Джеймс Ваддингтон - Хуже некуда Страница 16

Габриела поднялась и протянула руку для прощания. Ее рубашка распахнулась, как у мужчины. Патруль не стал притворяться, что не пялится. Он даже указал подбородком в сторону открывшейся груди:

— Э-э-э… Остается лишь сожалеть…

— Как-нибудь в другой раз.

И вот невдалеке показался Этторе Барис; катил он на средней скорости, ровно, плавно, как вода в ручье, стремительно, однако без напряжения. У него было все, чем обладал Акил Саенц, и вдобавок еще нечто.

Азафран поставил ногу на педаль, запрыгнул в седло, поймал другую педаль и разогнался вслед за первым на текущий момент номером в мире, размышляя об этом «нечто». О непомерном источнике силы, которая вырывается наружу крайне редко, зато позволяет Барису останавливаться у дороги для молитвы — и все-таки побеждать, в то время когда Саенц лезет из кожи вон, а приходит вторым.

— Да пребудет с тобою мир Божий, брат Патруль, — прокричал Этторе с противоположной стороны дороги, когда спортсмены поравнялись.

Азафран успел услышать шум подъезжающей машины. «Полиция», — мелькнуло в голове. В следующий миг автомобиль охраны вклинился между гонщиками, резко завернул вправо и отшвырнул велосипед Патруля вправо на обочину со сломанными тормозами. Азафран полетел на землю. Правая нога застряла в креплении педали. На лайкровых шортах со стороны бедра растеклось багровое пятно. Колено, лодыжка и локоть закровоточили. Переднее колесо мерно вращалось на солнце, сверкая спицами. Этторе продолжал тренировку в сопровождении второй машины. Зато из первой выскочили двое полицейских в штатском и направили на поверженного дула пистолетов.

— Ах, чтоб вам… — Из уст упавшего полился поток вполне ожидаемых и уместных для данного случая выражений. — Вы что, не соображаете? У меня в субботу гонка!

Копы выглядели настоящими громилами, но при этом достаточно расторопными, чтобы простому человеку начисто расхотелось иметь с ними дело, в особенности если бы он распластался на земле и не мог вытащить ногу из крепления.

Азафран попытался привстать.

— Лучше не двигайтесь, — предупредил тот, который носил бороду и усы. — Пуля в колене вряд ли увеличит ваши шансы на победу.

— Было бы очень жаль, — прибавил второй, гладко выбритый. — Мы, знаете ли, страсть как любим «Тур де Франс».

— Что возвращает нас к теме разговора: зачем вы преследовали нашего подопечного? Каким именно способом вы намеревались повредить ему, вынудив свернуть на обочину и подстроив аварию? Какого рода технические повреждения рассчитывали нанести?

Патруль рухнул обратно наземь.

— Ничего я не собирался наносить. Просто потолковать с глазу на глаз, как профессионал с профессионалом. Не смейте заявлять, будто я хотел напасть на него.

— Глядите-ка, вы порезались! — Гладко выбритый прикоснулся тонкой подошвой ботинка из черной кожи к шишковатой косточке у коленного сустава (осколки гравия вдавились на пару микрометров глубже в живую ткань) и вытер ногу о траву.

— Надо бы скорее промыть, — согласился бородач, — а то хуже станет. Разумеется, вы хотели напасть. Иначе мы бы не стали вмешиваться, верно? К счастью, угрозы больше нет.

— Обычное спортивное соперничество, как мы полагаем. Но вы правда не думали его убивать?

— Нет, — угрюмо подтвердил Патруль. — Не думал.

— Вот и хорошо, — произнес бородач. — А что же вы не вытащите свою ногу? Мы посмотрели бы, чем тут можно помочь. Пройдемте в машину.

В автомобиле единственный полицейский, на котором была форма, ловко поколдовал с бинтом и перекисью водорода, так что когда через десять минут, расписавшись во всех протянутых блокнотах и оставив еще несколько автографов «для детишек», Азафран забрался в седло, раненая нога обещала полностью выздороветь к началу гонки.

— Значит, просто желали поговорить, — сочувственно повторил бородач, помогая велосипедисту поставить ногу на педаль. — Досадно, что прежде вы не спросили нас. Теперь его не догнать. Сеньор Барис умеет набирать скорость… С таким талантом, наверное, надо родиться.

— Удачи, сеньор Азафран.

Они легонько подтолкнули его, вернулись в машину и разом захлопнули двери. Автомобиль на всех оборотах ринулся вслед за Этторе.

Тринадцатый этап

В тот год желтая майка «Тур де Франс» шесть раз меняла владельца. Карабучи, Тисс, Гештальт, Мехьопес-Эрвидос, Пелузо. Все из разных команд. Молодые парни в расцвете сил, на третьем или четвертом году профессиональной карьеры. Немилосердная скорость и жесткое соперничество заставили девятнадцать гонщиков сойти с дистанции в полном изнеможении.

Всю неделю Саенц и Барис держались бок о бок. Акил (чей прадед, должно быть, приканчивал служителей культа большим камнем, подкарауливая их в поле поодиночке) уже на старте, подражая Этторе, склонял голову под молитвы отца Блерио, становившиеся все более исступленными после знаменитой «Джиро» и сопровождавшиеся все большим количеством воскуряемых благовоний. Возжигание фимиама вызвало новую волну возмущения со стороны австралийцев и америкашек, почему-то уверенных, будто бы одна миллионная часть священного дыма способна засорить их фильтры.

С самого начала гонки Саенц и Барис ехали вплотную друг к другу где-то во главе пелотона, однако со временем перебрались в тыл и покатили не спеша, погрузившись в собственные мысли.

По-видимому, состязание не напрягало ни того, ни другого. Пока вокруг неверные язычники лезли вон из кожи, лишь бы двадцать — пятьдесят секунд помаячить впереди всех, истинные герои катили подобно автоматам, чьи маховые колеса вращаются с неизменной, раз и навсегда заданной скоростью в сто десять оборотов в минуту.

Как бишь звали того норвежца? Помните, он еще вырастил дикого гусенка, приучив его вместо убитой матери повсюду следовать за своим «фордом»? Так вот, однажды парень заметил, разгоняясь по трассе, интересную вещь. Оказывается, когда перелетный гусь набирает темп, со стороны не видно, чтобы он сильнее хлопал крыльями. Достаточно несколько иначе развернуть перья — и скорость существенно возрастает, как бы сама по себе, хотя кардиограмма птицы рассказала бы совсем другую историю.

Описанную картину легко представить себе на примере Саенца/Бариса в заезде «Лас де Мадине — Бесансон» (двести двадцать пять км подъемов и спусков, не сказать чтобы очень сложных, тем не менее довольно утомительных).

На первой сотне километров Тисс ушел в одиночный отрыв. Время от времени спортсмены позволяют себе подобные выходки, просто потому что «ноги чешутся», и утро классное, и настроение на высоте, и почему бы, в конце концов, не попробовать?

Акил и Этторе даже ухом не повели, когда парень скрылся за поворотом. Остальные тоже не утратили хладнокровия. Случается, гонщики творят настоящие чудеса, опережают всех на пару сотен км, однако за полкилометра до финиша пелотон — а ему стоит разлететься, потом не остановишь — без труда настигает беглеца. Так что, хотя силы Тиссу было не занимать, никто и не думал бросаться в погоню. Пусть себе надсаживает сердце: раньше выдохнется.

А между тем разрыв составил уже четыре минуты сорок три секунды, и те, кто ехал впереди, принялись понемногу наращивать темп. И тут случилось маленькое происшествие. Мадригал де лос Торрес, скользкий типчик с жирными губами, так же сильно презираемый всеми за спесь, как его знаменитый отец был любим за самозабвенную целеустремленность, при попытке поглядеться в витрину деревенского магазина и поправить блестящую черную mata de pelo[18] коснулся чужого колеса.

Никто из седла не выпал, но перепалка завязалась нешуточная. Многие дали по тормозам, велосипеды завихляли в разные стороны, из уст полились потоки брани. Спустя несколько секунд все уладилось, однако по-прежнему неразлучные Саенц и Барис оказались в опасной зоне, можно сказать, на обочине, в то время как девять лучших гонщиков — представителей следующего поколения устремились прямо в будущее.

Покинув передний край пелотона, Патруль Азафран вернулся назад, словно герольд, возвещающий о контрнаступлении противника. Однако из команды «Козимо» ушел в отрыв Эко, а у «КвиК» был Перес. Строго говоря, это не имело значения, ибо ни тот, ни другой даже в грезах не завоевали бы желтой майки, я уже молчу о том, чтобы сохранить ее на ближайшие две недели; зато прочие обрели хорошую отговорку, чтобы не торопиться. Знаете ту дерзкую лень молодых мужчин: дескать, я бы такое показал, если бы захотел. Патруль с огромным удовольствием подстегнул бы сонных «чемпионов» кнутом, словно каторжников, — жаль, современная методика персонального менеджмента отказалась от подобной практики. А вот некоторые юнцы из безвестных команд, наслушавшись криков Азафрана, набрали скорость в пятьдесят два или три км в час, и через пять минут пристыженные «козимовцы» заодно с «квиковцами» вырвались вперед и заработали в полную силу.