Тот ещё туризм! - Гаянэ Павловна Абаджан Страница 16

Вот я – автор этого текста особо никак не описываю своих героев, не рассказываю во что они были одеты, кто как к кому относился, были они добрые или злые, сильно или не очень честные. Зачем нам в этой истории такие подробности? Это – просто люди, которые просто хотели остаться живыми. Значит нам в рассказе они – функции, а вот окружающая их действительность – то, что действительно подлежит глобальному осмыслению.

Перешли Аркадий с семьёй эту границу, не подвёл их проводник, помог им и рыхлый пушистый снег. Дальше же – в Белостоке их уже разъединили. Тётя Белла беспрепятственно отправилась к своему мужу. А кому какой интерес представляет не юная женщина? Её же с большой пользой к станку не поставить, толку от нее везде мало, поэтому: «Ступай, тётка, куда тебе надо». В Древнем Риме престарелых рабов тоже «отпускали», чтоб еду лишний раз не переводить, и шли они прямиком под мостом милостыню у прохожих просить, типа пенсии у них наступало из солидарного древнеримского фонда.

А вот Аркадия, и ещё таких же парней, которые как-то пробрались из ненавистной Германии в ненавистный СССР, посадили в поезд и адресно направили – в Казахстан.

Ну, и хорошо, что направили, потому что через полтора года в Белостоке мало кого живых осталось…

Хочется тут вспомнить китайскую притчу о пропавшем у хозяина коне: как далеки мы от того, чтобы знать что нам действительно хорошо, а что плохо.

Казахстан это мир степей, кочевий. стад и отрыва от цивилизации. Аркадий со своей женой для начала поселился в степной юрте, куда их пустили на условиях, чтоб они помогали по хозяйству. Но длилось это недолго. Вскорости страна нашла Аркадия. Страна в нем нуждалась, и раз пустила к себе, то вовсе не для того, чтоб он тут устраивался «как сам сможет», ведь это Союз, а не Штаты, а значит тут заботятся, и государству виднее какие у каждого есть полезные для страны таланты. И взгляды у государства и конкретной личности тут иногда могут крайне расходиться.

Короче, Аркадию и его новому другу – Мойше, который думал, что он- прекрасный сапожник, пришли повестки: прибыть в Новосибирск работать на рудниках. Крепким здоровым молодым парням любая страна найдет достойное применение, были бы рудники, а кусок хлеба в оплату – найдется. А вот беременная молодая жена Аркадия – Леня стране абсолютно оказалась в этот момент не нужна. Поэтому мужчины уехали, а Леня остались в степной юрте. Можно спросить: «А как же зимой?» Зима как раз напоминаем и была. Так что, замотанная в шкуры зимовала она там, в оплату помогая хозяйке управляться со стадом.

Когда у Лени родился сыночек, то она уже приобрела для государства некоторую ценность и перебрались в расположенный поблизости поселок – в общагу, и вышла на работу швеей в артель. Казалось бы – как-то все стало получше. Но и тут радость Лени была недолгой. Её красивый малыш очень многим понравился, обитатели общаги приходили по соседски с ним поиграть. Ребенок всегда – свет для живой души, особенно когда другого света и не просматривается. Ребенка днём она сдавала в ясли, сама- как все – на работу в артель, армию одевать же надо. там же работал и её новая подруга- жена Мойши.

Особенно понравился малыш Лени не юному командировочному майору, который обитал в той же общаге. У него своих детей не было, и он это сильно переживал. Проводил он с ребенком всё свое свободное время, со стороны могло показаться, что это и есть его отец.

Дальше было так. Однажды приходит Леня с работы в ясли, а ей объясняют, что её малыша отправили в больницу. Она очень удивилась:

– Он же утром был здоровый.

– Нет, он болел и мы его отправили в госпиталь, – услышала она ответ.

Добравшись до госпиталя Леня стала искать своего малыша. И ей там ответили:

– Он умер.

На её крики о том, что этого быть не может, что он был здоров, ей вынесли люльку с лежащим в ней сыном. Показали:

– Вот он – мертвый, – и Леню пододвинули к выходу, не дав даже взять дитя.

Какое сопротивление могла оказать врачам военного госпиталя в степях Казахстана почти не знавшая русский язык польская еврейка? Больше она своего сына не видела. Со временем и майор уехал.

Описывать как травмирована была душа юной матери этой странной потерей первенца мы не будем. Фактов у нас больше никаких нет, и каждый вправе домыслить историю сам. Леня домыслила её так, что майор забрал малыша себе. Не самый худший вариант по тем временам.

Оказавшись без сына, вдали от мужа, Леня предложила жене Мойши:

– Давай уедем в Новосибирск к нашим мужьям. Что мы тут сидим?

– Как мы одни, без мужчин – две молодые женщины можем отправится в такую дорогу, – усомнилась Мария. – Мы будем как мишени!

– Не будем, – ответила Леня. – Я все устрою.

Все же она была побойчее подруги. Леня отправилась на базар и принесла оттуда длинные ватники и мужские шапки. С её ростом ватник оказался ей почти до пят.

Закутавшись в эти одежды, засунув волосы поглубже в шапки женщины отправились на железную дорогу, нашли подходящий по направлению поезд, влезли в вагон для перевозки скота и благополучно добрались до своих мужей.

Там их дела пошли получше. Парни ещё подрабатывали сапожниками для офицеров. Кроили, шили в свободное время. Какой еврей не сапожник?Наверное только тот, который швец. Тут надо ещё правильно кроить, чтоб немного себе осталось – чувяки на рынок отнести, и будет хлеб с маслом.

Короче, продержались они так до самого конца войны. У Лени с Аркашей родилась там в 1945 дочка. И в 1946, когда война окончилась, семья попросилась отпустить их обратно – в Польшу, ведь они оставались гражданами именно этой страны. И их отпустили.

Что там в родном Сероцке их ждало? Ничего и никого. Сгинули Аркашины два брата, мама… Как и не было его семьи, как и не было еврейского гетто в Варшаве. Не успели они дождаться Аркашиного письма, что хорошо он в Союзе устроился.

В конце пятидесятых Аркадий с женой и дочкой уехал жить в кибуц.

С тех пор прошло лет семьдесят, нет уже ни Аркадия, ни его жены. У их рождённой в Новосибирске дочки – взрослые внуки. И вот однажды её внучка принесла бабушке копию заполненной прадедом по приезду в Израиль в 1957 анкеты. И только из