Донные Кишотки - Геннадий Владимирович Руднев Страница 18

Кот грустил. С какого-то момента он потерялся в пространстве и длительности существования. Бессмертие мучило его больше, чем измены и спекуляции Целки. Все эти выдумки о другой жизни до или после смерти были ему давно не смешны. Будущего нет. Настоящего не существует. Есть только прошлое. Но после смерти не будет и его.

И тогда Йошкин Кот все чаще стал обращаться к спиртовому источнику. Но и это не помогло. Прошлое неостановимо возвращалось, а жить только прошлым Кота не устраивало.

Он всё топтался в стойле и выглядывал в иллюминатор пещеры на волю, потягивая ноздрями в поисках супруги. Очень далеко он улавливал желанный запах любимой, но, повязанные ему на ноги ночные путы, не позволяли сделать шаг к двери. Да и дверь была закрыта снаружи. А перед дверью шаталась пара молодых и здоровых ослов с тяжелыми мордами и ушами лопатой, – стражей, готовых в любой момент взбрыкнуть в сторону проходящего и сломать ему ребра, а то и шею.

Кот думал и о недосягаемом. О Навапе. О том неземном, что было в ней. О восторге проникновения и невозможности кончить внутри этой божественной красоты. И как она не понимала этой несовместимости, призывая его к общему окончанию. И как он мучился, мудрый и верный, сладостно и снисходительно выплескивая ей сперму на гладкую белую спину. А она изгибалась, точно от ожога. А он отскакивал от неё, будто облил её кипятком. Впрочем, выпито было немало… Да и вылито – не меньше…

Целка вернулась уже к ночи. Датая. Не стесняясь, перепихнулась у входной двери с обоими стражниками по очереди. Открыла дверь зубами, тряхнула гривой в сенцах и, не отряхнув копыта, завалилась спать у яслей, так и не развязав Коту путы на ногах. Теперь опохмелиться не получится. Кот опустил голову и заплакал.

«Боже, я ни на что не годен! Я не интересен ей… Проклятая Согдиана! – бормотал он в отчаянии. – Там, в пустынной Антарктиде, не было столько воды, зато был спирт и копыта не гнили. Там меня любили богини, а я им позволял делать со мной то, что мне нравится. А они в благодарность подбирали за мной навоз руками и, как высшую драгоценность, дымящимся уносили его с собой, чтобы вырастить горсть земляных орехов. Здесь я жую проросший ячмень и гнилую солому, а там я вкушал «Комсомольскую правду» !.. Сколько молодого задора было в этих статьях! Сколько фантазии и юной бесшабашности! Какие призывы звучали с её страниц! А какая вкусная была бумага!»

Йошкин Кот вздыхал и, путая прежде пережеванные слова из газеты, начинал философствовать:

«Мир биполярен. Полюса силы не только смещены, но и подвижны. Частые противоречия сталкивают их. Заставляют взаимодействовать и изменяться. Вихревые спирали, отстраняясь друг от друга, порождают магнитные волны. Закон всемирного отталкивания руководит Вселенной. Горы отталкивают ненужные камни, и те летят вниз. Камни расталкивают воду. Вода – воздух… И даже солнце, получив удар от земли, медленно взлетает вверх и падает за горизонт, чтобы дождаться следующего утреннего удара! Направление векторов редко совпадают. Например, если Цилину Целку резко ударить палкой по крупу, она может и не пойти вперёд, а попятиться. Или присесть на задние ноги. Или вообще обсикаться от страха, если удар будет достаточно сильный и неожиданный… Кто думал об этом? Кто рассчитал силу всемирного отталкивания? Где тот Антиньютон, что представит новую картину мира в антигравитонах?..

Или единая теория поля… Это в пустынной Антарктиде легко было представить, чем сильное взаимодействие отличается от слабого. Например, когда Йошка сидит на тебе не боком, а верхом, ты движешься с ней по песчаной горячей поверхности, и её влажная промежность касается твоей холки, каково количество глюонов, которое передаёт эту силу взаимодействия твоему возбуждённому мозгу, способному удержать те кварки, нейтроны и протоны от формирования атомного ядра между твоих ног? Или – насколько слаба передача W- и Z-бозонами короткодействующего взаимодействия на электроны, нейтрино и кварки в твоих глазах, когда ты случайно заглядываешь под тунику Навапе?.. Нет, некому это объединить в одну формулу. Эйнштейн сдался. Паули сошел с ума. Нильс Бор встал в ворота «АБ» …

И почему так длинна жизнь?! Зачем?.. Если в памяти не умещается даже последняя тысяча лет, а остаются только юношеские воспоминания о богинях вместо воспоминаний о собственном потомстве? Если события, как и окружающее, способны лишь повторяться, а ощущения становятся только отражениями прошлых ощущений? Если жить хочется, даже когда это ни тебе, и вообще никому не нужно?.. Вечный парадокс! Почему жизнь неделима? Почему этот процесс необратим, если действует закон сохранения энергии? Что мешает запустить время в обратную сторону?.. Да ничего! Лень и самки!.. Если бы не копыта, я бы хоть сейчас выковырял это всем на табличке. Я давно на подступах к разрешению этого парадокса. Лишь бы сняли путы…»

Йошкин Кот поднял голову из яслей и покосился на Цилину Целку. Она что-то жевала во сне и слегка подрыгивала передней ногой. Хвост ее оставался неподвижен.

***

Гора росла. К концу столетия стало ясно, что усилия затрачены не даром. Население Согдианы убывало на глазах. Воды в ущельях прибавлялось. Таяли ледники, преобразовывая в острова нижние плоскогорья.

В реках развелось столько рыбы, что на мелких участках вброд поток невозможно было перейти: рыбьи косяки сбивали с ног даже ослюдов. За рыбой из неведомых морей и океанов пришли странные продолговатые животные, которые могли жить и в воде, и на суше, как лягушки, только величиной они были с хорошего евнуха, а характером и поведением больше смахивали на голодных детей, которые тащат в рот что ни попадя. Ночью эти Твари принимали вид деревьев, застывая на месте, и трясли волосами на верхних частях тел будто мокрыми сетями, отлавливая последних насекомых и птиц. Утром бросались в воду за рыбой и земноводными. Днём, объевшись, валялись на берегу под солнцем, подставляя жарким лучам для переваривания свои раздувшиеся животы, не обращая на работающих согдийцев никакого внимания, и вдруг – засыпали. Намертво. Их перекатывали как бревна поближе к воде, чтобы не мешали работам. А как только работы прекращались, вечером они, проснувшись, выли во весь голос от счастья и затевали немыслимые пляски на берегу. Пока не