Кристофер Ишервуд - Одинокий мужчина Страница 19

Она говорит это хрипло, потом встряхивает головой, совсем так, как недавно Джордж.

— Ты что-нибудь понимаешь?

— Понимаю, Чарли. Хочешь сказать, ты думаешь вернуться назад?

— То есть, вернуться домой?

— Ты уверена, что это дом?

— Ах, мой милый, я уже ни в чем не уверена… Но теперь, когда Фреду я больше не нужна, скажи мне, Джо, что я здесь делаю?

— У тебя масса друзей.

— Конечно, их масса. Друзей. И все такие милые. Пибоди, и Гарфины особенно, и Джерри с Флорой, и Мирну Кастер я очень люблю. Только никому из них я не нужна. Мне ничуть не стыдно расставаться с ними… Но скажи мне, Джо, перед кем мне будет стыдно, если уеду, кого я здесь оставлю, чувствуя себя виноватой?

Меня. Нет, он этого не скажет. Дешевый флирт — чушь недостойная, даже по пьянке.

— Чувство вины не причина уезжать или оставаться, — отвечает он твердо, но беззлобно. — Главное, хочешь ли ты уехать? Если хочешь ехать, уезжай. Не думай о других.

Шарлотта печально кивает.

— Да, пожалуй, ты прав.

ДЖОРДЖ идет на кухню наполнить бокалы (что-то они слишком быстро пустеют. Пожалуй, этот раз будет последним). Когда он возвращается, она сидит, сжав руки, глядя перед собой.

— Думаю, я вернусь, Джо. Я боюсь — но кажется, в самом деле надо…

— Почему боишься?

— Отчасти боюсь. Например, из-за Нэн…

— Ты же не обязана жить с ней, не так ли?

— Не обязана, но придется. Уверена, что так и будет.

— Но Чарли, мне всегда казалось, что вы ненавидите друг друга.

— Нельзя сказать, что ненавидим. Да и не это самое главное в семье. То есть, если не обращать внимания. Это трудно объяснить, Джо, ты ведь не жил в семье, правда, после того, как вырос? Нет, это не ненависть. Хотя конечно, когда я впервые сошлась с Бадди — когда она узнала, что мы спим вместе — Нэн пожалуй меня возненавидела. За мою удачу. Еще бы, в то время такие, как Бадди, были пределом мечтаний. Любая сестра позавидовала бы. Но не это самое главное. Бадди, как военный, должен был увезти меня в Штаты после свадьбы. Нэн же мечтала уехать сюда, как многие девчонки, знаешь, после войны, из Англии, от дефицита и всех ограничений. Только она и под страхом смерти не призналась бы в этом. Даже мечтать об отъезде ей казалось предательством страны. Я даже подозреваю, она бы скорее сказала, что ревнует меня к Бадди! Ну не смешно ли?

— Она надеюсь в курсе, что вы с ним развелись?

— Конечно, пришлось сказать ей сразу после развода. Иначе, узнай она это каким-то чудом не от меня, вышло бы слишком унизительно. Так что я ей обо всем написала, она ответила самым подлым торжествующим письмом, дескать, теперь тебе придется вернуться в страну, которую ты бросила; именно в таком смысле. Конечно я страшно разозлилась — ты же меня знаешь! — и написала в ответ, что божественно счастлива здесь, и никогда, никогда больше ногой не ступлю на ее унылый островок. А потом, знаешь, нет, я никогда тебе этого не говорила, это так стыдно — но после того письма, из чувства вины я начала отсылать ей всякие вещи: деликатесы из шикарных магазинов на Беверли Хиллз, разные сорта сыра, бутылки, баночки. А ведь, живя в стране изобилия, я едва могла себе такое позволить! Но я такая идиотка — раз начав, уже не могла остановиться и подумать, насколько это бестактно! Так что Нэн это было только на руку. Она выжидала какое-то время, получая мои посылки и уплетая, полагаю, вкусности, а потом совершенно убила. Она спросила, разве в Америке не знают, что война давно кончилась, и подачки для британцев вышли из моды?

— Милое создание!

— Нет, Джо, под этой маской Нэн действительно меня любит. Такой, какой она хочет меня видеть. Она на два года старше, в детстве это много значит. Я привыкла, что она всегда ведет — и я следую за ней. Тогда я не потеряюсь… Понимаешь, что я хочу сказать?

— Нет.

— Ладно, это неважно. Прошлое тоже связано с возвращением домой. И тоже связано с Нэн. Трудно вернуться в ту точку, где ты свернул с дороги, понимаешь?

— Нет, не понимаю.

— Как же, Джо — прошлое! Ты станешь притворяться, будто не понимаешь, о чем я?

— Прошлое есть то, что уже прошло.

— Слушай, не будь занудой!

— Нет, Чарли, я серьезно. Прошлое позади. Люди хотят убедить тебя, что оно не прошло, указывают на музейные экспонаты. Но это не есть прошлое. Ты не найдешь прошлого в Англии. Как и нигде, конечно.

— Нет, ты правда зануда!

— Слушай, ты же можешь съездить туда на время? Увидишься с Нэн, если захочешь. Только ради Бога, не связывай себя обещаниями.

— Нет, если я вернусь, то навсегда.

— Почему?

— Я больше не вынесу неопределенности. Теперь я обязана сжечь свои корабли. Я раньше думала, что сожгла, уезжая сюда с Бадди. Теперь мне точно нужно…

— Ох, ради Бога!

— Я знаю, что все изменилось, многое там ужасно, мне будет не хватать супермаркетов, бытовой техники и удобств. Возможно, там я буду постоянно простужаться, привыкнув к здешнему климату. Возможно, ты прав, и жизнь с Нэн окажется кошмаром. Ничего не поделаешь. Но по крайней мере, я буду знать, где я.

— Впервые в жизни терплю такой тоскливый мазохизм!

— Да, наверное, похоже на то. А может так и есть! Как думаешь, мазохизм и есть наш патриотизм? Или можно сказать, наоборот? Вот смех! Дорогой, может, еще по маленькой? Выпьем за старый добрый британский мазохизм!

— Думаю, хватит, душа моя. Пора в постельку.

— Джо — ты уходишь?

— Мне пора, Чарли.

— Но когда я тебя увижу?

— Очень скоро. Если конечно не отправишься в Англию прямо сейчас.

— А, не дразни меня! Сам прекрасно знаешь, что нет. Я буду сто лет собираться… А может никогда не соберусь. Как я вынесу все эти сборы, прощания, все усилия? Нет, боюсь, я не вынесу…

— Мы это еще обсудим. И не раз… Спокойной ночи, дорогая.

Она приподнимается навстречу, когда он склоняется поцеловать ее. Они неловко сталкиваются, и едва не валятся вместе на пол. Сам пошатываясь, Джордж поддерживает ее.

— Не представляю, как я смогу расстаться с тобой, Джо.

— Так не расставайся.

— Как ты так можешь? Тебе кажется все равно, уеду я или нет.

— Конечно, мне не все равно.

— Правда?

— Правда!

— Джо?

— Что, Чарли?

— Думаю, Джим не хотел бы, чтобы я оставила тебя одного.

— Тогда не оставляй.

— Нет, я серьезно! Помнишь, мы с тобой ездили в Сан-Франциско? Кажется, в сентябре прошлого года, когда вы вернулись из Англии…

— Да, помню.

— Джим не мог поехать с нами в тот день, не помню, почему. Поэтому он прилетел на следующий, и там присоединился к нам… Впрочем, неважно, но когда мы садились в машину, Джим сказал мне кое-что. Я это никогда не забуду… Я тебе рассказывала?

— Кажется, нет.

(Она ему как минимум шесть раз рассказывала; всегда под мухой.)

— Он сказал мне: вы оба должны заботиться друг о друге.

— Так и сказал?

— Да, так и сказал. Именно такими словами. И Джо, мне кажется, он говорил не о заботе. Он имел в виду нечто большее…

— Что он имел в виду?

— Это было меньше чем за два месяца до его отъезда в Огайо. Так что думаю, он велел заботиться, потому что знал…

Слегка покачиваясь, она глядит очень серьезно, но как-то смутно, словно пытается разглядеть его сквозь все выпитое ею сегодня.

— Ты веришь в это, Джо?

— Откуда нам знать, что он знал, Чарли? Но наверное он хотел бы, чтобы мы заботились друг о друге. — Джордж положил ей руки на плечи. — Так пожелаем друг другу спокойных снов, хорошо?

— Нет, подожди… — как ребенок, она отдаляет необходимость идти спать вопросами. — Как думаешь, тот паб еще продается?

— Полагаю, да. А это идея! Почему бы нам его не купить, Чарли? Что на это скажешь? Можно пьянствовать и делать деньги одновременно. Куда веселее, чем жить с Нэн!

— Ах, дорогой, как здорово! Ты думаешь, его правда можно купить? Нет… ты шутишь, да? Я вижу, что шутишь. Но ты не признавайся. Давай тоже строить планы насчет паба, как вы с Джимом. Он был бы рад продолжить, правда?

— Конечно, был бы… Спокойной ночи, Чарли.

— Спокойной ночи, Джо, любовь моя…

Они обнимаются, она целует его в губы. Вдруг он чувствует ее язык во рту. Она и раньше так целовалась. Вечные хмельные попытки, теоретически способные, на стотысячной по счету, сместить их отношения в желанную ей плоскость. Неужели женщины никогда не сдаются? Никогда. Но именно потому, что не сдаются, они умеют проигрывать. Когда после паузы он отстраняется, она не пытается его удержать. И не ищет повода оттянуть его уход. Он целует ее в лоб. Словно дитя, смиренно позволяющее уложить себя в колыбельку.