Чак Паланик - Снафф Страница 2

— Вот с этим.

Я смотрю вниз, прижав подбородок к груди. Смотрю, пока шея не начинает болеть, но вижу только свой крестик с распятием на золотой цепочке.

А в чем, спрашиваю, проблема? Ну, крестик.

Девочка отцепляет прищепку, тянет руку вперед. С явным намерением прищемить мне сосок. Но я отступаю на шаг назад. Она говорит:

— Мы не первый год в бизнесе. Она говорит:

— Вас, христианских фундаменталистов, мы видим насквозь.

Если судить по ее лицу, она еще школьница, моя ровесница.

Девочка с секундомером рассказывает про актрису по имени Кэнди Эплз, Карамельные яблочки. Когда эта Кэнди пыталась установить рекорд в 721 половой акт, на самом деле в том фильме снималось всего пятьдесят мужиков, постоянно сменявших друг друга. Это было в 1996 году, и Кэнди остановило лишь то, что в студию ворвалась полиция и прикрыла всю лавочку.

Она говорит:

— Подлинный факт.

Когда Анабель Чонг установила свой давний рекорд, говорит девочка с секундомером, гэнг-бэнг из 251 полового акта, тогда на пробы пришло больше восьмидесяти мужиков, но у 66 процентов из них либо не встало вообще, либо встало недостаточно крепко, чтобы их взяли на съемки.

В том же 1996 году Жасмин Сент-Клер побила рекорд Чонг, совершив триста сношений за один съемочный день. Спантаниз Экстази установила новый рекорд в 551 половой акт. В 2000 году актриса по имени Сабрина Джонсон устроила секс-марафон на две тысячи мужиков, которые затрахали ее до того, что под конец ей пришлось держать между ног грелку со льдом, пока она ублажала оставшихся исполнителей ртом. Когда гонорар был истрачен, и чеки Джонсон перестали принимать к оплате, она обнародовала сенсационное разоблачение: ее рекорд был фальшивкой. Она совершила максимум пятьсот актов, и вместо заявленных двух тысяч, желающих поучаствовать в съемках, набралось всего тридцать девять.

Девочка с секундомером тычет пальцем в мой крестик и говорит:

— Только не вздумай спасать тут заблудшие души.

Парень рядом со мной, он снимает черную футболку. Его голова, руки и грудь покрыты ровным сплошным загаром. В пробитом соске — золотое колечко. Волосы на груди аккуратно приглажены и пострижены до одинаковой длины. Волосок к волоску. Он говорит мне:

— Слушай, дружище… Он говорит:

— Не спасай ее душу, пока не пройдет моя очередь, хорошо?

Он подмигивает с такой силой, что половина лица собирается морщинами вокруг глаза. От взмаха ресниц поднимается ветер.

Если смотреть на него вблизи, у него на щеках и на лбу размазаны розовые румяна. Порошковые тени для век трех оттенков коричневого собираются в мелкие складочки вокруг глаз. Он держит под мышкой какой-то белый матерчатый сверток, прижимая его локтем к загорелым ребрам.

С той стороны стола девочка с секундомером вертит головой, глядя по сторонам. Запускает руку в передний карман джинсов и спрашивает меня:

— Эй, проповедник, не хочешь приобрести страховку?

Она выуживает из кармана маленький аптечный пузырек. Встряхивает его, и внутри гремят голубые таблетки.

— Десять баксов штука, — говорит девочка с секундомером и снова встряхивает пузырек. — Ну, чтобы подстраховаться и не попасть в число тех шестидесяти шести процентов.

Этот накрашенный парень… Девочка с секундомером вручает ему пакет с номером «137».

— Не хотите убрать в пакет вашего тряпичного зверя?

Она кивает на сверток у парня под мышкой. Номер 137 вынимает сверток из-под мышки и говорит:

— Мистер Тото — это не просто тряпичный зверь… Он говорит:

— Мистер Тото — охотничий пес для автографов. Он целует тряпичного пса и говорит:

— Вы не поверите, какой он древний.

Игрушечный зверь сшит из белой холщовой ткани: длинное туловище наподобие толстой сардельки и четыре короткие лапы, торчащие в стороны. Сверху прикреплена голова с черными пуговицами-глазами и большими свисающими ушами. По белому холсту расползаются надписи — синими, черными и красными чернилами. Витиеватыми завитушками. Печатными буквами. Под некоторыми проставлены даты. День, месяц и год. В том месте, где парень поцеловал пса, осталось пятно красной помады.

Он держит тряпичную псину, как держат младенцев — на сгибе локтя. Другой рукой он указывает на надписи. Автографы. Имена. Он нам показывает: Кэрол Чаннинг. Бетт Мидлер. Дебби Рейнолдс. Кэрол Бейкер. Тина Тернер.

Он говорит:

— Мистеру Тото уже столько лет, сколько, надеюсь, никто не даст мне.

По-прежнему сжимая в руке пузырек с таблетками, девочка с секундомером спрашивает:

— Хотите, чтобы мисс Райт надписала вам этого пса?

Касси Райт, сообщает нам парень, его любимая порнозвезда. Непревзойденная, на все времена. Ей просто нет равных по уровню мастерства.

Номер 137, он рассказывает о том, как в течение полугода Касси Райт буквально не отходила от какого-то там эндокринолога, изучала его манеру общения и язык тела, пыталась вникнуть в особенности профессии — готовилась к роли врача в большой порносаге «Скорая помощь: во все отверстия и прободения». Прежде чем приступить к съемкам в мегаэпосе «Титаник: во все отверстия и пробоины», Касси Райт потратила шесть месяцев на сбор материалов: изучила архивы, списалась с уцелевшими пассажирами. В единственной реплике Касси, когда она говорит: «Сегодня не только корабль пойдет ко дну…», — ее западноирландский акцент бьет прямо в точку, так что ты очень живо себе представляешь, каким безудержно пылким должен был быть этот дармовой секс, доступный для всех пассажиров третьего класса в последние мгновения самого трагичного кораблекрушения за всю историю человечества.

— В «Скорой помощи», — говорит этот парень, — в лесбийской сцене с двумя лаборантками, сразу видно, что Касси Райт — единственная актриса, которая знает, как правильно обращаться с вагинальным расширителем.

Критики, говорит номер 137, вполне оправданно восторгались ее трактовкой образа Мэри Тодд Линкольн в эпопее на тему Гражданской войны «Театр Форда: во все дыры и пулевые отверстия». Потом этот фильм выходил под названием «Приватная ложа». А потом — под названием «Президентская ложа». Номер 137 говорит нам, что Касси Райт провела очень серьезную подготовительную работу, и эпизод с двойным проникновением, когда Джон Уилкс Бут и Честный Эйб Линкольн долбятся в Касси одновременно — это подлинная американская история, ожившая на экране.

По-прежнему баюкая на руках своего тряпичного пса, прижимая его глаза-пуговки к золотому колечку в соске, он говорит, этот парень:

— Так сколько там стоят твои таблетки?

— Десять баксов, — отвечает девочка с секундомером.

— Нет, — говорит парень. Пихает собаку обратно под мышку и лезет в задний карман штанов. Вынимает бумажник, достает двадцать, сорок, сто долларов и говорит: — Сколько за весь пузырек? Девочка с секундомером говорит:

— Подойдите поближе — я напишу номер у вас на руке.

И парень под номером 137, он опять мне подмигивает. В окружении всей этой коричневой пудры его большой глаз кажется еще больше. Он мне подмигивает и говорит:

— Ты принес розы. Он говорит:

— Как мило.

3

Мистер 137

Знаете, как это бывает, когда приходишь в «качалку» и выполняешь, к примеру, жим лежа с шестью блинами, и все идет просто отлично: ты, как заведенный, жмешь штангу, чередуя тяги на низком блоке с тягами вниз на высоком блоке с широким хватом — подход за подходом, как нечего делать, успевай только накручивать диски, — а потом завод резко кончается. И все, ты выдохся. Спекся. Каждый жим, каждое сгибание рук превращается в натужное усилие. Вместо того чтобы получать удовольствие от процесса, ты считаешь, сколько еще повторений осталось. Задыхаешься и обливаешься потом.

И дело не в резком падении уровня сахара в крови. Дело в том, что какой-то придурок за администраторской стойкой взял и вырубил музыку. И знаете что? Может быть, ты ее и не слушал, но когда музыка умолкает, тренировка становится обычной работой.

Тут же самую безысходность, тот же полный упадок сил ты ощущаешь, когда выключается музыка, часа в три ночи, под закрытие «Штыря» или «Орла», и ты остаешься совсем один, так никем и неоттраханный.

Точно такой же облом ждет тебя и на съемках кино: никакой фоновой музыки. Никакой музыки для настроения. Там, наверху, в этой комнате с Касси Райт, тебе не поставят даже самого простенького порноджаза на электрогитаре с эффектом вау-вау. Нет, только после того, как фильм будет смонтирован, как озвучат все реплики, вот тогда и наложат музыку — для полноты картины.

И знаете что? Притащить с собой мистера Тото — это была неудачная мысль.

А вот сожрать весь пузырек виагры… может быть, это меня и спасет.

На другом конце комнаты настоящий, живой Бранч Бакарди беседует с мистером 72, с тем самым парнишкой с букетом увядших роз. Эти двое могли бы быть снимками «До» и «После» одного и того же актера. Бакарди — в атласных боксерах ярко-красного цвета — разговаривает с парнишкой и при этом задумчиво водит рукой по груди, растирает ее медленными кругами. В другой руке — одноразовый бритвенный станок. Когда рука, трущая грудь, замирает, рука с бритвой тянется к этому месту и соскабливает невидимую щетину. Бритва чиркает по коже — короткими быстрыми взмахами, как орудуют тяпкой, когда выпалывают сорняки. Бранч Бакарди продолжает беседовать, не глядя на руку, которая медленно перемещается по груди, щупает, ищет, а потом туго натягивает загорелую кожу, и рука с бритвой скребет, брея во всех направлениях.