Александр Тарасов - Революция не всерьез. Штудии по теории и истории квазиреволюционных движений Страница 2

Это новое поколение зачастую выглядит просто пародией на своих предшественников (а эти предшественники, напомню, сами были всего лишь пародией на настоящих революционеров). «Автономное действие» (АД), например, — наследник анархистов и «новых левых» конца прошлого века — выглядит по сравнению с этими своими предшественниками (Конфедерацией анархо-синдикалистов (КАС), Федерацией революционных анархо-коммунистов (ФРАН), «Студенческой защитой») натуральным недоразумением. Во всяком случае, конкурировать всерьез с политическим и классовым противником на молодежном поле АД-шники, в отличие от своих предшественников, не способны (и даже не пытаются).

АД-шники называют себя «автономами» — но при этом открещиваются от немецких автономов 80–90-х гг. XX в. И правильно делают: в отличие от германских автономов наши «автономы» не в состоянии ни создать собственную оригинальную субкультуру, ни навязать (сделать модой) свой стиль жизни и мышления хоть сколько-то заметной части молодежи, ни составить конкуренцию «взрослым» левым партиям. Я уже не говорю: разработать теорию, создать квартал сквотов, организовать «ночь гнева» или заставить полицию считаться с собой как с серьезной уличной силой.

Об итальянских автономистах наши «автономы» вообще молчат: видимо, это для них «слишком авторитарный» пример.

Зато они любят общаться с западными анархистами — совершенно безвредными — и, как правило, копируют этих homullorum ludentis, даже не задумываясь о том, что Россия как страна третьего мира, страна «периферии», уже в силу самого факта периферийности принципиально отличается, например, от ФРГ как страны «первого мира», «метрополии». В стране, которая ведет колониальную войну в Чечне, в стране, где официально насаждаются невежество, шовинизм и клерикализм, где наблюдается катастрофическое социальное расслоение, где идет вымирание населения и завершается активный демонтаж остатков советского социального государства (в сфере ЖКХ, в системах образования и здравоохранения, в области трудовых отношений и т. п.), АД-шники, вытесненные в предельную социально-политическую маргиналию, озабочены темами убого-маргинальными: жизнью «своей» — эстетически убогой— «альтернативной» рок-тусовки, «проблемами» легализации наркотиков, «освобождения» мата, «освобождения» секса, права на безделье и свой стиль жизни и борьбой с промышленным производством на местах (под «экологистскими» лозунгами). Это настолько частные вопросы — и настолько неполитические, — что даже странно, что АД провозглашает своей целью «реализацию Либертарного Коммунизма».

Это не мешает АД, разумеется, принимать резолюции планетарного характера — например, осуждающие капиталистическую глобализацию. Самому процессу глобализации от резолюций АД, конечно, ни тепло ни холодно. И не только процессу, но даже самому мелкому институту заклейменной капиталистической глобализации: максимум, что может сделать АД, — это написать листовку, вывесить плакат или провести крошечный, никем не замечаемый, пикет (в лучшем случае — принять участие в какой-то коллективной акции левых).

Но эволюция анархо-«зеленых» еще уродливее. Взяв за образец западные «фронты за освобождение животных», самые «продвинутые» и «крутые» наши анархо-экологисты взяли моду нападать по ночам на виварии биофака МГУ или мединститутов и «освобождать» оттуда «заключенных» животных — крыс и лягушек (однажды с биофака МГУ «освободили» целую кучу лечившихся там раненых животных). Дело даже не в том, что лабораторные крысы в «дикой природе» неизбежно погибнут (будут истреблены более крупными конкурентами-пасюками, съедены хищниками, умрут от незнакомых им инфекций), а в том, что этими действиями наши анархо-«зеленые» демонстрируют степень своей умственной деградации, степень воинствующего реакционного антисциентизма: медицина не умеет пока лечить людей, не используя в качестве объекта экспериментов животных (лягушек, крыс, кроликов, собак ит. п.). Запретите «вивисекторам» эксперименты на животных — и медики вынуждены будут экспериментировать на живых людях. В условиях капитализма это значит: на заключенных, на бедняках, на безработных, на беззащитных (на психически больных, на содержащихся в интернатах хрониках, на детях из детских домов, на алкоголиках и наркоманах, на стариках из домов престарелых). Это, кстати, дешевле, чем эксперименты на животных. Наши анархо-экологисты подталкивают научно-медицинский комплекс страны именно в этом направлении. Поневоле заподозришь, что их финансируют фармацевтические корпорации.

Между тем среди заключенных, на которых — в отсутствие лабораторных животных — станут проводить эксперименты, находятся и анархисты, и другие леваки (осужденные по сфабрикованным делам о «терроризме»). Попробовать освободить не кроликов, а своих товарищей-политзаключенных (например, Ларису Романову-Щипцову, уже второй раз отправленную в тюрьму по сфабрикованному обвинению) у наших анархо-«зеленых», конечно, кишка тонка. Да и «непрестижно» это: на пленку не снимешь, перед западными товарищами не отчитаешься. Не круто!

О таких пародийных персонажах, как «товарищ Пол Пот» из Ростова-на-Дону (Илья Полонский, сменивший за 5 лет 9 левых партий и организаций, если считать левыми НБП и сталинистов), превратившийся в наиболее яркого (ввиду отсутствия иных) представителя региональной «молодежной левой сцены», бессмысленно и писать.

Но не менее забавно выглядит и другая крайность: «академичное» и благопристойное Движение «Альтернативы». Если координатор «Альтернатив» в Новосибирске Михаил Немцев жалуется: «Бузгалин назначил меня координатором «Альтернатив», а что это такое, не объяснил», — становится понятно, что перед нами такая же пародия, как и основанная в 2003 г. «товарищем Пол Потом» ФАК (Федерация анархо-коммунистов). И даже, пожалуй, хлеще, чем ФАК: в ФАК все-таки состояло то ли три, то ли четыре полупьяных малолетка, а в Новосибирском отделении «Альтернатив» — один Немцев. Как, спрашивается, ему, бедному, координировать деятельность одного человека, тем более — самого себя? Если чисто физиологически, то почему это — общественная организация?

Новое поколение «левой молодежи» играет в тот же «милитантизм», что и их предшественники, то есть обуреваемо жаждой что-то делать ради самого факта деятельности. Поэтому марши «Антикапитализм-200…» становятся ритуальными действиями, подобными шествиям и митингам КПРФ на 1 Мая и 7 Ноября.

НБП-шники, прославившиеся любовью к уличным акциям, даже не задумываются над тем фактом, что опыт 90-х доказал: уличные акции и устарели как метод агитации, и перестали быть опасными для власти. Более того, движение «Наши» властью как раз и создано для массовых уличных акций. Проводя многотысячные уличные акции «Наших», правящий режим может продемонстрировать всему миру: вот — народные массы, любящие президента, а вот — десяток-другой (сотня-другая) леваков-отщепенцев.

А уж если регулярными нападениями власть сможет спровоцировать НБП-шников и АКМовцев на ответные действия против «Наших», наверху будут просто счастливы: где-то на улицах леваки будут лупить «наших», «наши» лупить леваков — и, глядя на это завлекательное зрелище, все просто забудут про правящий класс, прибравший к рукам государственную собственность, извлекающий из этой собственности грандиозную прибыль и «распиливающий» в своих интересах федеральный бюджет.

Новые квазиреволюционеры так довольны своими играми, что даже не в состоянии остановиться, оглянуться и задаться вопросом: а не являются ли они все уже давно объектом манипуляции со стороны власти? Ведь деятельность их «революционных» организаций полностью прозрачна для спецслужб, они «обложены» со всех сторон и нашпигованы агентами-провокаторами.

Но они даже и думать об этом не хотят — в отличие от своих предшественников. В вегетарианские «перестроечные» и «постперестроечные» времена квазиреволюционеры хотя бы понимали опасность провокаторства. В разгул «перестройки» двум провокаторам-КАСовцам вообще пришлось повиниться перед товарищами.

Позже анархо-коммунисты пытались доказать (в том числе письменно, на страницах журнала «Трава и воля»), что «засланным казачком» в анархистском движении был Александр Шубин. Правда, все доказательства были косвенными, а в таком серьезном деле это — шаткие доказательства. Точно так же — исключительно на основе косвенных доказательств (строго говоря, странностей жизненного пути) — строились и обвинения в адрес Михаила Магида у анархистов и Дмитрия Чуракова в «Альтернативах». Повторяю: косвенные доказательства слишком шатки для таких серьезных обвинений. Но прямые можно получить только из архивов Лубянки и только после победы революции. Практика мирового революционного движения выработала для таких случаев канон поведения: мотивированно дистанцироваться от подозреваемых, не провозглашая их прямо провокаторами. У нас, конечно, ничего этого сделано не было. Нашим квазиреволюционерам мировая практика — не указ.