Дмитрий Гайдук - Растаманские народные сказки. Зеленая книжка Страница 2

Идет себе идет, и вдруг видит такой знак: ложка, вилка, а между ними — паровоз. И написано: ЗОО М. Ну, думает, интересно, что за паровоз такой. Проходит 300 М, а там типа шашлычная, такой себе вагончик грузинского вида. Он туда заходит, а там стол, а на столе лежит ложка и вилка. Он садится за стол, берет в одну руку ложку, в одну руку вилку. А тут подходит к нему грузин и говорит: слуши, пачиму сидиш? А Вася говорит: ну, ты, понимаешь. Короче, знак такой видел. Ложка, вилка и паровоз. Захожу, смотрю: все правильно. Ложка есть. Вилка есть. А как насчет паровоза?

Тут грузин становится очень серьезным и говорит ему: иды сюда. И заходит куда–то за занавеску. Вася встает и тоже заходит за занавеску, а там длинный коридор и много дверей, и грузин где–то шагает уже далеко–далеко, и песню стремную поет на грузинском языке. Вася смотрит и думает: ну и хрен с ним, не буду я его догонять. И заходит в первую попавшую дверь. А там стоит большой надувной мотоцикл. Тогда Вася садится на мотоцикл и начинает рассекать по всем коридорам. А тут его гаишник тормозит и говорит: стоп, родной! не разгоняйся! А Вася ему нагло так: а ты не борзей, чудовище серое! Я же тебе не просто так, я главный инспектор дорожных знаков! А гаишник ему отвечает: то, что ты сейчас сказал — это все чисто для психиатора, потому что на самом деле ты чайник по жизни и ни хера ты в жизни не понимаешь. И мотоцикл у тебя надувной, и сам ты чучело с гамнокачки. А еще туда же: ТРУСИКИ, ТРУСИКИ! А вот болт тебе, а не трусики!

Тогда Вася слегка стукает его мотоциклом по ягодицам и говорит ему: мужик, ну, ты сам послушай, какую ерунду городишь. Ну, ты вобще сам подумай, при чем тут трусики. А ты мне лучше скажи, какой ты дряни нажрался и где ее дают. А гаишник отвечает: вон там, за углом. Вася сразу садится на мотоцикл, лихо заруливает за угол, — а там, в натуре, всяка дрянь, и еще до фига всего остального. Но мы на эту дрянь не глядим, а лихо проскакиваем дальше и вылетаем на следующий уровень. Там нам выдают резиновые сапоги, большой гамномет и кучу гамна впридачу. И мы идем мочить монстрОв. А монстрЫ, суки, от нас разбегаются, потому что пуль они не боятся, керосина не боятся, а гамна еще как боятся! Теперь–то нам понятно, куда все гамно подевалось и почему родную гамнокачку закрыли! И вот мы лихо проходим этот уровень, собираем разные магические фишки и приобретаем немерянную крутость. Но это еще не все.

То есть, в натуре, чувствуется, что это еще не все. И вот Вася идет дальше, идет себе идет, идет себе идет, идет себе идет и приходит в новую сказку. Про интернат для дебильных детей. Короче, жили–были в интернате дебильные дети дебильных родителей, и стерегли их дебильные воспитатели и дебильные нянечки. И была у одного дебильного ребенка фамилия Перделло, и все дебилы с него смеялись и говорили: ну, ты в натуре дебил. Ты, дебил, фамилию свою пердильную поменял бы на менее дебильную. Но все это были в натуре галимые базары, потому что меняться с ним фамилиями никто не хотел. И вот однажды Вася Перделло стырил у одного дебила фамилию Пасечник. И стал пасечником. А потом поменял ее на фамилию Аленделон и стал аленделоном. А потом поменял ее на фамилию Петров–Водкин и стал Горбачевым. А тут и перестройка началась, водку запретили, ганджа разрешили. А Вася говорит: зачем вообще что–нибудь запрещать? Надо все разрешить, пусть народ сам разберется. А они ему все хором отвечают: ТЫ Б, ПЕРДЕЛЛО, НЕ ПЕРДЕЛО!!!

Тут–то он и понял, какую оплошность допустил: новую фамилию себе взял, а старую выбросить пожмотился. А жмотиться в таких делах очень опасно: если что ненужное, то надо выбрасывать сразу, а не ныкать по углам, а то потом оно в нужный момент каак вылезет! И каак шваркнет тебя по голове! И вот Вася, злой судьбою по голове шваркнутый, присел на пенек, покурил косячок, потом встал, вздохнул и ушел в темный лес. А там жили лесные жители, и вот они–то ему за все дела и рассказали. И вернулся он к людям мудрый и просветленный, пришел к своему корифану–начальнику, и говорит: трудное это дело, брат, дорожные знаки инспектировать, потому что крышу на раз сносит. Но я с этим делом героически справился, и знаю теперь за все дела гораздо больше, чем ты, но тебе все равно не расскажу, потому что ты все равно не врубишься. Тогда начальник понял, что попал конкретно, и назначил Васю своим заместителем. А потом Вася и сам в люди выбился, и стал большим человеком в этой загадочной стране и за ее пределами.

Про хороших людей (классический случай)

Однажды сидят на кухне трое хороших людей уже совсем хорошие. Сидят и медленно беседуют за какой–то фильм немецкого режиссера Фасбиндера, который никто не помнит как называется, но почему–то очень хочется вспомнить. Попутно возникают разные другие характерные темы и некоторые анекдоты, играет музыка и пролетают виртуальные дирижабли. Короче говоря, обычный хороший вечер в хорошей и спокойной компании.

А тут им кто–то звонит. Хозяйка флэта снимает трубку и долго слушает, что ей скажут. Потом ложит трубку на место и говорит хозяину: опять тебе кто–то звонит непонятно кто, как услышит меня, так сразу трубку бросает. А хозяин говорит: а почему это именно мне? Может быть, оно тебе звонит, а как услышит тебя, так сразу трубку бросает. Хозяйку эта фраза сильно озадачивает, она пытается сосредоточиться и виснет минут на пять; а тут им опять звонят. Тогда уже хозяин снимает трубку и начинает с кем–то беседовать; а тут им третий раз звонят, и они наконец врубаются, что это звонят в дверь, причем нагло и настойчиво.

Хозяйка слегка бледнеет и говорит: так. Мы никого не ждем. А хозяин с гостем тут же открывают окно и резко вытрушивают туда все содержимое пепельницы. Тут выясняется, что у гостя с собой еще где–то на косячок травы, и что же с нею делать? Выбрасывать жалко, а ныкать на флэту — хозяевам палево. Единственно верное решение — раскурить ее к чертовой матери, чтобы врагам не досталось. Тогда они по–быстрому забивают косяк и в спортивном темпе его раскуривают.

А трава, надо сказать, очень неплохая. Им сразу становится весело, и они начинают в голос прикалываться с того, как они высадились на какой–то дурацкий звонок, которого на самом деле может быть и не было. Или может быть и было, но все равно какая разница. Менты же не знают, что тут кто–то есть, они могут подумать, что тут никого нет. Ну, постоят немного и пойдут в свою контору водку жрать и базарить, как она опасна и трудна. А может быть, они и не думали никого винтить, а просто так позвонили из вредности, чтобы наркоманам настроение испортить. Но тут у них ничего не вышло! не такое у нас дохлое настроение, чтобы вот так его взять и испортить! А чтобы им достойно ответить, надо сейчас взять и прямо в ментовскую позвонить: привет, братушки, отдыхайте — мы сегодня на голяках! Хотя нет, лучше не нарываться, а то они в натуре придут проверять. Еще и с собой чего–нибудь принесут. Лучше уже в пожарку позвонить, или еще лучше в справочную — спросить, когда уже наконец август начнется. А то все октябрь и октябрь, а августа все нет и нет. Такие дела: Россия — родина октября. Это когда–то было написано на въезде в Казань; не знаю, есть там еще эта надпись или уже ее нет. Но прикиньте, как точно в тему: в натуре, родина октября. Хотя в октябре у нас тоже неплохо: охота, рыбалка, революция и прочие забавные развлечения.

Но тут возникает вопрос: а что, если это были не менты? Которые в дверь звонили. А вдруг это было что–то большое и интересное, которое сегодня прошло мимо нас из–за наших галимых измен? Но как его выяснишь, если оно уже прошло и ушло, и больше никогда не вернется? Тем более что такой лом подрываться и идти смотреть, что же это было на самом деле, хотя, с другой стороны, любопытство распирает. И вот хозяин флэта, сделав страшное усилие над собой, встает и выглядывает за дверь.

А там, облокотясь на перила, стоят еще двое хороших людей и о чем–то между собой медленно беседуют. Увидев хозяина, они несколько оживляются и говорят: о! Валик, а как отот фильм Фасбиндера называется, про толстого индейца, где еще Бандерас играет? И тут хозяин вспоминает, что фильм называется Белое солнце пустыни, но Тарантино тут ни при чем. Остается еще выяснить, звонили они в дверь или не звонили, но хорошие люди уже совсем хорошие и никак не могут этого вспомнить. То ли они звонили, то ли они еще не звонили, но ментов они точно тут не видели. А тут и чайник закипел, и все идут пить чай.

День Победы (второй хипический рассказ)

Короче, значит, День Победы. Встал я с утреца, покурил слегонца, а тут мне звонят с тринадцатой школы. Говорят, Витюха, елы–палы, ну, так мы тебя сегодня ждем. Я говорю: нормально, да. Только проснулся, а меня уже ждут. Конечно, надо к ним зайти. Одеваюсь и рулю в тринадцатую школу.

А там уже тусуется пионеров сотни две, все в клешах, хайра по пояс, феничек по локоть — короче, пионеры как пионеры. Нормальные себе пионеры. И пионерки есть такие, очень неплохие пионерочки. Думаю, надо как–то с ними познакомиться. Не хер тут олдовостью страдать, когда кругом такой прикольный пипл тусуется. Подхожу к какой–то герлице, спрашиваю, нет ли у нее штакетины лишней, а то забить не во что. Она говорит: сейчас у чуваков спрошу. Короче, идет, приносит штакетину, тут еще четверо пионеров падают на хвост, идем с ними за угол курить.