Татьяна Ти - Случайность Страница 2

– …Я же не виновата… у меня даже нет никаких грехов… – бормотала она.

– Да ну! Серьезно, что ли? – веселился Вадим, на которого, казалось, алкоголь совсем не действовал, по крайней мере, точно не так, как на Лору, губы которой еле шевелились, а мысли были словно укутаны ватой: мягко и безопасно.

– Возможно, то, что ты так считаешь, – и есть самый большой грех, – вдруг серьезно произнес Вадим, но тут же, словно перескочив в другое настроение, весело добавил: – А нет – значит, сейчас будут! – и в очередной раз наполнил рюмки.

Лора не знала, сколько уже прошло времени, но страх отпустил. Девушка чувствовала себя в безопасности, ей было весело и хорошо. Только на самом дне оставался нерастаявший острый осколок, но на него можно было не обращать внимания.

Вадим словно угадал ее мысли.

– Тебе весело? – спросил он.

– Мммм… да, – ответила Лора.

– Что-то я не слышу уверенности, – поднял брови Вадим. – Надо забыть все, просто выкинуть из головы! Полностью!

– А как? Как выкинуть, если не вы-кидывается? – Лора с трудом сфокусировала взгляд на собеседнике и некстати рассмеялась.

– А вот как, – сказал он и взял ее под локоть.

– К-куда? – Лора с трудом поднялась, подхватила сумочку.

– У меня кое-что есть. Ты такого никогда не пробовала.

То теплое состояние покоя, в котором находилась девушка, совершенно не соответствовало тому, чтобы спорить и препираться. Мир был прост и дружелюбен.

– А з-зачем куда-то идти? – лениво просила она.

– На всякий случай, вдруг увидят. А мы закроемся.

Музыка гремела, стучала, завывала, мешаясь со звоном бокалов, смехом, разговорами. Дым дорогих сигар смешивался с сигаретным; в голове же смешивались мысли, а в глазах – цветные пятна танцующих, создавая новые, фантастические цвета… Все вокруг мешалось друг с другом, словно было создано только для того, чтобы поучаствовать в этом гигантском коктейле.

В буре этого веселья казалась совершенно незаметна небольшая суматоха, которая поднялась в одной из частей клуба. Только бармены, посмотрев опытным взглядом, сразу поняли, что что-то произошло, и, когда хмурый администратор подошел к стойке, один из них спросил:

– Что там случилось?

– Да девочка наркотиков перекушала, – нарочито спокойно ответил тот.

– Ну что они все, охренели, что ли: увозят с передозом чуть ли не каждую неделю! Нам уже впору врача в штат брать!

– Ей врач уже не нужен… Все.

– Вот, черт! И что, ей кто-то из наших толкнул?

– Да нет, в том-то и дело… Мне показалось, я видел: она весь вечер одна сидела…

Толпа расступилась перед санитарами, как волны под ногами Моисея. С носилок свешивалась, словно в незавершенной просьбе подаяния, бледная рука.

В углу протрезвевшая компания успокаивала рыдающих девушек; сквозь всхлипы, перебивая друг друга, они пытались рассказать окружающим, как они звали охрану, чтобы выломать дверь, когда услышали из женского туалета ужасные крики, как обнаружили Лору на кафельном полу…

– Она кричала, страшно: «Не смотри на меня ТАК!», – хотя потом оказалось, что она была абсолютно одна! – в ужасе шептала девушка.

– Бледная, с дикими глазами, – добавила другая.

– А потом скрючилась на полу и прошептала: «Воздух, воздух».

– Врач не успе-е-е-е-е-ел, – блондинка опять начала рыдать.

Народ постепенно рассеивался. Диджей закончил работу, сматывал какой-то провод. Усталые официантки убирали со столов. На крыльцо вышли менеджер и охранник, нелепо выглядящие вместе: один маленький и круглый, другой – очень крупный.

– Блин, ну и ночка.

– Еще десять минут – и закрываемся, – пробасил маленький, прикуривая.

– Угу, – пробурчал большой. – Слушай, кто это так по-дурацки тачку поставил? Что-то еще там торчит из решетки радиатора… – Охранник подошел ближе. – Санек, это перья!

– Тоже не раз сбивал, – поморщился Санек. – Гребаные голуби!

Мужчины докурили молча, бросили окурки в урну.

Незаметно подкралось утро, как всегда потихоньку разбавляя крепкую темноту оранжевым рассветным соком. Вместо зонтиков в этом бокале, видимо, были многоэтажки; поблескивал лед витрин, торчали соломинки светофоров. Уже уцокали последние каблуки, погасли последние фонари, и вообще, все последнее стало стремительно уступать место первому: первым лучам, машинам, прохожим; погасла и огромная вывеска «Клуб РАИ», лишив цвета сразу несколько луж и пару витринных пролетов напротив. Низкое солнце любовалось своим отражением в лобовом стекле одинокого автомобиля, наверное, прихорашивалось, готовясь к трудовому дню. Люди, недавно вышедшие из клуба, только ложились спать, другим до звонка будильника оставалась пара часов.

И казалось, в этом только проснувшемся, свежем, умытом утренним дождем мире не было места никакой несправедливости.