Superwoobinda - Нове Альдо Страница 20

Sarà quel che sarà — Будь что будет (Тициана Ривале),

Ci sarà — Это будет (Альбано и Ромина Пауэр),

Se m'innamoro — Если я полюблю (Рикки э Повери),

Adesso tu— Теперь ты (Эрос Рамаццотти),

Si può dare di più — Можно дать больше (Моранди, Тоцци и Руджери),

Perdere l'amore — Любовь прошла (Массимо Раньери),

Ti lascerò — Я оставлю тебя (Анна Окса и Фаусто Леали),

Uomini soli — Одинокие мужчины (Пух),

Se stiamo insieme — Если мы вместе (Риккардо Коччанте),

Portami a ballare — Пригласи меня на танец (Лука Барбаросса),

Mistero — Тайна (Энрико Руджери),

Passerà — Все пройдет (Алеандро Бальди),

Come saprei — Как мне узнать (Джорджа),

Vorrei incontrarti tra cent 'anni — До встречи через сотню лет (Pон),

Fiumi di parole — Реки слов (Джалис),

Senza te о con te — С тобой и без тебя (Аннализа Минетти).

Звонок продолжал тренькать: трень-трень.

Я сохранил файл как Mela-S и крикнул:

— Кто там?

Нет ответа.

Я встал со стула. Взял банку чего-то. Открыл. Попурри определенно роднило меня с этим миром. Счастливый, я осушил банку.

— Кто это так атасно тренькает в мою дверь? — вывел я на мотивчик «Господи, помилуй». Когда его задувает наш приходской хор, я чувствую, что идет крутой отрыв. Как в детстве: гуляй — не хочу. Бывало, поотвинчиваешь разные там пимпочки у машин на стоянке — и ничего, никто тебя за это не съест.

А ответа нет как нет. Подхожу я к двери. Снова спрашиваю, кто там. Ноги дрожат мелкой дрожью. Будто размякшие галеты. Вот это был оттяг. Нехилый такой оттяг!

Я взялся за дверную ручку. Пританцовывая, открыл дверь.

На пороге стояла призрак с голубой пи.

Призрак с голубой пи была совершенно голой. Только дутый куртец на плечах. Тело такое, что лучше тел не бывает. Как у Валерии Мацца. Хоть сейчас ребеночков стругай. Правда, тело было призрачным, потому что было телом Призрака. То есть я что хочу сказать, что на такое тело и в могиле встанет. А еще что было оно прямо из утренней, серебристой весенней росы, как в передачах про животных, ну, там про кошек, когда они на рассвете типа резвятся. Пи была полностью голубой. Она излучала свет, как телевизор, когда все программы уже кончились.

— Чао.

— Чао.

— Как жизнь?

— Туды-сюды.

— А у меня вот стоп-машина. Вишь, дуба дала.

— Может, и дала, только таких давалок поди еще надыбай! Чего не заходишь, Санбиттера опрокинем.

— Санбиттера?

— Oui, с'est plus facile!

— Let's fuck and piss!

— But what is your name?

— My name is The ghost with the blue pussy.[1]

Сели мы на диван, пропустили по Санбиттеру и стали смотреть по видаку запись сан-ремовской тусни двухлетней давности.

Призрак с голубой пи сказала, что клевее всех Ферилли. По мне, так клевее всех Мацца. Где-то с полчаса еще мы спорили, кто клевее.

Пока то-сё, призрак уговорила подряд шесть Санбиттеров. Пришлось открыть последние две упаковки. А призраку все мало. Тогда я ее и спрашиваю:

— Слушай, призрак, чего это ты присосалась к бутылочкам Санбиттера?

Призрак потрогала свою левую грудь и молвила:

— Есть вещи, на небе и на земле, коих простым смертным не понять. Ты избран в свидетели и увидишь то, чего не видела ни одна, слышишь, ни одна живая душа. Дабы свершилось предписанное, мне надо радикально надраться.

Досмотрели мы, значит, ящик и пошли в койку.

Чтобы завестись, стали смотреть обложки журналов «Панорама» и «Эспрессо». А там и нажарились.

Призрак оказалась той еще кобылкой: так скакала, что о-го-го. Я и не думал, что бывают такие призраки. Я-то думал, призраков вообще не бывает!

В конце волшебного трахтенберга призрак взглянула на меня, как Карина Хафф на Кристиана Де Сика в той сцене из «Рождественских каникул», и проговорила:

— Сейчас ты увидишь такое, что запомнишь навсегда. Ты Свидетель. Пробил час.

Призрак с голубой пи села на корточки и начала писать — обильно, не переставая. Вот почему она выдула столько Санбиттера. Она сливала безостановочно, пока не наводнила всю комнату. Мебель и другие предметы таяли у меня на глазах, ведь пипи призрака с голубой пи было до опупения волшебным. Поток пипи вытекал из окна, разъедая все подряд. Только я не разъедался. Тужась, призрак с голубой пи объяснила мне, что я Свидетель. В один прекрасный день возникнет мир вроде нашего. Я вернусь в него и расскажу про эти стремные дела. Так что я должен сидеть и смотреть, как поток пипи оставит от нашего мира мокрое место. Первым делом он смыл машины этих вонючих эмигрантов. Поток затекал в самые дальние углы и, как едкая кислота, слизывал всех и вся. Мир превращался в одно новое, бурлящее, разноцветное пипи призрака с голубой пи. В потоке пипи барахтались до того, как сгинуть с концами, политики. Там были и Дини, и Д'Алема, и Берлускони, и Фини, и Бертинотти, и Сгарби. А еще там были и Феррара, и Магалли, и Клаудиа Шиффер, и Антонио Бандерас, и Рисполи, и Формигони, и Дзенга, и Дзекки, и Бьяджи, и Гецци. Они отчаянно бултыхались, прежде чем пустить пузыри, прежде чем кануть навек в это г

Расцветали яблони и груши

Лежу я вчера вечером-ночью и дрючу свою дочку Адзурру (14 лет, Телец; такая вся ягодка, а сисечки ну прямо как у Анны Фальки). Вогнал ей, значит, и скоро уже зайдусь, как вдруг эта сикелявка оборачивается и спрашивает:

— Папа, а правда, что в этом году коммунисты на выборах победят? Голосовать у нас в школе будут — в воскресенье. Ты получил избирательный бюллетень?

Сзади моя женушка Мария особо не суетилась и знай наяривала мне сотовым Nokia.

Паоло, как обычно, был снизу.

Смерил я Адзурру взглядом и потуже затянул ей чулки на резиночке за 164.000 лир, черные такие, ажурные, симпатявые, один к одному как и Паолы Барале в этом, как его, ну, короче, вчера вечером показывали, обсадная вещь. Так затянул — аж до кровянки. От всех этих разговоров про политику я того, шалею...

Тут моя женушка Мария (40 лет, домохозяйка, Скорпион) малек тормознулась. Видно, и ей это дело в напряг пошло. Зыркнула она на меня, потом на Адзурру и вынула из моего ануса Nokia-2010. Помотала так головой и заголосила навзрыд, как та наркушница из фильмовича, что пускали на прошлой неделе по Телемонтекарло.

Паоло (мой сын, 19 лет, студент, Рак) недовольно запыхтел. Такое с ним было впервой.

Я сел на кровати. Закурил. Бациллу в красной пачке (MS Italia Red). Ослабил новенькие цепурки моей Адзурры (92.000 лир, черная кожа, без наручников).

— Давай потолкуем, Адзурра, — ответил я спокойно.

— Папа, — продолжала она, тыкая в окровавленный пульт, чтобы выключить видик, — по пятому каналу сказали, что скорей всего победят коммунисты, а синьор Гебелино с третьего этажа говорит, что тогда командовать будут негры, ну, те, что сидят у входа в метро, а еще — дамские парикмахеры-педики. Вот. А Эмилио Феди сказал в какой-то передаче, что надо обязательно проверить, пришел ли тебе избирательный бюллетень...

Ох, забодала же меня эта отвязная политика по ТВ! Внизу Паоло пыхтел и фыркал все сильнее.

Я как следует наметился в личико Адзурры. И вторцевал ей по деснам кастетом Power Rangers (46.000 лир; с крюками для контактного боя).

— Умолкни, дешевка, какого тебе фейхуа до этих выборов-перевыборов! Все коммуняки давно уже повывелись. Там теперь эти — оливочники-отливочники. Прикинь!