Сахарный Кремль - Владимир Георгиевич Сорокин Страница 21

— И вы не держите зла на муженька?

— Что вы! Бьет — значит любит. А потом — он же не дерется, как пьяный, а розгою сечёт, как по «Домострою» уложено. Мама моя вон мне обзавидовалась: в ихние времена‑то смутные сечь жен не положено было, потому как безбожною Россия была. Мама говорит: «Ежели б меня отец твой покойный сёк по субботам, мы бы сейчас жили в трехэтажном доме».

— Нет, я не против порки по сути, но все надобно делать обдуманно…

— Все надобно делать, как уложено, Трофим Ильич. Наше дело бабье — мужу подчиняться. Муж у меня мужчина обстоятельный, неспешный. Домовитый. И сечёт так же — без спешки, правильно.

— Мда… озадачили вы меня, Вера Константиновна.

— Чем же? Что муж любимый меня к кату в участок не водит? Это вы меня озадачили. Ой, как быстро подвигаемся‑то! Наконец‑то! Эдак я и до обеда успею.

— Успеем, с вами везде успеем. Ух, какой гладкий мех… Все‑таки живородящие шубы — что‑то особенное.

— Нравится? Погладьте ее, ей тоже приятственно.

— Нежная…

— Вы ей тоже понравились.

— Знаете, у меня такое чувство, будто мы с вами старинные друзья.

— Вот как?

— Нет, не смейтесь.

— Я не над вами. Мне просто хорошо.

— Правда, я вас где‑то видел. Вы где служите?

— В «Добрыне».

— Вы создатель?

— Нет, преобразователь.

— По умным?

— По ним, родимым.

— Никогда бы не подумал, что такая красавица занимается умницами.

— Вы полагали, что я всего лишь домохозяйка? Нет, я с ухватами возиться не люблю.

— А кто же у вас дома у печи стоит?

— Стоят мама, две бабки да стряпуха. А по выходным и сволочь помогает.

— Хорошо, когда родные живы.

— У вас уже нет?

— Отец в Абхазии погиб, от грузинской пули, еще, когда я мальчиком был. А мама уехала с китайцем.

— И вас бросила?

— Вроде того. Я при бабушке и мальчишествовал и отрочествовал.

— Наверно, бабушка вам потворствовала?

— Не без того. Но и наказать могла. Рука у нее была тяжелая.

— Сирота вы горемычная.

— Я веселый.

— Заметила уже.

— Вера Константиновна, мы уже у цели. Девять человек впереди нас осталось! Вот как с вами быстро все оборачивается!

— Скажите на милость, вы бой кремлевский для дочки покупаете?

— А для кого ж еще? А вы?

— Моим.

— У вас…

— Трое.

— Превосходно! Видать, у вас состоятельный муж. Да и по шубе видать.

— Да, не бедствуем, слава Тебе, Господи. Муженек мой купец.

— Чем торгует?

— Зимою — сиянием, а летом — самокатами.

— Доходное дело.

— Не жалуемся. А вы‑то чем хлеб насущный зарабатываете?

— Никогда не угадаете.

— Сдается мне, вы государственный, не деловой.

— Не то и не другое.

— Тогда церковный?

— Тоже нет.

— Откупщик?

— Нет.

— Тягловый?

— Эка, куда хватили…

— Ну, неужели захребетник?

— Плохо думаете обо мне.

— Приписной?

— Вот‑те раз! Спасибо!

— Наемник?

— Аз есмь человече мирный.

— Временнообязанный?

— Упаси Бог.

— С вами ум сломаешь… паленый?

— Пока еще нет.

— А кто ж тогда?

— Я знахарь.

— Ой, какая прелесть! Вы привораживаете?

— И это тоже. Но, сдается мне, что вы меня сегодня приворожили, а не я вас. И ваши чары посильнее моих.

— Вы надомный или приходящий?

— Скорее — приходящий.

— И давно уже?

— С детства. У меня и бабушка и мамаша знахарствовали.

— Они вам передали?

— Точно так. Передала бабуля.

— Скажите… ой, опять толкаются… да что ж это… смотрите, он лезет без очереди!

— А ну‑ка ты, плешь водяная, куда прешь?

— Толканите его, толканите! Православные, не пускайте этих!

— Мы тутова стояли!

— Тебя тут не стояло, мурло!

— А ну, не замай!

— Я те дам — не замай! Пшёл отсюда!

— Господи! Еще прут! Их вообще тут не было!

— А ну, потеснися!

— Я те потеснюсь! Во, видал?!

— У меня стукалка‑то поболе твоей! Во!

— А ну…

— Я те…

— Ах ты, гнида…

— Эй, эй, ну‑ка кончайте!

— Мужчины, что вы смотрите?!

— Это деревня сраная прет! Не пускайте их!!

— Сладенького им захотелось! Рвани!

— Пош‑ш‑ш‑шел!

— Я те дам! Я те…

— Пошел! Пошел!

— Ах ты, залупа… я те…

— Ща хребет переебу!

— Заебешься, сволочь земская!

— Срань оброчная… ну… ну… вот тебе!

— Я те… я те…

— На, гад!

— Ах ты, ебаный…

— Мужчины! Мужчины!!

— Православные, прекратите!

— Отступите, Христа ради!

— Продавец, не отпускай! Тут мордобой!

— Они по‑матерному ругаются! Нажмите околоточного!

— Не пускайте их!

— Я те… сволочь…

— А ну…

— А так, а? А так?! А так?

— Пихайте их из очереди! Пихайте к свиньям!!

— А… вот! Ну? Во… ну? Еще? Иди, иди сюда!

— Я те… я те…

— Куда… гадина… ку‑да… ку‑да! Ку‑да!

— Помогите!!!

— Не отпускайте никому! Остановите продажу!

— Гады какие, а?!

— Вон околоточный идет!

— Арестуйте их!

— Бляди!

— Они по‑матерному ругались!

— ПЕРМЯКИ, НЕ ШУМЕТЬ! НЕ ТОЛКАТЬСЯ! СТОЯТЬ, КАК ПОЛОЖЕНО!

— Отгоните их!

— Эти лезут!

— Они по‑матерному ругались! Я записала! Околоточный, я все переписала!

— ПЕРМЯКИ, НЕ ШУМЕТЬ! БУЗОТЕРОВ ЗАБЕРЕМ В УЧАСТОК!

— Двигайтесь, сударыня, не разевайте рот!

— Я же за вами, чего вы?

— Нет, я там стоял… эй, а ну, пусти‑ка…

— Встаньте в очередь, православные!

— А где?… а вот…

— Околоточный, можно донести? Они по‑матерному ругались!

— ПЕРМЯКИ, СОБЛЮДАЙТЕ ПОРЯДОК!

— Вера Константиновна!

— Ой, меня от вас оттерли!

— Идите сюда! Пропусти, борода!

— Ой, ужас!

— Шуба цела?

— Цела родимая!

— А вы сами?

— И я цела!

— Слава Богу. Идите, идите вперед! А вы отойдите! Вы — за нами!

— Так, мне все, что можно.

— Остались токмо стены.

— А башни?

— Башенный бой распродан.

— Как так?

— Токмо стены, женщина. Берете?

— Зачем же я стояла… а почему не сказали?!

— Вы берете стены или нет? Ежели нет — проходите, не задерживайте других.

— Свинство какое!

— Вера Константиновна, берите стены, берите!

— Да, но…

— Сударыня, берите, или ступайте с Богом отсель!

— Не задерживайте, православные!

— Ну, давайте стены…

— Токмо две упаковки в руки.

— Боже мой! Это грабеж!

— Дайте ей хотя бы три!

— Не имею права. С вас четыре рубля серебром или полтинник золотом.

— Какое безобразие! Ради чего я стояла?!

— И мне давайте. У меня червонец.

— Так… возьмите сдачу.

— Я ВОТ ТЕБЕ ПРОЛЕЗУ! Я ВОТ ТЕБЕ ПРОЛЕЗУ! А НУ — ВСЕМ ОТОЙТИ ОТ ОЧЕРЕДИ!

— Они по‑матерному ругались!

— Пойдемте отсюда.

— Тут не выберешься…

— Позвольте.

— Благодарю вас… Господи, какое хамство!

— ОТОЙТИ ОТ ОЧЕРЕДИ! БАБУШКА, ДАВАЙТЕ ВАШ ДОНОС!

— Принимай, сынок!

— Пойдемте здесь…

— Хамство, хамство!

— Не расстраивайтесь.

— Нет, ну они рекли в пузыре позавчера: кремлевский бой, башни и стены, можно выбрать, разная цена! А тут — токмо одни стены, на тебе! И по два целковых!

— Башни разобрали по своим, ясное дело.

— Хамьё какое! Давайте донесем на них?

— Токмо время терять.

— У меня трое детей! Что же — рвать упаковку?!

— Разорвите, да разделите.

— Но она красивая! И кусочки‑то правильной