Эдуард Лимонов - В плену у мертвецов Страница 22

Процесс Гусинского, не удавшись против личности Гусинского, видоизменился в процесс против его организации «НТВ», и успешно завершился разгромом телекомпании. Сотрудники, офицеры Гусинского ушли к их счастью на ТВ-6 Березовского. Власть помяла их, держит в Лефортово где-то рядом со мной финансового директора НТВ Антона Титова, но полной победы власти не добились. Добились победы на 1/3.

Процесс Быкова тянется с его первого ареста в конце октября 1999 года на венгерской границе, почти два года назад. Общепринятое объяснение преследований Быкова таково: Олег Дерипаска, олигарх, алюминиевый король, желает взять под контроль последние 28% акций Красноярского Алюминиевого Завода, до сих пор ещё не принадлежащие ему, в настоящее время они ещё принадлежат Быкову. Власть также (раздражённая криминальным прошлым А. П. Быкова) уверена, что криминал в лице Быкова рвётся во власть, и желает его остановить. Повторяю, это общепринятое объяснение мотивов, по которым преследуют Быкова. У других олигархов также не безупречное прошлое, однако преследуют его.

Одновременно в Новосибирске начался и разворачивается процесс Николая Тихонова, совместно с братом Александром, олимпийским чемпионом по биатлону, и предпринимателем Михаилом Живило обвиняемого в подготовке покушения на губернатора Кемеровской области Амана Тулеева. Процессы Быкова и Тихоновых – Живило крайне схожи. Ибо до истории с покушением Михаил Живило был преуспевающим олигархом, собственником многих предприятий Южной Сибири, в том числе и Новокузнецкого Алюминиевого Завода, на который, вот совпадение, также претендует олигарх Олег Дерипаска. Живило, как и Быков (Быков, как и Живило) обвиняется в подготовке убийства, в покушении на убийство, но на личность куда более общероссийского крупнейшего масштаба, чем «бизнесмен» с криминальным прошлым г-н Струганов (его будто бы намеревался убить Быков) – на губернатора Кемеровской области господина Тулеева!

Несколько в стороне, с большим смущением, можно сказать неохотно, власть вынужденно проводит процесс полковника Буданова, убившего чеченскую девушку. Процесс в южном городе Ростове – на – Дону тянется с февраля месяца. Во время первых заседаний по делу Буданова я находился в городе Ростове (т.е. ещё до ареста), и внимательно следил за процессом. Общественное волнение по поводу «дела Буданова», свидетельствую, было крайне велико. Сейчас была только что проведена очередная, третья, судебно-медицинская экспертиза полковника в институте имени Сербского здесь в Москве. Средством усмирить общественное волнение было бы признание Буданова невменяемым во время совершения убийства Эльзы Кунгаевой, якобы чеченской снайперши. Тогда его приговорили бы всего к трём годам лишения свободы. Что успокоило бы военных в Чечне, недовольных процессом Буданова, и обелило бы Армию. Невменяемый командир полка устраивает всех: и патриотов, – срок-то мелкий, часть его полковник отсидел, и Армию; всех, кроме родителей Эльзы Куенгаевой. Буданова признают невменяемым. Так надо власти, следовательно признают.

В чём-то подобен процессу Буданова невыгодный государству процесс Тамары Рохлиной. Власть, опирающаяся на спецслужбы, хотела бы забыть о генерале навеки и всерьёз. Забыть о том, что он принадлежал к оппозиции, что он основал Движение Поддержки Армии, забыть о его странном убийстве. Тем более, что такое неразрешившееся поимкой виновных убийство будет всегда будоражить умы. Точнее, «виновная» есть, но после мытарств по тюрьмам и колониям с лета 1998 года она, наконец, дома, и общество не очень верит в то, что Тамара Рохлина убила мужа. В Нарофоминском суде в октябре вновь начались слушания по делу Рохлиной. Ничего кроме забот и треволнений от очередной серии воспоминаний о генерале Льве Рохлине, государству ждать от заседаний Нарофоминского суда не приходится. Государство с удовольствием бы спрятало куда-нибудь и дело, и Рохлину, и имя Рохлин.

Ещё одним подобным делом, которое хорошо бы спрятать, да некуда, является процесс по убийству журналиста газеты «Московский комсомолец» Дмитрия Холодова. Процесс этот достался путинскому режиму Реставрации от ельцинского времени царя Бориса. Московский окружной военный суд пытается каким-то образом завершить дело, давно зашедшее в тупик. Шесть обвиняемых сидят в течение уже пяти лет в СИЗО ФСБ в Лефортово и в спецблоке №4 тюрьмы Матросская Тишина. Большинство обвиняемых – офицеры ВДВ и спецназовцы, – герои войн в Афганистане и в Чечне. Главный обвиняемый – подполковник Поповских, – начальник разведки ВДВ. С ещё одним обвиняемым, с Мирзоянцем, бывшим офицером спецназа, я ехал как-то в автозэке из Лефортово. Бодрый, циничный Мирзоянц говорил о российской правовой и судебной системе с понятной ненавистью. Подсудимые по делу Холодова вероятнее всего будут оправданы, ибо в деле не сходится ни один конец с каким-либо ещё концом. Но кто вернёт подсудимым горды, проведённые за решёткой? Государство стыдливо прячет процесс за грифом «совершенно секретно». На самом деле власти схватили первых попавшихся подозреваемых, сделали их обвиняемыми, убедились, что это не они, и теперь не имеют мужества признать свою трагическую ошибку, вызванную желанием удовлетворить желание общества увидеть убийц Холодова наказанными.

Процессы о разглашении и передаче иностранным державам государственных и военных тайн и сведений секретного характера представлены в нашем социуме стараниями ФСБ обильно и густо. Во Владивостоке только что отложили на месяц продолжение процесса над Григорием Пасько. Тихоокеанский военный суд назначил почерковедческую экспертизу протокола обыска, произведённого у Григория Пасько. Дело в том, что защита обратила внимание суда на то, что подписи понятых были внесены в протокол обыска гораздо позже времени составления протокола. Капитан Пасько, он же военно-морской журналист, опубликовал в японских научных журналах сведения секретного характера. Защита утверждает, что сведения свои Пасько позаимствовал из открытых источников, из публикаций в российской прессе, и потому секретными они не являются. Подобный же процесс против капитана Никитина, обвинявшегося в том, что он передавал якобы секретные сведения норвежской экологической организации БЕЛЛУНА, закончился тем, что помучав его, ФСБ вынуждена была выпустить Никитина из своих когтей. Пасько, отбывший около двух лет под арестом, также присутствует теперь на судебных заседаниях вольным человеком. Оба, и Никитин, и Пасько, добывали и поставляли свои сведения экологическим организациям Норвегии и Японии.

Только что к 4,5 годам лишения свободы был приговорён якобы передававший сведения об обороне Северной Кореи в руки Кореи Южной (изначально чекисты утверждали, что через посредничество американцев) узник Лефортово, бывший дипломат, заведующий отделом Дальнего Востока в МИДе, – Валентин Моисеев. 4,5 года – это победа, потому что предыдущий приговор был куда суровее – 12 лет. Моисеев, впрочем, хочет доказать свою невиновность и подал кассационную жалобу в Верховный Суд. Он уже отсидел в лефортовских стенах три года, посему мог бы согласиться на лёгкий приговор. Однако ему не оставили выбора. Прокуратура, недовольная приговором, обжалует его в любом случае. Случилось так, что я ехал с Моисеевым в одном стакане автозэка в ночь перед приговором. И могу свидетельствовать о том глубоком отвращении, которое Моисеев испытывает к российской судебной практике.

Ещё один шпионский процесс – калужский. Бывший заведующий сектором института США и Канады РАН Игорь Сутягин обвиняется в государственной измене в форме шпионажа, в частности в передачи информации английской консалтинговой фирме «Альтернатив Фьючерз». Защитники Сутягина утверждают, что в 1998 году в сборнике «Стратегическое и ядерное вооружение России» была опубликована информация, аналогичная той, в передаче которой «Альтернатив Фьючерз» обвиняется Сутягин. На одном из последних судебных заседаний изучались записи телефонных разговоров Сутягина с сотрудниками «Альтернатив Фьючерз» Шоном Киддом и Надей Локк. По свидетельству защитников на 90% разговоры состоят из бытовых подробностей. Свой шпионский процесс ожидает город Красноярск, там местным УФСБ арестован учёный Данилов.

Что общего между процессами «шпионов»? Все эти процессы инициированы в последние два-три года. Большинство из них являются следствием климата междувременья, когда поведенческие нормы ельцинского правления, довольно безалаберные, сменяются поведенческими нормами путинского времени нео-советизма, Реставрации. Отсюда полная непонятка для общества: что можно, а что нельзя. Можно ли передавать сведения об экологическом ущербе, наносимом мировому океану побочными продуктами деятельности российских атомных подводных лодок, за границу (как это делали Никитин и Пасько), или нельзя? По стандартам ельцинского времени – можно, по стандартам нео-советизма времён Путина – это преступление. Однако государство ведь не позаботилось о том, чтобы внести ясность в проблему и расставить даты. С каких пор, с какого часа и какого числа какого месяца то, что делали Никитин и Пасько, будет считаться государственной изменой в форме шпионажа. Жертвою изменения норм поведения в государстве (очевидных только для ФСБ и Генпрокуратуры, ибо гражданам об изменении норм никто не объявил) явился и дипломат Валентин Моисеев. Никто не сказал ему, когда Северная Корея опять сделалась союзницей России. Ельцин ведь, позабыв про Северную, вовсю дружил с Южной Кореей. Интересно, что суд над Моисеевым, наконец, состоялся как раз тогда, когда северокорейский лидер Ким-Чен-Ир прибыл в Россию с визитом на бронепоезде. Возможно прокурор, запросив у МосГорСуда 12 лет, рассчитывал сделать подарок Ким-Чен-Иру, но суд ограничился более скромным подарком: 4,5 года. А в сущности ещё 1,5 года жизни Моисеева, ибо 3 года Моисеев уже отсидел.