Путешествия Лейлы - Дания Жанси Страница 22

цветов были теперь повсюду, грациозно тянулись к небу. Покружив по дорогам, водитель подъехал к зданию песочного цвета, неприметному на фоне остальных. Припарковался, улыбкой подсказал Лейле подойти к дому и взял из рук корзину с платьями и книгами. Они вошли в небольшой холл, где за стойкой дремал похожий на полицейского верзила. Водитель показал охраннику какие-то бумаги, взял у того ключи и поднялся с Лейлой в лифте на девятнадцатый этаж.

«Ни о чем не беспокойся, отдыхай пока, осваивайся, – звучали в голове наставления Даниэля. – Дома среди документов найдешь чековую книжку для текущих расходов, на счету должно быть достаточно средств, к тому же ты получаешь ежемесячные отчисления из Фонда Ади. А мы постараемся пока найти контакты твоих родных и связаться с ними».

В коридоре на девятнадцатом этаже филиппинец открыл одну из одинаковых коричневых дверей, пригласил Лейлу войти, оставил вещи и ушел. Белизна стен и солнечный свет слепили. Аккуратная необжитая квартира напоминала гостиничные номера, в которых Лейла часто бывала в последние годы. Заворожил вид из окон на соседние высотки. Что-то в нем было от фильмов о Бэтмене, особенно когда стемнело и тысячи окон и контуры небоскребов засветились. Этот и каждый следующий вечер в Хайфе казались предновогодними, будто кто-то включал много гигантских елочных гирлянд.

В тумбе под телевизором, как и говорил доктор, Лейла нашла свои документы и чековую книжку «Банка Джебель Сахьюн / Банка горы Сион». Там же была и цветная, похожая на мультяшную карточка с ее фото, именем на арабском и латиницей: Leyla Ilyasova. Лейла сразу очертила пальцем контуры подписи, чтобы позже без запинки выписывать чеки. Все это отдавало какой-то авантюрой. С другой стороны, на карточке – фотография Лейлы, и имя на удостоверении тоже ее. Почему бы не подписывать собственным именем чеки, пусть и незнакомого банка. В крайнем случае выплатит потом из своих небольших, но сбережений, она успела кое-что скопить. Неясными оставались вопросы поважнее, так что надо постараться не тревожиться из-за неизвестного, а воспринимать все как приключение.

Лейла осмотрела просторную гостиную, соединенную с кухней, две небольшие спальни. В полупустых комнатах бросались в глаза огромные несуразные полотна на стенах. Напротив кровати в одной из спален висела единственная картина со связным сюжетом: девушка стоит на берегу реки, глаза опущены, в руках карнавальная маска с выражением довольства. Лейла повесила бы такую у себя.

Включила телевизор и под арабские песни стала изучать содержимое шкафа. Внутри все было разложено по цветам и размерам, как на фото в журналах. Лейла стала примерять эту чужую, но в то же время и свою одежду. Вещи скорее были удобными и неброскими, такие можно носить годами, на модные эксперименты хозяйка гардероба явно не отваживалась. Если бы Лейле не приходилось работать и пиарщиком, и одновременно витриной бренда, она и сама носила бы что-то подобное. И опять ни одной бирки или надписи.

У шкафа она пританцовывала. Дышалось легко и свободно, как во сне, когда летала высоко, или как на лодке Даниэля в самый первый раз. Лейла понимала, что рано или поздно все раскроется: она совсем не та, за кого ее принимают. Но тогда, может, и сама узнает наконец, что с ней такое. Мыслей о «побеге в свой мир», как Лейла стала называть это про себя, она не оставляла, просто пока не знала, каким он может быть, этот побег, да и какой он, ее мир. Вся надежда была на доктора Натансона или на какое-то новое, неизвестное пока обстоятельство. Даниэль перед ее отъездом из клиники сдался и выдал с собой несколько книг о работе мозга, их надо было теперь изучить.

Стягивая платье, Лейла уже не в первый раз подумала: как-то изменилась грудь, стала больше, тяжелее, да и чашечки бюстгальтеров в шкафу были объемнее, чем раньше. Когда в клинике делали один из бесконечных тестов, очередной филиппинец несколько раз спросил, нет ли в груди имплантов, так как они могут искажать показания аппарата. Лейла тогда ответила холодно, что нет, а потом и вовсе игнорировала вопросы со строгим лицом. Но … может, и в самом деле … Только как такое возможно? Она же так и не доехала до Таиланда. Да и там в грудь вкачали бы собственный жир … В любом случае что за бред?

Закончив с гардеробом, Лейла перешла в гостиную, принялась изучать книги на грубо обтесанных полках. История искусств, альбом с главными полотнами XIX века, великие художники прошлого … политология, история, психология, эзотерика … романы русских писателей на английском, а еще некие Франзен, Делилло, Пинчон, много переводов незнакомых авторов из разных стран. Мысленно поблагодарила местную Лейлу, кем бы та ни была, за какую-никакую, но библиотеку. Примерно такой набор тем она заставляла себя изучать на бесконечных курсах и вебинарах, да и художественная литература полезна для общего развития. Увидела красную тетрадь с цветочным тиснением на кожаной обложке. На отдельных листах записи: вес и объем тела в разные дни, срифмованные или просто наскоро записанные строки. Лейла тоже часто оставляла похожие заметки, только в смартфоне.

На верхних полках рамки с фотографиями: на каждой она, точнее, эта, другая Лейла. Поразительно спокойная, довольная, только часто непродуманно одетая. Вот она в светло-розовом бальном платье где-то в огромном зале, а вот с такой же прической и нарядом, похоже, в тот же вечер, с группой незнакомых людей. Старичок на переднем плане ну точно двойник Гитлера, даже с такими же усами, только всех цветов радуги. Тоже мне, фрик-шоу. А вот родители вместе с ней маленькой – такого фото она и не помнила. Когда оно, интересно, сделано, разве что в один из стремительных папиных визитов в детстве.

В рамке рядом – Лейла в обнимку с Ханной у логовола с графическим изображением хищной птицы в полете и надписью: «Сокол». И они же вдвоем за столиком на уличной террасе. Лейла не понимала до этого момента, что они были подругами или как минимум часто встречались еще до лодки. А вот фото Лейлы и какого-то верзилы, простоватого на вид, но с одухотворенным взглядом. Где-то она его видела … А здесь они уже втроем: этот блондин, Ханна и Лейла. Кто это? Ощутила что-то вроде зависти к этой другой себе. Или это бойфренд Ханны? Но на лодке у доктора та всегда появлялась с веселым индийцем Кришем.

Лейла села на тоненький коврик под книжными полками и впервые за долгое время серьезно задумалась. Может, это действительно ее жизнь? Искаженное восприятие,