Виктор Пелевин - Бэтман Аполло Страница 23

— Задумайтесь вот над чем. Каждый человек на земле знает, что когда-нибудь умрет. Поэтому — именно поэтому — и существуют мировые религии. Чем ближе к развязке, тем чаще человек бегает в храм локального культа, где ему за небольшую мзду обещают спасение того, что он считает собой. Некоторые особо доверчивые люди настолько боятся посмертного исчезновения, что с шумом и треском уходят из жизни по своей воле, налепив на лоб сомнительный билет в рай… Однако удивительно вот что. Подобная религиозная озабоченность характерна лишь для социальных низов. Если мы поднимемся в высшие слои человеческой иерархии, мы встретим странное, чтобы не сказать поразительное, безразличие к вопросам загробия… Так это, во всяком случае, выглядит со стороны…

Улл провел от каждого из нарисованных им символов черту вверх — так, что все они встретились в одной точке, над которой он поставил жирный вопросительный знак.

— Всего лишь несколько столетий назад хозяева Европы так переживали по поводу своих душ, что устраивали авантюристические войны за гроб Господень — то есть, другими словами, за собственное спасение. Их восточные контрагенты с равным энтузиазмом сражались за свое место в раю, нарисованном по другим лекалам… В наше время, однако, номинальные хозяева человечества равнодушны к подобным вопросам — они как бы слились в парящий над миром jet set…[12] Так это, во всяком случае, выглядит для непосвященных. У людей попроще до сих пор случаются религиозные конфликты — но возникают они обычно на социальном дне, когда одна нищая толпа идет громить другую. Но разве вы видели хоть кого-нибудь из хозяев современного человечества, переживающего по поводу своей посмертной судьбы?

Вопрос Улла наполнял самоуважением: он обращался к нам как один вечный наблюдатель жизни к другим существам той же высокой природы. Класс, впрочем, молчал. Вопрос был риторическим.

— Нет, — продолжал Улл. — Не видели. Сегодня выражение «крестовый поход» — это просто неполиткорректная метафора военной операции, обеспечивающей ресурсную эксплуатацию в интересах транснационального капитала. Уже много веков человеческая элита ведет себя так, словно для нее вопросы загробного воздаяния не играют никакой роли. Что, вообще говоря, очень и очень странно. Действительно, если эти изнуренные многочисленными преступлениями люди тратят такие усилия, чтобы забраться на самый верх социальной пирамиды, отчего ими вдруг овладевает равнодушие ко всему дальнейшему? Даже простая человеческая трусость должна была бы заставить их суетиться перед лицом неизбежной смерти. Они могут не верить в Бога, но полностью отбросить надежду на личное бессмертие не способен ни один человеческий ум. Следовало бы ожидать завещаний, оставляющих огромные состояния попам различных конфессий в обмен на молитвы о посмертном обустройстве. Мы видели бы чудовищные погребальные пирамиды, возведенные с использованием новейших технологий. Однако ничего подобного мы не наблюдаем. Выглядит все так, словно человеческая элита давно втихую решила вопрос о своей загробной судьбе… Среди gossip-колумнистов принято думать, что высшая финансовая каста современного мира приняла в качестве последнего утешения каббалу. Но наделе с этим учением флиртуют в основном вдовы нуворишей, поп-певицы, повара элиты и ее тренеры по бадминтону. Отчего молчит сама человеческая верхушка? Почему она так метафизически пассивна — и уже не одну сотню лет?

— Золотой парашют, — буркнула Софи, не поднимая глаз.

Улл погрозил ей пальцем.

— Кто еще знает? — спросил он.

Таких больше не нашлось.

Улл подошел к Софи и потрепал ее ладонью по затылку. Я испытал странное чувство: одновременно облегчение, что на эту роль выбран не я — и что-то, неожиданно похожее на ревность. Причем даже непонятно, по какой линии.

— Совершенно верно, девочка! Золотой Парашют. Это выражение уже давно просочилось в мир — но Черный Занавес, как всегда, скрывает истину за информационной клоунадой. Словами «Золотой Парашют» пользуются люди, говоря о мелких бонусах и преференциях своей элитки — о какой-нибудь депутатской пенсии или выходном пособии банковского менеджера. Но на нижних социальных этажах никто и не подозревает, что это такое на самом деле.

— А что это? — спросил Эз.

Улл повернулся к нему.

— Ты в прошлый раз спрашивал, может ли мертвец — вернее, анимограмма — родиться заново. В известных случаях может. Иногда это связано с процессами вне нашего контроля. А иногда к этому прикладываем руку мы сами. У вампиров есть собственная технология перерождения. Именно она получила название «Золотой Парашют». Этим парашютом пользуются как вампиры, так и некоторые особенно приближенные к нам халдеи. То есть самые сливки человечества.

— А зачем вампиру Золотой Парашют? — спросил Тет. — Вампир бессмертен!

Улл улыбнулся.

— Совершенно верно. Но только наполовину. Вы слышали сравнение с лошадью и всадником так часто, что оно давно набило оскомину. Тем не менее, оно очень точно по своей сути. Вы должны понимать — хорошую боевую лошадь не так просто подготовить. Магический червь — властелин мира и владыка людей — не станет жить в первом попавшемся мозгу, подвергая себя опасности, исходящей из непредсказуемого человеческого ума. Магические черви используют одних и тех же носителей столетиями, если не тысячелетиями.

Улл сделал паузу, как бы давая нам возможность переварить услышанное. Затем он продолжал:

— Червя, однако, волнуют не генетические особенности человеческого тела, где он будет обитать. Гораздо важнее врожденные особенности ума, с которым он соединяет свою таинственную силу. Поэтому бессмертен не только сам магический червь. В определенном смысле не подвержен распаду и его носитель. Все вы, сидящие в этой комнате — реинкарнанты. Каждый из вас много раз падал в смерть с Золотым Парашютом. И возвращался к служению в новой жизни.

На этот раз молчание длилось дольше. Я не выдержал и поднял руку.

— Да, Рама.

— А как вампиры находят таких перерожденцев?

Улл улыбнулся.

— Кармические механизмы устроены так, что вокруг вампиров постоянно бродят стада людей, бывших когда-то их носителями. Все они имеют необходимые навыки из прошлых жизней. Таких людей гораздо больше, чем магических червей, желающих сменить тело. Численное соотношение примерно как между русским олигархом и красавицами, готовыми отдать ему самое дорогое, что есть у девушки. Когда будущий носитель червя вырастает, он сам находит своих хозяев. Им для этого достаточно нарисовать на асфальте, по которому он пройдет, какой-нибудь знак, руну или пиктограмму. Никто из других людей просто не обратит на такой знак внимания. А в уме будущего вампира мгновенно произойдет алхимическая реакция, и он остановится, чтобы найти своих новых друзей.

— Но если кармические механизмы срабатывают автоматически, зачем тогда вообще заботиться о перерождении? — спросил я.

— Человек, ставший вампиром и носящий в своем мозгу магического червя, приобретает довольно мрачную карму, — ответил Улл. — В том числе из-за того, что живет всю жизнь в роскоши, то есть в известном смысле паразитирует на страданиях других людей. Поэтому без помощи ныряльщиков он обязан будет провалиться в темные слои загробного возмездия, где элементы его сознания будут пожирать духи гнева и зависти.

— Обязан провалиться? Кому обязан? — спросил Тет.

— Сам себе, — ответил Улл. — Тому солнцу, которое светило сквозь его витраж.

— А зачем это солнцу?

— Спроси у него. Мы не теологи, а вампиры. Золотой Парашют — технология, которая позволяет вампирам сохранить комплекс навыков и привычек, оптимальных для носителя магического червя, даже после его смерти. Ныряльщики провожают мертвого вампира через пространство загробного возмездия и помогают ему воплотиться в новом теле при благоприятных обстоятельствах.

— Я бы не назвал обстоятельства своего рождения особо благоприятными, — сказал я.

Улл развел руками.

— Вампиры часто входят в высшую человеческую аристократию, — ответил он, — как, например, наши французские гости. Но мы не относимся к подобным вещам серьезно. Это просто обычай, цель которого — с рождения придать будущим носителям Языка высокий социальный статус. Но истинная аристократия в мире только одна — это мы. Наше сообщество — своего рода клуб, члены которого состоят в нем уже не первую тысячу лет. Никакой земной король или королева никогда не получат туда доступа просто так. Туда ведет только Укус. Решение поселиться в чьем-то теле принимает магический червь — а не само это тело. Если он не захочет, не поможет никакая голубая кровь…

— А халдеям тоже предоставляется Золотой Парашют? — спросил я.

— Да. Но не из гуманизма. Это один из способов нашего контроля за людьми. И еще заработок, чего уж тут лукавить. Золотой Парашют покупают наши самые преданные и богатые слуги, стоящие на пороге смерти. Это стоит большей части состояния даже крупнейшим мировым финансистам. Но зато они спасаются от адских мук. Во всяком случае, твердо в это верят. Спасая грешников от возмездия, мы, разумеется, нарушаем все божеские и человеческие моральные законы. Что лишний раз показывает халдеям ту степень влияния, которой мы обладаем во Вселенной.