Я потрогал её - Иван Сергеевич Клим Страница 23

– Пойдем за покупками? – улыбаясь, произнесла она. – Я проголодалась ужасно. Приготовим чего-нибудь вкусненького? Мы столько всего обговорили с мамой, расскажу тебе по дороге.

Пока мы ходили за покупками, пока готовили что-нибудь вкусненькое, пока ели это что-нибудь вкусненькое под очередной, вышедший в хорошем качестве фильм, настроение мое ничуть не менялось. Мыслей стало больше и, как малярийные комары, они донимали и лихорадили меня. Естественно, мое настроение не осталось незамеченным для Каролины, оно было полной противоположностью моему обычному настроению.

Примерно на середине просмотра, на том моменте, где по закону жанра заканчивается вводная часть, и действие картины начинает вестись к развязке, Каролина взяла пульт, нажала на паузу и, повернувшись ко мне, спросила:

– Может, расскажешь мне, что случилось?

Я выдохнул, настраиваясь на проявление таких чуждых мне эмоций.

– Скажи мне, только честно, куда ты ездила сегодня на автобусе?

– Что за странный вопрос? Ты же прекрасно знаешь, что к маме.

– Знаю. Но направление автобуса, в который ты села, совершенно противоположно тому, где, если верить рассказам, живет твоя мама. Он едет по направлению из города. Зачем ты ездила туда? Ответь.

– Я… Ты что? Ревнуешь?

И она улыбалась. Всеми своими маленькими аккуратненькими зубками улыбалась. Жестоко. Невинно.

– Нет. Возможно. Я всего лишь хочу знать правду. – С полной серьезностью ответил я.

Она опустила глаза и замолчала. Губы сошлись вместе. Снега покрылись алым цветом. Я расстроил ее. Обидел своим недоверием.

Она развернулась и ушла в спальню, не сказав больше ничего, не хлопнув дверью, не топнув ногой ради приличия. Оставила меня наедине без ответов. Я почувствовал себя виноватым. Немного посидев и подумав о дальнейших действиях, я выключил телевизор и отправился потрошить сигаретную пачку.

Тот долгий день сменился вечером, но и он изжил в итоге себя.

Она засыпала, свернувшись калачиком и плотно закутавшись в одеяло. Я разделся, лег рядом, приподнял край одеяла и прижался своей грудью к ее спине. Долго целовал плечи. Она так и не повернулась, не подала никаких надежд на сближение. Оставив попытки примирения на утро, я уснул беспокойным сном.

– Просыпайся, соня, – ее губы отдавали бодрящим кофейным ароматом. Я открыл глаза. Как я могу ее ревновать. Вот она такая милая, родная, своя. – Прости меня за вчерашнее. Давно нужно было это сделать.

– Сделать что? – спросил я, перебирая ее пальцы.

– Познакомить тебя с мамой.

К такому я явно не был готов, но прежде чем я отреагировал, как бы то ни было на эту информацию, Каролина успела высвободить свою ладонь и покинуть пределы спальни.

– Я жду тебя одетым и голодным, – донесся с кухни ее голос.

Я надел свою единственную рубашку, черную, такого же цвета джинсы и провел перед зеркалом дольше обычного, придавая волосам приличный вид. Потом мы позавтракали, умылись, собрали «мелочи внимания»: пара яблок и несколько конфет и направились на остановку.

– Наверное, нам стоит зайти в магазин и купить цветы или торт?

Мне никогда не приходилось раньше знакомиться с родителями девушки в лице ее молодого человека, по крайней мере, мне удавалось избегать подобных встреч, поэтому я бескрайне волновался и не знал к чему готовиться и как себя вести.

– Нет, ничего не нужно, – тихо ответила она.

Мы ехали тем же маршрутом, что и Каролина прошлым утром. Почти всю дорогу она молчала, видимо, как и я, тоже волновалась. Мне казалось все же странным, что мама Каролины живет в том же городе, а виделись они не чаще одного раза в неделю. Возможно, она работала, или как-то еще бывала занята. Я не знал. Я вообще знал об окружении Каролины крайне мало. И еще одна вещь показалась мне до изумления странной, раньше я не обращал на это внимания, но подумал об этом, пока мы ехали: я не мог припомнить, чтобы Каролина когда-либо при мне разговаривала с матерью по телефону.

Спустя примерно сорок минут мы вышли на конечной остановке. Вместе с нами, хрустя суставами, из открывшихся дверей автобуса вышло еще несколько стариков и старух. Некоторые из них шли парами, если бы не подпирали друг друга, словно деревья в многолетней роще, несомненно, рухнули бы в ту же минуту. Большинство шли одни.

– Где мы? – непонимающе спросил я.

Каролина ничего не ответила. Взяла меня за руку и повела по истоптанной тропинке, через лес, что окружал место нашего прибытия.

Мы пришли.

Огромное черное молчаливое пятно, напоминающее о жизни, но жизнью не отдающее предстало моим глазам, как только лес остался позади.

Все догадки рухнули. Все стало пугающе понятным. Все те рассказы Каролины о том, как она проводит дни с мамой, были не более чем воспоминаниями прошлого. Походы в кино, за покупками, общая готовка и много чего еще – все это они без сомнения делали вместе. Когда-то делали.

Каролина продолжала вести меня следом за собой вдоль кладбищенских троп. Я просто брел держа ее за руку, не поднимая глаз. Меня выворачивало наизнанку.

Наконец мы остановились.

– Здравствуй, мама, – произнесла она и опустилась на небольшую деревянную скамейку. Я сел рядом, не в силах взглянуть на надгробие. Каролина так и продолжала держать мою руку.

В ушах у меня звенело. Я ругал себя за отвратительные пошлые мысли об измене. За свое поведение истинного мудака. Звон отражался все сильнее от стенок моего черепа и все больше нарастал. Его не могли перекричать кладбищенские вороны, тем более шум листвы или свист ветра.

Рука Каролины крепко сжала мою бледную ладонь. Ее голос вернул меня в реальность.

– Мама, это Айк, я рассказывала тебе о нем.

Я поднял робкий взгляд к надгробию.

Сложно было понять чувства Каролины, потерю, что она пережила, но, с которой так и не смирилась. Боль, что она держала в себе, и, которой, не имея поистине близких людей, не располагала возможностью поделиться.

Мне было безгранично жаль ее в тот момент.

– Я люблю его, – произнесла она.

Три гвоздя вошли в мои конечности, четвертый был заколочен после того, как Каролина прижалась ко мне всем своим вздрагивающим от начавшихся всхлипов телом.

Я молчал, гладил ее волосы, смотрел на портрет незнакомой мне женщины и про себя благодарил за дочь.

ОЗНВ.docx.

0.8. Проебаный рай

Это началось слишком неожиданно. Как кирпич в темном переулке. Как свет