Дин Сухов - Юрей теу Страница 24

«Родриго, — говорил мой отец, — не торопись надевать на себя хомут. Когда-нибудь это время наступит само, и ты встретишь ту единственную, которая подарит тебе сильных сыновей, а может и дочерей. Ты сам, почувствуешь, что это за женщина.

Твое сердце безошибочно укажет на нее, и ты уже никогда не сможешь жить спокойно, так как никто еще не придумал лекарство от любви».

И вот со мной произошло именно то, о чем говорил мой отец. Я влюбился, сеньора, влюбился безумно и безоглядно! Ачикилла была для меня настоящей богиней, сошедшей с небес на нашу грязную землю, чтобы подарить мне счастье. Я никогда до этого не видел такой ослепительно красивой девушки. Она была выше среднего роста, с гордой осанкой испанской королевы и носила очень длинные пепельнорусые волосы. У нее была неземная завораживающая улыбка и огромные темносиние глаза. Глубже и чище их может быть только Тихий океан. Когда Ачикилла, шла по пляжу, все присутствующие замолкали и смотрели только на нее. А когда она начинала говорить, то мужчины млели и падали в обморок от потрясения. У нее был голос ангела, чистого и непорочного ангела! Но черт, все мои слова так неуклюжи и грубы. По-моему, это довольно непросто: объяснить красоту девушки, в которую ты влюблен. Это за гранью человеческого языка. Вы согласны со мной, сеньора? Хотя, вы же женщина, а не мужчина. Так откуда же вам знать, как сильно можно любить женщину?

….Эх, все бы ничего, сеньора, если бы Ачикилла также любила меня. Но она не любила меня. Насколько она была красива, настолько же она была холодна и безразлична ко мне. И все на что я мог рассчитывать это лишь на ее небрежную снисходительность и легкий, ничего не значащий, флирт. Но, сердце влюбленного слепо и мне было достаточно даже этого, лишь бы она смотрела на меня и была рядом со мной. И все же я из кожи лез вон, пытаясь добиться ее любви ко мне. Но, что бы я ни делал, Ачикилла держала меня на расстоянии и никак не реагировала на мои попытки ухаживания. Лишь раз я уговорил ее составить мне компанию и съездить вместе со мной в Старую Лиму. Экскурсия по «колониальной Лиме» стала для меня одним из самых незабываемых событий в жизни. Мы почти до самых сумерек бродили с Ачикиллой по древним памятным улицам, застроенным десятками величественных дворцов, живописными особняками и церквями с резными каменными фасадами в стиле барроко. Ачикилла неплохо знала историю своего города, и мне было интересно услышать неизвестные подробности из уст любимой девушки. Часы, проведенные с нею, пролетели для меня подобно дуновению летнего ветра и когда на небе показались первые звезды, Ачикилла попросила отвести ее домой. Нам было с ней по пути, так как она тоже жила в Мирафлорес, на улице Ла-Пас. Спустя два дня после нашей сказочной экскурсии из Калифорнии позвонил мой отец и велел мне срочно ехать в Лос-Анджелес. Пока я развлекался в Лиме, у нас назревал новый передел территории, и отец был вынужден собирать все силы для противостояния новым конкурентам.

Мысль о скором отъезде повергла меня в полное уныние. Что-то подсказывало мне, что я больше никогда не увижу Ачикиллу. И я решился на отчаянный шаг. Перед отъездом, я позвонил Ачикилле и попросил ее о встрече. Мы встретились с ней через час в Барранко на мосту Вздохов. И я не зря назначил ей свидание именно здесь, на этом популярном для влюбленных перуанских пар месте. Я решил объясниться перед Ачикиллой в любви, и предложить ей поехать вместе со мной в Лос-Анджелес. Ачикилла опоздала на встречу и, судя по ее поведению, куда-то очень торопилась. И когда я начал ей что-то невнятно мямлить о своих чувствах, она казалось, совсем не слушала меня. Взгляд ее прекрасных темно-синих глаз рассеянно блуждал по сторонам, и она все время порывалась кому-то позвонить по телефону. Так и не дослушав до конца мой возвышенный бессвязный бред, Ачикилла извинилась передо мной и, выхватив «сотовый» из сумочки стала названивать какому-то невидимому Пересу. В тот момент я почувствовал себя самым несчастным человеком на земле. Такое чувство у меня возникало лишь однажды, когда я узнал о смерти своей мамы. Мое сердце просто разрывалось от невыносимой боли и страданий. И осознав, наконец, что мне нечего здесь больше делать, я сел в кабриолет и едва сдерживая нахлынувшие слезы, помчался в аэропорт Хорхе Чавес. Меня провожал Марио, его сын Альварес и еще несколько моих новых друзей и бывших мимолетных подружек. И это было для меня самым тяжелым расставанием в моей жизни. Здесь не хватало только моего учителя Амару и, конечно же Ачикиллы. До самого последнего момента я надеялся, что она приедет в аэропорт или же позвонит мне на телефон. Но нет, чуда не произошло, и сердечно распрощавшись со своими новыми друзьями, я улетел обратно в штаты. Покинув Лиму, я оставил там часть своей души, которая уже никогда не будет принадлежать мне.

Дома меня встретили как настоящего героя. Мой суровый отец был так рад мне, что увидев меня, впервые в жизни расплакался. Это была трогательная встреча. Я тоже плакал, и вместе со мной плакали три моих брата Лопес, Кортес и Диез. Они уже и не чаяли увидеть меня живым. Но благодаря хорошим друзьям я выжил и как видите, сеньора, жив до сих пор.

Именно после той поездки в Перу мой старший брат Лопес окрестил меня Псилоцибом и мое новое прозвище, как зараза прилипло ко мне. А все благодаря моему длинному языку и чрезмерной доверчивости. На второй день после возвращения домой, я поведал Лопесу о своем психоделическом опыте, полученном мною от старого колдуна Амару, и очень лестно отозвался о магических свойствах Теонанакатля. Именно эта тема вскоре и стала непочатым источником шуток и язвительных подколок со стороны моих злоязыких братьев. Ну, ничего, я не в обиде на своих братьев. Хотя они и порядочные засранцы, но все же они мои братья. И пусть они назовут меня, как им взбредет в голову, я их все равно не перестану любить и уважать. По-крайней мере, так меня научил жить мой отец, сеньора!

Увлекательный рассказ гриба Родриго закончился грандиозным сползанием блеклой туши солнца в уютную колыбель океана. Лениво перебирая прозрачными лучами по лазурней тропе вечернего неба, el astro с размаху плюхнулось в воду и, подняв вокруг себя мириады раскаленных брызг и клубы пара, медленно погрузилось в глубину. На том месте, где исчезло солнце, мгновенно образовался опасный водоворот, грозивший утопить незадачливых любителей психоделического «трипа».

— Что-то мне это не нравиться, Родриго! — чувствуя, как стремительно тает под ней сладкий кусок айсберга, тревожным голосом воскликнула Петти.

— Не беспокойтесь, сеньора, Диего не из тех, кто бросает слова на ветер. Он обязательно придет нам на помощь, — обнадеживающе заверил гриб Родриго свою новую знакомую la tortuga. Вытянувшись тонкой струной, гриб Родриго с надеждой устремил пристальный взор в сторону запада. Тем временем, подчиняясь центробежной силе водоворота, сладкий островок мороженного с единственным обитателем устремился к самому центру кипящей стихии.

— Родриго, что мне делать, я же сейчас заживо сварюсь?! — полностью теряя над собой контроль, надрывно пропищала Петти в образе пресмыкающейся рептилии.

— Попытайтесь представить, что вы превращаетесь в вареного тихоокеанского лобстера, сеньора! — прочно наблюдая за панической суетой Петти, не к месту пошутил Родриго.

— Ты это серьезно, придурок?! — не оценив плоского юмора Псилоциба, раздраженно прошипела Петти. Ее сладкий остров уже почти весь растаял, превратившись в жидкую молочную нитку, свитую в водяной клубок. И нагретая до кипения солнцем вода, начала нещадно печь перепончатые лапки Петти.

— Все, это конец, сейчас будет суп из черепахи! — втягивая голову в костяной панцирь, горько пошутила над своим опасным положением Петти.

— Не будет, сеньора! Прибыл наш спаситель! — победно пища, взвился вверх гриб Родриго.

— Не может быть? — не поверила своим ушам Петти.

И правда, со стороны запада на них стремительно надвигалась темная громоздкая туша. Она напоминала призрачного японского bake kugira в образе обглоданного до костей усатого кита.

— Какое страшидло, Родриго, что это? — предпочитая стать главным ингредиентом черепашьего супа, чем свежим блюдом в рационе морского чудовища, тонко запищала Петти. В этот момент в ее голове возникли безобразные образы жертв джигай, нашедших единственное спасение от ужасов реальности в абсурдной идее самоубийства.

Но видно Петти не было суждено в этой жизни трансформироваться в наваристый черепаший бульон и тем более быть проглоченной кошмарным каркасом из рыбьих костей и обрывков кожи. Двигаясь по воде подобно штормовой волне, морское чудовище нависло над ошалевшей от ужаса Петти и знакомым голосом возвестило:

— Сеньора, дон Диего к вашим услугам!

— Как, что, не может быть! — забыв про боль от ожогов, ошалело ахнула Петти.