Харуки Мураками - 1Q84. Книга 1. Апрель-июнь Страница 25

Аомамэ легонько закусила нижнюю губу. И затем кивнула.

– Я знаю.

– Загляни в этот конверт,- добавила старушка. Аомамэ взяла со стола конверт, извлекла оттуда семь

поляроидных фотографий и разложила одну за другой, как зловещие карты Таро, перед антикварным чайником из голубого фарфора. На карточках изображались фрагменты обнаженного тела молодой женщины. Снято крупным планом. Спина, грудь, гениталии, бедра. И даже пятки. Не было только лица. На каждом снимке – синяки и кровоподтеки от жестоких побоев. Избивали, похоже, ремнем. Лобковые волосы сбриты, кожа в язвах, напоминающих ожоги от сигарет. Лицо Аомамэ перекосило гримасой. Подобные снимки ей доводилось видеть и раньше, но настолько ужасные – еще никогда.

– Такого ты, кажется, ни разу еще не видала? – спросила хозяйка, будто прочитав ее мысли.

Аомамэ кивнула:

– Вы, конечно, рассказывали, но вижу впервые.

– Его рук дело,- сказала хозяйка.- В трех местах переломаны ребра. На одно ухо оглохла – боюсь, что уже навсегда…

Губы хозяйки неожиданно отвердели, голос заледенел. Будто поразившись этой перемене, бабочка на ее плече проснулась, взмахнула крылышками и упорхнула неизвестно куда.

– Человек, вытворяющий такие зверства, не должен ходить по этой земле,- продолжала хозяйка.- Ни в коем случае.

Аомамэ собрала фотографии и сложила обратно в конверт.

– Или ты не согласна?

– Согласна,- ответила Аомамэ.

– Значит, мы действуем правильно,- резюмировала хозяйка.

Она поднялась с кресла и, будто пытаясь успокоиться, снова взялась за лейку. С таким видом, словно в руки ей попало оружие массового поражения. Лицо ее побледнело. Взгляд устремился куда-то в дальний угол оранжереи. Аомамэ попыталась отследить, на что именно он нацелен, но обнаружила только горшки с татарником.

– Спасибо, что пришла,- сказала хозяйка, сжимая ручку лейки.- Ты делаешь бесценную работу.

На этом, похоже, аудиенция заканчивалась. Аомамэ встала, перекинула сумку через плечо.

– Спасибо за чай,- поблагодарила она.

– Тебе спасибо,- повторила хозяйка. Аомамэ чуть заметно улыбнулась.

– Ни о чем не тревожься,- сказала хозяйка.

Ее губам наконец вернулась обычная мягкость, а глазам – теплота. Легонько пожимая руку Аомамэ, она повторила:

– Мы поступили правильно.

Аомамэ кивнула. Разговор завершался также, как и всегда. Который уж раз она повторяет все это самой себе, подумала Аомамэ. Как мантру или молитву. «Ни о чем не тревожься. Мы поступаем правильно…»

Убедившись, что вокруг нет бабочек, Аомамэ приоткрыла дверь оранжереи, вышла, затворила за собой. Позади осталась хозяйка с лейкой в руках. Воздух снаружи был свеж, обжигающе чист, пахло травой и деревьями. То был запах реального мира. Мира, где время течет как положено. И чей воздух наконец-то можно вдохнуть полной грудью.

Тамару дожидался ее у выхода, сидя в плетеном кресле. С ключом от абонентского ящика в руке.

– Закончили? – уточнил он.

– Кажется, да,- кивнула Аомамэ. Опустившись в кресло рядом, она взяла ключ и спрятала в сумочку.

С минуту они молчали, наблюдая за птицами на деревьях в саду. Ветра по-прежнему не было, и старушки ивы задумчиво свесили свои кроны, некоторые – до самой земли.

– А что с этой женщиной? – спросила Аомамэ.- Оклемалась?

– Кто? – не понял Тамару.

– Жена того парня, что помер в отеле от инсульта.

– Пока состояние неважное,- поморщился Тамару.- Никак из шока не выйдет. Почти не разговаривает. Нужно время.

– А что она за человек?

– Немного за тридцать. Детей нет. Красавица, общительная. Стильная во всех отношениях. Но этим летом купальника ей надевать, увы, не доведется. Да, наверно, и следующим. Поляроиды видела?

– Видела.

– Жуткое зрелище?

– Да уж.

– Обычная история,- вздохнул Тамару.- На взгляд окружающих – талантливый человек. Уникальная специальность, безупречное воспитание, элитный университет. Солидная общественная фигура…

– А домой приходит – как черти подменили, так? – подхватила Аомамэ.- Особенно если напился. Агрессия так и хлещет через край. Вот только руку поднимает лишь на женщин. Больше почему-то не трогает никого. А внешне – заботливый муж, приличный семьянин. Попробуй его жена рассказать, что он с ней вытворяет, ей просто никто не поверит. И он это знает. А потому для побоев выбирает места, которые под одеждой не заметны. Или бьет так, чтоб следов не осталось… Ну как, все сходится?

– Почти,- кивнул Тамару.- С одной только разницей: он не пьет ни капли. Жену избивает в трезвом рассудке и средь бела дня. То есть полный отморозок, дальше некуда. Она просила его о разводе. А он ни в какую. Может, любил ее как-то по-своему. Или такую доступную жертву из рук выпускать не хотел. А может, просто нравилось ее насиловать – вот так, с особым садизмом. Кто его знает…

Тамару снова чуть наклонился вперед – проверить, как сияют его туфли. И продолжил:

– Конечно, докажи она факт бытового насилия, могла бы развестись и без его согласия. Но это требует времени и денег. Если муж наймет адвоката половчей, можно огрести целую кучу неприятностей. В судах по семейным проблемам – вечный бардак, судей не хватает. Бывших мужей, которых все-таки вынудили платить алименты, можно по пальцам пересчитать. Большинство так или иначе отмазываются. Во всей Японии практически не найдешь тех, кого бы вызвали в суд за неуплату алиментов. Этот суд фиксирует только одно: «Намерение платить алименты подтверждается» – и отпускает нерадивого папашу на все четыре стороны. Иными словами, заплати один раз у них на глазах, а дальше делай что хочешь. Как ни крути, а в Японии мужчины до сих пор считаются высшей кастой.

– Тем не менее,- вставила Аомамэ,- пару дней назад этот любитель домашнего насилия успешно скончался от инсульта в отеле на Сибуе.

– «Успешно скончался»? – переспросил Тамару и цокнул языком.- Слишком прямолинейно. Лично мне больше нравится: «Получил от Небес воздаянье». Как бы там ни было, в причине его смерти сомнений нет, а сумма страховки не такая высокая, чтобы страховая компания в чем-то засомневалась. Наверняка жене выплатят все сполна. Уже это для нее – неплохие деньги, чтобы начать все сначала. Ни тебе трат на адвокатов, ни проволочек с разводным процессом. Ни самих бюрократов, ни проблем от их же решений. Все условия для нормальной психической реабилитации.

– Не говоря уже о том, что это отродье больше не сможет ходить по земле и выбирать себе очередную жертву,- добавила Аомамэ.

– Кара Небес,- кивнул Тамару.- Случайный инсульт. Раз – и все встает на свои места. Каков финал – таковы и результаты.

– Если, конечно, где-нибудь существует финал,- сказала Аомамэ.

Тамару поджал губы в гримасе, отдаленно напоминавшей улыбку.

– Финал обязательно есть,- сказал он.- Хоть и без вывески «Конечная станция». Ты когда-нибудь видела лестницы с надписями «Эта ступенька – последняя»?

Аомамэ покачала головой.

– Вот и здесь так же,- сказал Тамару.

– И все-таки,- возразила она,- если жить по совести, с открытыми глазами, разве не ясно, когда и где наступит твой финал?

– Ну, даже если не ясно…- Тамару повертел в воздухе пальцами, но тут же осекся.- В любом случае, этот парень до своего финала дополз.

Какое-то время оба молча слушали пение птиц. Стоял тихий апрельский вечер. Без малейших признаков бытового насилия.

– Сколько женщин у вас сейчас живет? – спросила Аомамэ.

– Четверо.

– И все – в похожей ситуации?

– Так или иначе,- кивнул Тамару. И поджал губы: – Хотя трое, по крайней мере, не в такой глубокой заднице. Мужья их, конечно, те еще сволочи, но с нынешним случаем не сравнить. Так, мелочь пузатая, возомнившая о себе черт-те что. Тебе напрягаться не стоит. Я сам разберусь.

– По закону?

– В основном по закону. Хотя и придется немного припугнуть сверх меры. А что незаконного в инсульте?

– Абсолютно ничего,- подтвердила Аомамэ.

Не говоря ни слова, Тамару сложил руки на колени и воззрился на склоненные ивы.

Немного подумав, Аомамэ вдруг оживилась:

– Послушайте, Тамару, а можно вопрос?

– Какой?

– Когда именно японская полиция сменила мундир и оружие?

Тамару задумчиво сдвинул брови. Похоже, этот вопрос задел его профессиональные интересы.

– А ты почему спрашиваешь?

– Да так… Просто пришло в голову.

Тамару поглядел ей в глаза. Взгляд его был абсолютно бесстрастным. Как ни лови, соскользнешь в пустоту.

– Было дело, а как же. В октябре восемьдесят первого постреляли полицейских на озере Мотосу. Это привело к полной реорганизации Полицейского департамента. Года два назад, как сейчас помню.

Аомамэ кивнула, стараясь не меняться в лице. Ни о чем подобном она в жизни не слышала. Но ей оставалось только поддерживать разговор.