Жизнь идет - Никита Буторов Страница 25

конечности отсутствовали, как я и предполагал, швы несмотря на мелкие проблемы все-таки нормально зажили. Я полностью в порядке, не считая синяков по всему телу, но это мелочи и конечно запах смерти. Бабки продолжили свою бессмысленную войну с молодость, всячески вставляя мне палки в колеса на пути к исцелению. Можно спокойно лететь в Париж.

Во вторник, как и условились встретились в аэропорту. Я, по хорошо зарекомендовавшей себя схеме, закинулся снотворным и спал весь полет. Мать была не в восторге от такого способа время препровождения в полете. Она, будучи человеком с медицинским образованием, в красках описала какие последствия могут быть от употребления конских доз снотворного, но, когда мы прилетели, она все же успокоилась, приняв на веру мои аргументированные слова, которые и являлись правдой, о том, что прибегаю я к такому способу лишь в случае перелетов.

«Увидеть Париж и умереть» – ужасно банальная фраза. Но сказать что-то другое про этот город, не умоляя его красоты, пожалуй, представляется не возможным. Здесь все кажется каким-то волшебным, не настоящим что ли, будто прекрасный сон наяву. Не верится, что человек может создать и поддерживать такую красоту. Удивительно, но в череде бесконечных войн, красота смогла устоять перед натиском жажды разрушений. Даже у фашистов не поднялась рука разбомбить тут все к чертям, когда было понятно, что Францию им никак не удержать, а зная их страсть, с которой они без малейших угрызений совести, уничтожали Лондон, Санкт-Петербург и так далее, закрадываются подозрения, что даже эти свиньи прониклись великой красотой этого чудесного места.

Отель наш размещался на Елисейских полях, прямо около Эйфелевой башни. Какой прекрасный вид открывается из окон, да еще и с огромным балконом, просто заставляющим бросить все дела, достать из запасов бутылочку хорошего вина и весь день просидеть в помещичьей лени, любуясь самым известным во всем мире видом, на расстояние вытянутой руки.

Мы не могли не подчиниться такому желанию. Заказали три бутылки вина из бара отеля и удобно расположились на балконе в номере родителей.

–Красота! Вечно бы смотрела на это. – Сказала мама. – Наверное, люди, которые имеют жилье с таким видом, просто не могут быть несчастны.

–Почему же ты так думаешь? – Искренне поинтересовался я.

–Потому что такое зрелище вытащит твою душу из любой тоски. Великая красота, всегда спасала из бездны, а перед нами именно она и есть – величайшая красота, способная не просто вытащить, а выдернуть из моря проблем просто самим фактом своего существования. Все на этом фоне кажется таким серым, не заслуживающим и секунды внимания.

–Ты совершенна права дорогая. Всю усталость от дороги словно рукой сняло. Такое чувство, что все заботы остались где-то позади, далеко, за горами, в прошлой жизни. А здесь царит лишь покой.

–Не знал, что с возрастом вы стали такими сентиментальными.

–Это не сентиментальность сын, это обычное восхищение. Мы с твоей мамой повидали много чего в жизни. Но к сожалению красоты, настоящей красоты, в ней было не сказать, чтобы много. Когда мы были молоды, то не хватало времени любоваться, нужно было двигаться работать, учиться. Спешка заставляла не замечать красоту-таящую в себе столь противоестественный для молодости покой. И лишь с возрастом ты замедляешься. Начинаешь видеть мир детальнее, как внимательный зритель дотошно вглядывается в фильмы, так и мы подмечаем для себя упущенные моменты.

–Не плохо сказано отец. Только ради таких откровений наконец стоило вытащить вас из дома.

–Слава богу эта не наша цель. – Расслабленным голосом промолвила мать. – Пооткровенничать мы свободно можем и дома, на кухне или за столом кафе. Здесь же мы хотим просто отдохнуть от вычурности и серости обычной жизни, вдохнуть величественностью истории и культуры этого старого города.

–Вы меня поражаете. Более пафосного и прекрасного я от вас за всю жизнь не разу не слышал.

–Неудивительно. Просто нечем было восхищаться.

И тут я подумал. А ведь действительно, мама так же, как и я практически не выезжала из города. Отец же в основном катался по абсолютно таким же городам, как и наш за исключением Стамбула и Варшавы, но зная его, он сто процентов был погружен в работу, так что до прогулок и экскурсий руки не доходили. Мои родители никогда до этого в полном объёме слова не отдыхали. Всю жизнь вкалывали на работах, воспитывали меня и поднимали на ноги, а как я вырос и стал самостоятельным, они продолжали заниматься тем чем привыкли, так же работать. Даже когда я стал неожиданно богат отец не бросил работу, мать долго сопротивлялась, но ее я смог уговорить с год назад бросить, но сделав это она с головой ушла в хлопоты по хозяйству, фактически заменив шило на мыло. И только в дали от дома, работы, в Париже они по-настоящему вздохнули свободной грудью, наконец-то они могут отдохнуть.

Собственно говоря, и я.

К вечеру зажглись огни, толпы туристов постепенно иссякли. На Марсовом поле остались только влюблённые парочки и одиночки, слоняющиеся туда-сюда. Эйфелева башня преобразилась в огромный маяк в центре города, ознаменую конец очередного дня, что уже стал частью истории мира.

Мы, наверное, так и просидели бы до утра, болтая не о чем и попивая вино, но стало не много прохладно, усталость от утренних хлопот навалилась и все же начала брать верх. Допив последнюю бутылку, я ушел в свой номер, где забылся крепким, умиротворенным сном.

Глава 5

Куда идут туристы в первую очередь, оказавшись в Париже? Для нас ответом стал Лувр. Пожалуй, тяга к искусству у нас семейная черта, хоть слегка и инородная. (Тяга к искусству в нашей семье пошла от дедушки со стороны от отца. Он был художником, не очень удачливым, но искреннее влюбленным в свое дело. Он прививал свою страсть своим детям, их женам и в конечном итоге внукам. Сам же, кто-либо из нас, вряд ли самостоятельно увлекся этим, имеется ввиду походами по галереям и прочей “бессмысленной” тратой времени. Так как подобной дедовой страсти никто не испытывал, то, казалось бы, мы обречены быть обычными обывателями, но воспитание в конечном счете привило тягу к восхищению великим. Честно говоря, сам не понимаю, как старому прохвосту удался этакий трюк, со столь далекими от искусства людьми.) Мне очень хотелось посмотреть на оригинальную «улыбку Джоконды», принадлежащую кисти великого Леонарда-Да-Винчи. Что же в ней такого, что она является самой известной картиной в мире, при чем не имея абсолютно никакого сюжета, она вне религиозной тематики, да еще и не изображает какую-либо известную