Чарльз Буковски - Фактотум Страница 26

— Они видели, что я дрыхну в рабочее время, но не сказали ни слова. И меня не уволили. Они, наверное, меня боятся. Из-за старины Хью. Я давно говорил: надо быть жестким, безжалостным сукиным сыном, и тогда жить станет легче. Сильные правят миром.

— Вряд ли это сойдет тебе с рук.

— Хрена лысого. Я всегда говорил, что я знаю, как надо устраиваться в этой жизни. У меня есть характер и воля. Но ты меня никогда не слушаешь.

— Потому что ты по сто раз повторяешь одно и то же.

— Ладно, давай выпьем и поговорим. Я давно собирался тебе сказать. С тех пор, как мы снова стали жить вместе, ты только и делаешь, что крутишь задницей и подставляешь ее любому, кто готов тебе вставить. Черт, если по правде, ты мне не нужна. И я тоже тебе не нужен. К чему отрицать очевидное?

Прежде чем наш разговор успел вырасти в шумную ссору, в дверь постучали.

— Сейчас мы продолжим, — сказал я Джан, после чего натянул штаны и пошел открывать. Это был почтальон. Он принес телеграмму:

ГЕНРИ ЧИНАСКИ: ДОВОДИМ ДО ВАШЕГО СВЕДЕНИЯ, ЧТО ВЫ УВОЛЕНЫ ИЗ «TIMES CO». ГЕРМАН БАРНС.

— Кто там? — спросила Джан.

— Телеграмма. Меня уволили.

— А деньги отдали?

— О деньгах там ничего не сказано.

— Тебе должны заплатить за те дни, что ты там проработал.

— Да, я знаю. Пойдем разбираться.

— Ага.

Машина давно умерла. Сперва полетела задняя передача, но с этим еше можно было справляться, если правильно просчитывать маршрут и не допускать ситуаций, когда может понадобиться задний ход. Потом тихо сдох аккумулятор, и машина заводилась только тогда, когда катилась вниз с горки. На протяжении многих недель мне удавалось справляться и с этой проблемой, но как-то вечером мы с Джан изрядно укушались, и я впал в забывчивость и оставил машину на улице у бара. Она, конечно же, не завелась, и мне пришлось звонить в круглосуточный автосервис, куда ее и отвезли на буксире. А когда через несколько дней я пришел в мастерекую, чтобы забрать свою старую колымагу, с меня попытались содрать 55 долларов за ремонт, хотя машина по-прежнему не заводилась. Я вернулся домой и послал им по почте «розовый листок»*.

Так что мы с Джан пошли в офис пешком. Джан знала, что я люблю, когда она носит высокие каблуки, и наделатуфли на шпильках. И мы пошли выручать мои деньги у «Times». Путь был неблизкий. Кварталов двадцать, не меньше. Я направился прямиком в бухгалтерию. Джан сказала, что подождет меня на лавочке у подъезда.

Я зашел в отдел выплат и обратился к молоденькой девочке за столом:

— Я Генри Чинаски. Меня сегодня уволили, и я хочу получить причитающуюся мне зарплату.

— Генри Чинаски, — повторила она. — Подождите минутку, я сейчас уточню.

Она просмотрела какие-то бумажки.

— Мне очень жаль, мистер Чинаски, но ваш чек еще не готов.

— Ничего страшного, я подожду.

— Ваш чек будет готов только завтра, сэр.

— Но меня уволили. Без предупреждения.

— Мне очень жаль. Приходите завтра.

Я вышел на улицу. Джан поднялась со скамейки. Вид у нее был голодный.

* Извещение об увольнении. Называется так потому, что первоначально в США подобные извещения печатались на розовой бумаге. В данном случае имеется в виду, что Чинаски решил вообще не забирать машину, о чем и сообщил в автосервис.

— Я предлагаю сходить на Центральный рынок. Купим мяса и овошей, потушим все вместе. И еще давай купим пару бутылок вина. Хорошего. Французского.

— Джан, мне сказали, что чек еще не готов.

— Но по закону они обязаны выплатить тебе деньги.

— Да, наверное. Не знаю. Мне сказали, что чек будет завтра.

— О Боже, и мне пришлось ковылять через полгорода на каблуках.

— Ты потрясающе выглядишь, крошка.

— Ну да.

Мы понуро поплелись обратно. На полпути Джан сняла туфли и пошла по асфальту в одних чулках. Пару раз нам бибикали из проезжавших мимо машин. Я показывал водилам палец. Мы пришли домой, подсчитали наличность. Кое-как наскребли на два тако и пиво. Мы поели, выпили пиво, чуток поругались, занялись любовью и легли спать.

Глава 67

На следующий день, сразу после полудня, мы снова отправились в редакцию «Times». Джан опять была на каблуках.

— Давай ты сегодня сделаешь тушеное мясо, — сказала она. — С овощами. Оно у тебя получается просто отлично. Больше никто так не умеет. Это твой величайший талант.

— Ну спасибо.

Мы прошли двадцать кварталов. Джан опять села на лавочку перед входом и сняла туфли. Я пошел в бухгалтерию. Там сидела все та же девчонка.

— Я Генри Чинаски.

— Да?

— Я заходил к вам вчера.

— Да?

— Вы сказали, мой чек будет готов сегодня.

— Ага.

Девочка просмотрела бумаги.

— Мне очень жаль, мистер Чинаски, но ваш чек еще не готов.

— Но вы сказали, чтобы я пришел завтра. То есть сегодня.

— Прошу прощения, сэр, но иногда чеки на выпла ту проходят через бухгалтерию в течение нескольких дней.

— Я хочу получить свои деньги.

— Ничем не могу вам помочь. Мне очень жаль.

— Ничего вам не жаль. Вы даже не знаете, что значит жалость и что значит горе. А я знаю. Да, знаю. Я хочу поговорить с вашим начальством. Немедленно.

Девочка взяла телефонную трубку.

— Мистер Хандлер? С вами хочет поговорить мистер Чинаски. Насчет выплаты по увольнению.

Ей что-то ответили. Она еще что-то сказала, я не особенно вникал. Потом она положила трубку и повернулась ко мне.

— Пройдите в триста девятую комнату.

Я подошел к двери в триста девятую комнату. На двери висела табличка: «Джон Хандлер». Я постучал и вошел, не дожидаясь ответа. Хандлер сидел за столом. Он был в кабинете один. Джон Хандлер. Председатель правления и главный редактор самой крупной и самой влиятельной газеты на западе США. Я сел на стул прямо напротив него.

— Понимаете, Джон, — сказал я, — тут дело такое. Меня поперли с работы, потому что застукали спящим в женском сортире. Мы с подругой уже второй день приходим сюда и пытаемся получить деньги, а мне говорят:

«Чек еше не готов». Это, знаете ли, полный бред. Что значит чек не готов?! Я хочу получить свои деньги и культурно нажраться. Да, может быть, это звучит не совсем благородно. Но это мой выбор. Если я не получу чек сегодня, я… я даже не знаю, что сделаю.

Я посмотрел на него выразительным взглядом прямо из «Касабланки».

— Закурить не найдется?

Джан Хандлер дал мне сигарету. И даже поднес к сигарете спичку. Я подумал: «Либо меня привлекут за хамское поведение, либо я получу свой чек».

Хандлер снял телефонную трубку.

— Мисс Симмс. Там должны были выписать чек. Мистеру Генри Чинаски. В связи с увольнением. Мне нужно, чтобы этот чек был у меня. В течение ближайших пяти минут. Спасибо. — Он положил трубку на место.

— Послушайте, Джон, — сказал я. — Я два года учился в колледже. На факультете журналистики. Вам, случайно, не нужен репортер?

— Извините, у нас и так перегруженность штата.

Мы еще поболтали о том о сем, а потом пришла девочка из бухгалтерии и отдала Хандлеру чек. Он передал его мне. Очень порядочный человек. Потом я узнал, что он вскорости умер, но в тот день у нас с Джан было мясное рагу и хорошее французское вино. И жизнь продолжалась.

Глава 68

Я взял карточку, которую мне дали на Бирже труда, и отправился на собеседование. В компанию по оптовой торговле тормозными колодками, располагавшуюся в двух кварталах от Мейн-стрит. Я пришел туда, предъявил карточку. Мне выдали бланк анкеты. Я слегка растянул временные рамки своих предыдущих работ, превратив дни в месяцы, а месяцы — в годы. Большинство фирм не заморачиваются с проверкой и не требуют рекомендаций. В компаниях, которые проверяют данные, указанные в анкетах, у меня нет ни единого шанса. Они сразу узнают, что у меня были приводы в полицию со всеми вытекающими последствиями. На складе тормозных колодок никаких подтверждений и рекомендаций не требовалось. Когда ты устраиваешься на работу, еще одна сложность заключается в том, что через две-три недели большинство работодателей начинают настойчиво тебя привлекать к их программе страхования — хотя в моем случае до этого обычно не доходило. Меня увольняли гораздо раньше.

Дядька, который со мной занимался, бегло просмотрел мою анкету и обратился к двум женщинам, сидевшим в том же кабинете.

— Тут молодой человек хочет устроиться к нам на работу, — сказал он со смехом. — Как вам кажется, он сможет вытерпеть наше общество?

На какие-то работы можно устроиться на удивление легко. Помнится, я однажды пришел в одну фирму, уселся на стул и зевнул. Парень, сидевший за столом в кабинете, спросил:

— Вы по какому вопросу?

— Наверное, мне надо устроиться на работу.

— Хорошо, мы вас берем.

Но есть работы, на которые вообще невозможно устроиться. Я пытался устроиться в Южно-Калифорнийскую газовую компанию. В их объявлении было сказано, что они ищут помощника в хозяйственно-административный отдел. Был обещан высокий оклад, оплачиваемый больничный, ранний выход на пенсию и т. д., и т. п. Я даже не помню, сколько раз я приходил к ним в контору, сколько раз заполнял их анкеты на желтых бланках, сколько времени я просидел в их приемной на неудобном и жестком стуле, рассматривая огромные фотографии газохранилищ и газопроводов, развешенные по стенам. Но меня так и не взяли туда работать. И я каждый раз очень внимательно присматривался к их сотрудникам и пытался понять, что в них есть такого, чего во мне явно нет.