Покемоны и иконы - Виктор Ильич Коган Страница 26

«Поца, а может, её на волю за коксом[7] отправим?» – предложил долговязый наркоман.

«Сука, может не вернуться», – тут же подхватил другой, и все рассмеялись.

«Я слышал про кота-наркокурьера на одной тульской зоне. Кот у них местный, давно прикормленный. Допустим, ты выходишь и забираешь с собой кота, за забором на него надеваешь ошейник с гариком[8], а кот возвращается назад в зону», – долговязому явно нравилась его идея отправить мышь за наркотой.

В конечном счете решили просто привязать за шею папиросу. Долго ловить мышь не пришлось, она не сопротивлялась и, кажется, была даже рада, что её, наконец, кто-то поймал. Привязанная папироса смотрелась очень смешно: она была похожа на ракету, и стоило только ракету поджечь, как мышь улетела бы навсегда на волю. Мышь вновь скрылась в своей щели, а мы остались ждать. Но ни в тот день, ни на следующий зомби-мышь не появилась. Не видели её и в других камерах. Она пропала. С папиросой. Шутили, что табак оказался слишком крепким для неё. Скорее всего, из-за папиросы она просто застряла в узких каменных переходах или зацепилась петлей. Даже и не знаю, какая смерть для неё была бы легче: от пожирающего её паразита или от удушья. Хотя и живой она всё равно уже не была. Вероятно, такими становятся те, кто продает свою душу дьяволу: в тело вселяется монстр, а ты лишь передвигаешь ноги.

Не менее жуткой была и еда, которой нас кормили. Всё было приготовлено на основе размороженной прошлогодней капусты, в которую иногда добавляли рыбьи кости или какую-нибудь крупу. Употреблять в пищу эту блевотину было невозможно, была она похожа на зеленоватое месиво с отвратительным запахом. На вкус капусту никто из сидящих в камере так и не отважился попробовать. В моём синем пакете была пара пакетиков доширака, которыми я поделился с сокамерниками.

Подходили к концу вторые сутки, как я был задержан, а адвоката мне так и не предоставили. Странное дело, но и не допрашивали больше. Как только я очутился в камере, будто перестал быть интересен для всех. Из-за толстых бетонных стен СИЗО новостей не поступало, и я чувствовал, что сижу в каком-то колодце, из которого был выход только один – налить доверху воды, и если повезет, то выплывешь, а нет – всплывешь.

19. Адвокат

Из-за постоянного света лампы, что горела в камере, а также от нахлынувших на меня мыслей я практически не спал. Лежал ночью с закрытыми глазами. Хотелось посмотреть на ночное небо, послушать щебетание сверчков, но проклятая лампа, освещая серый прокуренный потолок, не давала пробиться свету далеких звезд в мою крохотную конуру, в которую я, как собака, был заперт. Под утро я всё же засыпал. Так всегда бывает: всю ночь не спишь, мысли гоняешь из угла в угол, а с первыми лучами солнца, когда уже и вставать пора, тебя накрывает.

«Покемон!» – кто-то гнался за мной сквозь высокую траву. Голоса нагоняли меня. Бежать я не мог. Спасение было только в этой траве. Надо было спрятаться, укрыться ею, врыться в землю. Я замер. Щеку что-то щекотало: наверно, это был стебелек донника, который я прижал, когда падал. Глаза открывать было страшно, я лишь вдыхал его солоновато-горький аромат.

«Подъём!» – но они уже стояли надо мной. Я вздрогнул. В памяти одно за другим стали всплывать многочисленные события последних дней, я вспомнил, где нахожусь. По моему лицу спокойно расхаживал таракан, и я окончательно проснулся. Захотелось чего-нибудь съесть.

К обеду меня вывели из камеры к адвокату. Алексей Башмаков, к которому я обратился за консультацией буквально за пару дней до задержания, встретил меня с улыбкой: «Ну что, в СИЗО много покемонов поймал?»

Оказалось, что за эти дни к моей персоне было приковано внимание множества людей, в том числе известных. За делом следили десятки телекомпаний, газет и интернет-изданий. Я старался не показывать Алексею своё удовлетворение этими новостями, но в душе был очень рад. По крайней мере, думал я, этот скандал придаст мне ещё большей популярности.

Алексей уловил мой оптимизм: «Чему радуешься? Во-первых, у тебя нашли наркотики: по двести двадцать восьмой наказание минимум три года. Во-вторых, твои покемоны действительно прошлись не по своей дорожке».

Адвокат достал из портфеля сверток и вытащил из него бутерброды, сок, бананы, фрукты.

«Ешь, – сказал он, снова улыбнувшись, – одними покемонами сыт не будешь».

«Но ведь это же маразм какой-то – сажать в тюрьму за покемонов?» – откусывая бутерброд, попытался я хоть как-то оправдаться перед Алексеем.

Мне почему-то было стыдно перед ним. В нашем первом разговоре он хоть и соглашался со мной, что привлечение к уголовной ответственности за мои ролики это из области бесовщины, но предупреждал, что в нынешние времена возможно всё. Я тогда его слова больше расценил как набивание себе цены.

«Смотри, есть ещё один аспект, который мы должны с тобой учитывать. Твой ролик с покемонами стал своего рода вызовом против системы. Власть по государственному телевидению, в новостях, то есть вполне официально и конкретно, объяснила, что ловить покемонов в церкви нельзя. И не просто запретила, а ещё и – для особо одаренных – пригрозила Уголовным кодексом. Что сделал ты? Ты сказал, что вертел эту власть на одном месте и демонстративно совершил ровно то, от чего тебя предостерегали. Поэтому, господа присяжные заседатели, позвольте задать свой первый вопрос моему подзащитному, а не балбес ли он? – хорошее настроение моего адвоката и бутерброд всё же вселяли определенный оптимизм. – Понимаешь ли ты, Руслан, что своим поступком поставил под сомнение всю серьёзность слов, произносимых с голубых экранов? Осознаешь ли ты, оступившийся недоучка, что всемогущий телевизор вещает истину, которую не следует ставить под сомнение, а в которую стоит только верить? Верить всем сердцем своим. Желудком. Печенью. Не надо осмыслять веру. Голова тут не нужна. Голова вообще лишняя. Если с головой верить, то ведь можно и сомневаться начать. А сомнения – первый шаг к бунту, бессмысленному и беспощадному, как говорил великий Александр Сергеевич. Представляешь ли ты себе, как подобные выходки разжигают ненависть и вражду по отношению к сильным мира сего? Думал только духовенство задеть, а потревожил духовные скрепы!»

Я дожевывал очередной бутерброд, запивал его соком прямо из коробки и с восхищением смотрел на своего спасителя.

«Видишь ли, Руслан, – продолжал он, – страна после распада, после войн, терактов, наконец, встала с колен, стала уверенно держать голову. Но