Сборник - Битва рассказов 2013 Страница 27

Сержант бросился к Пылаеву. Победа далась тому страшной ценой — судя по дырам на бушлате, в его грудь попало по крайней мере семь пуль. Тем не менее, даже после смертельных для обычного человека ранений, командир еще дышал.

— Темников, — прохрипел он, — слушай внимательно.

Когда сержант сел на землю рядом с капитаном, тот продолжил.

— Уходи, сейчас же. Ящик отвезешь в Москву, найдешь там в Генштабе полковника Ивана Сергеевича Лебедева, отдашь ему. Лично в руки. Сам ни в коем случае не открывай — это очень опасно. Никому не верь. Если немцы смогли перебросить сюда столько народу, значит, у них здесь свои люди. Кто-то из верхушки.

— Немцы? — удивленно прошептал Темников. — Мы же не воюем с Германией!

— Немцы. — Ответил Пылаев, и, словно не желая тратить силы на разъяснения, заговорил дальше. — Двигай прямо в Москву. В Нарынколе, Кегене, особенно в Алма-Ате не светись — тебя будут ждать. Возможно, будут искать свои же, как дезертира. Шансов у тебя, конечно, маловато, но… Надо, сержант. Если немцы заберут ящик — все пропало. Нам не выиграть войну, если они получат его. А война будет, не сомневайся. И сейчас ее исход зависит от тебя, — с этими словами, капитан рванул окровавленной рукой ворот бушлата, и, достав из-за пазухи маленькую серебристую фигурку, протянул ее Темникову. Это усилие, видимо, совсем истощило его, глаза капитана закрылись, а изо рта хлынул темная густая кровь. — Держи, сержант, Кабан… поможет… дойдешь.

С этими словами капитан уронил голову на снег, словно таинственная сила, поддерживавшая в нем жизнь, покинула его, как только его пальцы отпустили холодный металл.

Темников еще где-то минуту просто сидел на снегу, разглядывая перепачканную кровью фигурку. Маленький кабан, выполненный из блестящего металла. Как мог он помочь преодолеть десятки километров по заснеженным горам и проделать огромный путь до Москвы, где на каждом шагу могли ждать враги, предатели, которые отправили на смерть весь отряд Темникова? Словно отзываясь на мысли солдата, кабан кольнул холодом сжимавшую его руку, и, смывая усталость и боль, сержанта Валерия Темникова наполнило древнейшее умение — умение убивать.

«Евразия»

Илья Кирюхин — Жондырлы

Запад и Восток — они не похожи ни в чем. Так будет завтра, так есть сейчас, так было всегда. Запад и Восток всегда в пламени непримиримой борьбы. И всегда найдется тот, кто «подбросит дровишек» в затухающий костер. Так будет завтра, так есть сейчас, так было всегда.

Юрту наполняла дымная вонь. Чадили и трещали объятые огнем кизяки, метались по стенам тени.

Возле костерка замерла Гюзель-Лейлат. Уронив голову, вглядывалась в хнычущий сверток на своих коленях, потряхивала, баюкала.

Хан задумчиво восседал на коврах, созерцая лежавшую перед ним небольшую фигурку цвета начищенного серебра.

Зыбкий свет выхватывал неподвижные лица стражи и Всезнающего. Именно последний и привел ханское войско к могиле великого Чингиза, которую никто не мог сыскать вот уже сотню лет.

А старик Жондырлы — сумел.

Но это не принесло счастья роду Хана.

— Сакрын ичтыр басак! — сухая, как старая ветка, рука Жондырлы-ака ткнула в сторону Гюзель-Лелат. — Кондыргэн басак! Басак!

Женщина вскочила с колен.

— Кэчюм дыр! Хавсанат гэйды салдынык! Кэчюм дыр! Кэчюм дыр! — тонко закричала, сбиваясь на визг и вой, отступая вглубь, пряча за спину свёрток.

Никому не дозволено прикасаться к фигуркам, посланным Небом. Кроме тех, кому они предназначены. Молодая мать нарушила запрет.

— Кэчюм йок! Йок! — отверг мольбу Хан. И бесстрастным голосом приказал: — Жондарбай!

Двое нукеров вскочили и выволокли Гюзель-Лелат с ее сыном из юрты.

Хан повернул безучастное лицо к Жондырлы. Наклонив голову набок, он несколько минут рассматривал желтую лысину старика.

«Зачем я послушал Всезнающего? Зачем я привел народ барласов в это проклятое место? Я — Жаргалтай (удачливый) Тарагай поверил старому плешивому пердуну. По его вине за моей спиной слышится: «Удача отвернулась от Тарагая». Треть моих воинов умерла по дороге от кровавого поноса. Женщины стали мало рожать. Раньше кибитки моего улуса во время похода тянулись от горизонта до горизонта. Теперь едва наберется пять десятков. Теперь барласы — легкая добыча для степных стервятников».

Сдавленный крик на мгновенье отвлек Тарагая от грустных мыслей. Нукер появился в юрте, словно призрак, и быстро подполз к господину, уткнувшись лбом в напольный ковер.

— Господин, твоя воля исполнена.

Тарагай опустил руку в миску с вареной бараниной, выловил в ароматном бульоне кусок мяса и бросил в сторону нукера. Подобно верному псу воин схватил награду и, пятясь, выскользнул прочь.

Задумчиво облизав пальцы, Хан поманил Жондырлы. Старик упал на четвереньки, подполз к ханской камче и замер тряпичным холмиком. Даже запах горелого кизяка не мог перебить старческий запах застарелой мочи, которым разило от Всезнающего.

«Скоро отправится к духам предков, — подумал Хан, — и нас за собой потащит».

Неожиданная злоба захлестнула его, и он рукоятью плетки поднял голову старика. Тот зажмурил от страха глаза и громко испортил воздух.

— Зачем ты привел меня сюда? — Удар плетью заставил Жондырлы закрыть руками лицо.

— Кто надоумил тебя, старик? — теперь плеть обрушилась на желтую, покрытую старческими пятнами, плешь. Из-под сухих пальцев-корешков появилась тонкая струйка крови.

— Я жду! — Казалось, ярость разорвет сейчас Хана.

— Духи предков, великий Хан, — Жондырлы, размазывая кровь по лицу, тер ссадину.

— Ты заставил поверить, что меня ждут несметные сокровища Потрясателя Вселенной, а вместо этого — измазанный медом замороженный мертвец с Волком в руках. Почему никто не должен прикасаться к Волку? Зачем я привел свой народ из богатых долин Самарканда к этим каменным горам? Где золото? Где власть? Старый паук! — Хан схватил Всезнающего за редкую седую бороду и притянул к себе. К запаху мочи добавился смрад из беззубого рта. Морщинистые веки часто моргали, почти скрывая разноцветные глаза старика.

В глубине юрты заплакал сын Тимур, чьей кормилицей была Гюзель. Детский крик заставил Хана оглянуться. Нечаянно взгляд упал на лужу, растекающуюся из-под дэли Жондырлы, и Тарагай с омерзением оттолкнул старика в сторону дымящего кизяком костра.

— Все вон!

Повинуясь крику господина, нукеры вытолкали старика и следом вынесли попискивающий кулек.

Они бросили старика невдалеке от ханской юрты, всучили ему сверток с ребенком и встали на страже у входа в юрту.

— Века проходят, а люди не меняются. — Проворчал Всезнающий. — Стоит увидеть, что кто-то обоссался, как сразу — Ф-фу! И пинками — вон. — Старик осмотрелся, и внимательно вглядываясь себе под ноги, чтобы не наступить в дерьмо, быстро поковылял в сторону стойбища. Он остановился у одиноко стоящей юрты старшей жены Хана и подпихнул ребенка за входной полог.

Жондырлы достал маленькую плоскую пластинку и посмотрелся в нее.

— Да-а, ну и рожа. Ладно, пора и честь знать. — С этими словами старик стянул с шеи гайтан с металлическим амулетом в виде бабочки и спрятал его в кожаный кисет.

Если бы кто-то сейчас увидел Жондырлы, он бы решил, что в старика вселился Иблис. Лицо менялось. Морщины разглаживались. Нос удлинялся. Густая шевелюра выросла на месте желтой плеши. Молодой человек, который только что был Всезнающим, еще раз посмотрел в пластинку, довольно хмыкнул и приложил ухо к юрте. По приглушенному женскому гомону, раздававшемуся из-за толстого войлока, он понял, что ребенка нашли.

— Bye-bye! Little Iron baby! You have to grow into the strong man. After years you will drown the East in the blood in the name of the West triumph![12]

Воровато оглянувшись, он быстрым шагом прошел в сторону Хан-Тенгри.

Хан Тарагай прикрыл веки. Перед мысленным взором проплывал сегодняшний день.

На рассвете по едва заметному уступу Тарагай со стариком, прижимаясь к ледяной каменной стене, проползли в холодную пещеру на склоне Хан-Тенгри. Недаром старик получил прозвище Всезнающий. Если бы не он, Хану долго бы пришлось искать вход в пещеру, скрытый скальным уступом. Огромное пространство из двух залов, которое открылось перед ними, поразило Тарагая. Лучи света струились откуда-то сверху. В них туманная дымка дыхания путников тут же превращалась в сверкающую ледяную пыль. В глубине пещеры виднелась цель их путешествия — большая деревянная колода. Однако, путь к ней преграждало замерзшее озеро. Старик, попробовав ногой прочность льда и быстро засеменил вглубь второго зала. Хан, оттолкнув его в сторону, первым подбежал к колоде и с трудом отодвинул крышку домовины.