Ольга Лазорева - ЭмоLove Страница 27

— Да, — ответил он. — Не слышу.

— Не расстраивайся так, — участливо проговорил Костя. — Знаю, что вы с Ирой еще в один детсад ходили, но сейчас уж ничего не поделаешь. Не знаю, что еще сказать, — после длительной паузы заметил он.

— Мне страшно, — прошептал Кирилл.

— Блин, Кирюх! — громко и зло заговорил Костя. — Кончайте вы с эмо! Ни к чему хорошему это не приводит! Три месяца назад в школе, которая за ТЭЦ, девочка тоже вены себе перерезала. И насмерть! Ей вообще 13 было. Мне один друган из той школы говорил, у него отец в милиции. Неужели про нее не слышал? Она ведь тоже была из вашей тусовки э-э-эмо! — протянул он с явной издевкой.

— Не слышал, — сказал Кирилл.

— Ну ты что? — удивился тот. — Она еще какую-то странную записку оставила, что типа идет к свету, который здесь называется тьма. Причем слово «тьма» написала на английском — «дарк».

Кирилл вздрогнул, его сердце заколотилось.

— Не хочу больше говорить об этом, — сказал он.

— Ну, прости, друг, прости, — тут же опомнился Костя. — Понимаю, как тебе тяжело. Значит, завтра тебя не будет? Похороны в пять вечера.

— У нас билеты только через четыре дня. Если поменять, — тихо сказал он. — Но не получится. Даже если мы попадем на поезд, который уходит в восемь утра, то в городе мы будем лишь в семь вечера.

— Да, не получается, — заметил Костя. — Mы? А ты это с кем? Неужели со своей ублёвочкой? И как ее предки отпустили? Ну ты даешь, Кирюх! Сила!

— Да, я с Марикой, — ответил он и вдруг неожиданно для себя расплакался.

— Ладно, старичок, не расстраивайся ты так! испуганно сказал Костя. — Приедешь когда приедешь. Ну что теперь поделать? А ребятам я все объясню. Давай, пока!

И он положил трубку. Кирилл вытер глаза, но слезы все текли. Он в душе презирал себя за слабость, за то, что убежал от того ужаса, который охватил его тогда во дворе при виде Дарка.

— Что случилось? — раздался испуганный голос.

Кирилл поднял голову и увидел, что Марика стоит, сжав руки и прислонившись к косяку двери. Ее лицо было бледным. Кирилл скользнул взглядом по ее светло-розовой футболке со смешным рисунком двух обнимающихся зайчиков на груди, по голым стройным и длинным ногам, по маленьким ступням, переминающимся на паркете, и бросился к ней, упав на колени, обхватив ее и прижавшись лицом к животу. Его начали сотрясать рыдания. Марика окончательно испугалась, гладила его по волосам, плечам, целовала в макушку и без конца повторяла:

— Все будет хорошо, все будет хорошо.

Они уснули только под утро. Кирилл несколько часов рассказывал про Ирочку, про их отношения. Оказалось, что она была давно влюблена в него, писала записки с признаниями, даже завела «зин», и на его страницах откровенно рассказывала о своих чувствах. Но Кирилл относился к ней только как к подруге и не мог ответить взаимностью. И сейчас обвинял себя в том, что был невнимателен к ее чувству. Все в их тусовке знали, что у них с Марикой «лавстори». Их везде видели только вместе, их лица говорили сами за себя. Ирочка даже пыталась как-то объясниться с ним, считая, что Марика хоть и классная девчонка, но совершенно ему не подходит, что ее родители пока смотрят на их дружбу сквозь пальцы, но перспектив у них нет никаких. Но Кирилл не принимал ее слова всерьез, а только отшучивался.

Марика слушала внимательно, не перебивая. Впервые Кирилл был так откровенен. Но ее мучила мысль, почему и он приблизительно в то же самое время попытался перерезать себе вены. Кирилл про это странное совпадение не говорил ничего. К тому же она помнила и о некоем графе Дарке, который нагнал на него такой ужас своим появлением тогда во дворе. Марика вдруг подумала, что, возможно, именно из-за его появления Кирилл так стремительно уехал в Москву. Когда он выговорился, проплакался и постепенно успокоился, они легли в кровать, прижавшись друг к другу.

— Послушай, — мягко проговорила Марика и обняла его, — что это за мужик тогда проходил по твоему двору? Помнишь, такой высокий, весь в черном и одет, как гот? Ты еще тогда сильно разволновался, что-то начал бормотать об Ирочке, о себе.

Марика замолчала, решив не упоминать о его попытке самоубийства. Кирилл и так был расстроен. При ее словах он вздрогнул и отодвинулся от нее.

— Ты еще назвал его граф Дарк, — все-таки продолжила Марика, хотя видела, что он сжался и закрыл глаза.

— Не знаю, о чем ты, — ответил Кирилл после длительной паузы. — Давай спать.

И он отвернулся от нее. Марика не стала настаивать, понимая, что сейчас он ей ничего не скажет. Она обняла его сзади, прижалась щекой к спине и закрыла глаза.

Проснулись около полудня. Марика встала, отдернула тяжелые коричневые портьеры, и спальню залило солнце.

— О! — восхищенно воскликнула она и подпрыгнула. — Снова ясный день! Долой плохую погоду!

Настроение у нее было отличное. Все их разговоры ночью показались ненужными. Они любили друг друга, в этом она была уверена и подумала, что только это имеет значение.

— А мне нравится, когда идет снег, — пробормотал Кирилл и закрыл лицо одеялом.

Но Марика стянула его и закричала:

— Хватит спать! Хочу гулять!

Кирилл, видя, что она в отличном настроении, заулыбался. На душе у него стало значительно легче.

Они умылись, позавтракали, потом Марика уединилась в гостиной, чтобы позвонить родителям. А Кирилл решил поговорить с Глебом. Он набрал его номер.

— Занят? — сразу спросил он, когда Глеб ответил.

— Могу говорить, — сказал тот и встревоженно поинтересовался: — Случилось что-нибудь?

— Нет, — улыбнулся Кирилл. — Мы только проснулись.

— Вот она сладкая каникулярная жизнь! вздохнул Глеб. — А я уже несколько метров проводки проложил да дрелью от души поработал. И чем вы сегодня намерены заняться, дети мои?

— Да я тоже звоню, чтобы узнать, какие у тебя планы, — ответил Кирилл.

— Знаешь, братик, сегодня не получится строить какие-либо планы, — со вздохом проговорил Глеб. — У нас тут аврал полный, боюсь, до ночи работать придется. Так что вы уж сами себя развлекайте. О'кей? Думаю, с такой девочкой скучно тебе не будет? — засмеялся он.

— Прекрати! — строго сказал Кирилл. — Кстати… — начал он и замолчал.

— Ну, давай, спрашивай! — подстегнул его Глеб. — Чего мнешься, как красная девица? Что еще?

— Да хочу понять, с чего это ты вдруг поселил нас в такую роскошную квартиру? — после паузы поинтересовался он. — Думаю, для тебя это было не так уж просто, как ты пытался нам доказать. А, братец?

Глеб весело рассмеялся. Потом все-таки ответил:

— Шаришь, Кирюх! Но и ты пойми мой расчет. Ты ведь не с какой-нибудь нашей заводской шалавой пожаловал, а с самой дочкой мэра, одной из самых известных ублёвочек города. Что ж я вас, в трущобу поселю? Ты же понимаешь, что если у вас в дальнейшем все сладится, то ты будешь как сыр в масле. Уж ее предки не оставят зятя в бедности. Понимаю я твой расчет!

— Ты с ума сошел! — возмутился Кирилл. — Какой расчет?! Ни о чем таком я и не думал!

— А надо думать! — назидательно проговорил тот. — Скоро твои школьные игры закончатся, в том числе и в это твое эмо, и наступит взрослая суровая жизнь.

— При чем тут эмо? Это вовсе не игра! — обиделся Кирилл. — Это моя суть!

— Ага, как же! — засмеялся Глеб. — Хочешь скажу тебе всю правду об этой вашей субкультуре? Да и не только об этой!

— Не надо! — тут же возразил Кирилл. — Надоело слушать, что все мы плаксы-неудачники и конченые позеры! Вот!

— Да не в этом дело! — четко произнес Глеб. — Эмо — это, прежде всего попытка убежать от своего страха перед взрослой жизнью, остаться как можно дольше детьми, спрятаться за этой маской от взрослых проблем, которые неизбежны, ведь мы все по — любому растем. Так что ваше это эмо, прежде всего, возникло от страха. Как, впрочем, и готы, — после паузы добавил он.

— Готы? — усмехнулся Кирилл. — А они от чего прячутся за своими готическими масками, если следовать твоей доморощенной логике? Они чего боятся?

— Смерти! — уверенно ответил Глеб. — Всей их субкультурой движет только одно — детский страх перед смертью. Да иду я! — крикнул он. — Ладно, Кирюх, меня зовут. Мне сейчас не до философских споров. Вы там отдыхайте, наслаждайтесь полной свободой, а на меня сегодня не рассчитывайте. Дай бог, эту кухню к полуночи закончим! И то неуверен.

— А может, мне стоило помочь? — предложил Кирилл.

— Чего?! — расхохотался Глеб. — Да тебя еще учить всему нужно! Думаешь, ремонт квартир такое простое занятие? Да иду я! — вновь крикнул он. — Давай, пока! Марике приветик! Завтра созвонимся!

И он положил трубку. Но телефон тут же зазвонил вновь. Это была Настя.

— Хэлло, дарлинги! — сказала она. — Чего делаем? А твой братан прикольный чел! Мне понравился! Я ему недавно звонила. Но он сегодня сильно занят, рабочий класс! — затараторила она. — А мы тут тусить собираемся. Хотите с нами?