Петр Воробьев - Набла квадрат Страница 27

Тем временем Горм на обратном пути к дороге навернулся в кювет и сделал вид, что он спустился туда намеренно.

– А что я здесь нашел! Кукылин, помоги вылезти.

Кукылин, озираясь, приблизился к краю дороги.

– Подай мне руку!

Из кювета высунулась рука. Кукылин посмотрел на нее и спросил:

– Горм, это ты сказал «Подай мне руку»?

– Нет, не я, а что?

– Тогда чья же это рука?

– Как? – Над бордюрным камнем локтях в трех налево от руки показались голова и плечи Горма.

– Не моя! – после некоторого сомнения заявил Горм. – Какая-то она костлявая, длинная и ваще зеленая. Нет у меня таких рук!

Рука медленно скрылась в кювете.

– Началось, – сказал Кукылин.

– Бывает, – сказал Горм. Он прошел по кювету несколько шагов вправо, потом влево, потом выложил на бордюр несколько костей, кожаный кошелек и растрепанную книгу и сказал:

– Дай руку, а!

Кукылин спросил:

– А теперь это ты?

В ответ глухо, как из-под земли, раздался смех.

– Это не я! – сказал Горм. – То есть я это я, а не я… Ладно, стой, где стоишь, легче дюжину раз самому откуда угодно вылезти, чем тебе хоть что-нибудь один раз наполовину объяснить так, чтобы потом тебя самого вытаскивать не пришлось.

Взметнув облако светящейся пыли, Горм воспарил над шоссе с ревущими ракетными пистолетами в руках.

– Ничего не понимаю, – проворчал он, опустившись рядом с Кукылином. – Во всяком случае ясно одно: ветра здесь не бывает.

– О кладезь мудрости! – отозвался Фенрир.

– Заткнись, ты, сексопатологоанатом недоученный!

– На себя бы поглядел, колода тормозная!

– Да, это сильно, – согласился Горм, снимая очки и вытряхивая из-под них фосфоресцирующую пыль. Он повернулся к Кукылину. – Может, ты что-нибудь понимаешь?

– Послушай, – Кукылин, забывшись, взглянул Горму в глаза и тут же в ужасе потупился. – Пожалуйста, давай сначала залетим ко мне в усадьбу. Ты же сам хотел привезти моим сестрам доброй еды!

– Да, а потом опять сюда переть… Нет уж, в город так в город! Вот только глянем на книжечку.

«А ну, собирайтесь к экрану, детишки —Веселую книжку я вам покажу.Сначала посмотрим картиночки в книжке:Вот кладбище, гробик, и я в нем лежу[22].»

Горм нахлобучил очки обратно на рогатый обруч.

– Что ты ржешь-то?

– Это не я…

– Да? – Горм с сомнением раскрыл книжку. – Ничего не понимаю! – Он сунул книжку Кукылину. – Это что?

– Когда-то меня учили этому языку… – С той строчки, по которой Кукылин провел пальцем, осыпались буквы. – Здесь комментарии в стихах какого-то богослова к запретным главам Книги Постыдных Откровений. Не знаю, удастся ли мне при переводе попасть в рифму.

«Кровопийцев и уродовВ бой повел Пупихтукак,Истребили всех народовИ устроили бардак.Мертвецы в лесах завыли[23]…»

Не стоит читать эту зловещую книгу в этом зловещем месте, тем более что…

Кукылин осекся, прерванный донесшимся из лесу воем. Собаки замерли, повернувшись в направлении звука. Мидир глухо зарычал, бронепластины на загривке его панциря злобно ощетинились, и стремительным прыжком пес рванулся к лесу.

С неожиданной неграциозной прытью Горм, потрошивший у обочины кошелек, преградил ему путь и, увлеченный инерцией здоровенной звериной туши в тяжелом охотничьем снаряжении, привычно грянулся в кювет.

– Тоже мне – к бешеной собаке за семь поприщ киселя хлебать, – увещевал Мидира Горм. – А потом найдут от тебя твердосплавную коронку с левого переднего клыка, и все. Не грызи мою ногу!

– Это не я!

– Врешь!

– Он не может одновременно грызть твою ногу и говорить, что это не он! – вступился Фенрир.

– Бред какой-то… – Горм бесцеремонно перекинул Мидира через бордюр, шмякнув его боком о дорогу. Затем он попробовал влезть животом на бордюрный камень, но вместе с ним свалился в кювет.

– Забавно, – сказал Фенрир. Вой в лесу смолк.

– Тебе помочь? – спросил Кукылин.

– Иди ты в, – Горм, сгребая под себя крошившийся бетон, выполз по развороченному краю кювета на шоссе. Его правая нога застряла в челюстях кое-где обтянутого почерневшей кожей черепа.

– Так вот кто грыз мою ногу! – Череп разлетелся в куски. – Все, пошли в город! А тебя, недопеска, я спасать больше не стану! – Мидир поджал хвост.

«Хорошо, что у меня нет хвоста», подумал Кукылин.

Тьма над головами грабителей города мертвецов все сгущалась. Когда лес по сторонам дороги сменился развалинами домов, повидимому, небольшой этажности, небо стало такого же черно-багрового цвета, как латы Горма.

«Этот рыцарь не ведает, что такое страх.» Кукылин оглянулся на Горма, неверной походкой шедшего в арьергарде и перебиравшего у себя на ладони монетки из найденного в кювете кошелька.

– Можно законтрактовать на эти деньги хорошего пилота?

– Должен тебя разочаровать. Здесь едва хватит на проститутку из солдатского бардака, и то на один раз.

Горм припрятал монетки в один из поясных мешков.

– Мертвецы – хилые бойцы, – сказал он. – Но может повстречаться какая-нибудь местная живность, вроде той, что чуть не уделала Бросая. Не случись там я…

– Бросаю не пришлось бы два дня маяться животом, – закончил Фенрир.

– Ты просто старый, сухой, грязный, обдристанный кусок кала! – сказал Горм.

– Кусок кала у тебя в штанах, – Фенрир обратил против Горма Гормово же некогда излюбленное оружие.

– Ладно, сейчас нам не до никчемных, тщетных и потому смехотворных потуг этой еле летающей, уродливой, тупо-злобной, блудливо-хвостатой и дерьмо на лету исторгающей баржи сострить или выругаться, – Горм вновь обратился к Кукылину. – Вынимай автоген, сворачиваем в ту улицу.

Ближе к центру здания сохранились лучше. Было очевидно, что город погиб не под бомбами – во многих окнах даже сохранились стекла.

– Пойдем по квартирам шастать! – предложил Горм.

– Не стоит, – Кукылин опасливо поглядел на разверзавшуюся справа от него дыру парадного подъезда когда-то роскошного трехэтажного каменного дома.

Распахнутые стеклянные двери внизу были заляпаны темной вязкой массой.

– Все, кто жил в этом городе, умерли. Большинство из них умерло в своих жилищах. А после смерти они претерпели превращение. Я не говорю, какое, но ты знаешь.

– В тугныгаков, что ль? – вякнул Горм.

Стеклянные двери медленно закрылись. Кукылин укоризненно посмотрел на Горма. Тот развел руками и помотал головой.

– Кукылин, сзади! – сказала Фуамнах. Крышка канализационного люка в трех шагах от Кукылина взлетела во внезапно помутневший воздух. Под вопли и улюлюканье сонмища страшных голосов из дыры полезли омерзительные насекомоподобные обезьяны размером с порядочную свинью. Кукылин взмахнул мечом. Огненное лезвие выскользнуло из эфеса, осветив кошачью морду и лошадиные зубы ближайшей гадины.

– Крр-рр-ро-о-о-о-ом-мм! – от древнего боевого клича Альдейгьи задрожали стекла в окнах. Закинув руку за спину, Горм вытащил из футляра, притороченного к ранцу, механический резак.

– Опять не включается! – и он с досады снес неработающим резаком полчерепа прыгнувшей на него скотине.

Собаки, лязгнув экзочелюстями, прыгнули в самую гущу исчадий канализации. Битва началась.

– Слушайте, – сказал спустя некоторое время Горм, стоя на куче зверски расчлененных трупов. – А чего мы к ним пристали? Ну, живут они здесь, так что? Идем дальше!

Отвязавшись от немногих увязавшихся за ними животных, грабители возобновили путь к центру города. Наконец, в свете меча Кукылин разглядел вывеску банка.

– В легенде говорится, что тьма пала на Укивак внезапно, когда эвакуация только началась. Платину не успели вывезти.

– Умри, несчастная! – Горм пинком впечатал последнюю насекомоподобную обезьяну в дверь. Дверь не шелохнулась.

– Сейчас я ее… – Горм отошел назад, примериваясь, какой своей частью изобразить таран.

– На себя, – сказал Фенрир.

– Адальрада кривонога,Поцелуй меня, рожна, —

пробормотал Горм, дергая за скользкую от гемолимфы покойной обезьяны ручку.

Дверь распахнулась, и на Горма свалился совершенно высохший труп в военной форме.

– Наверное, как раз за платиной намыливались, – Горм покосился в сторону подозрительно хорошо сохранившегося бронированного тягача, около которого валялось несколько скелетов в остатках такой же формы.

Мидир подошел к тягачу, задумчиво понюхал опорное колесо и поднял заднюю лапу. Из приоткрывшегося в панцире лючка посыпалась обезвоженная моча.

– И этот спятил, – с удовлетворением отметил Фенрир.

Шаря по карманам трупа, Горм вытащил пачку порнографических открыток и принялся в недоумении вертеть их так и эдак, не понимая, что на них изображено.

– Идем внутрь! Забыл? – сказала Фуамнах.

– Ыжх? – Горм с лязгом и грохотом почесал в затылке и засунул открытки обратно в карман к покойнику. – А, ну да, конечно, как же, как же…