Маргарита Шелехова - Последнее лето в национальном парке Страница 28

А сегодня мы с Баронессой решили удалиться после завтрака в кусты, чтобы обговорить, в связи с приездом гостя, обеденное меню. Кусты за огородом служили нам дамским клубом, где мы обычно обсуждали самые животрепещущие темы и гадали, когда же заработают гены, и Барон превратится из вечного студента в почтенного бюргера, как обещало его полу-немецкое происхождение. Каково же было наше удивление, когда мы наткнулись на двух больших полудохлых щук, молча вздрагивающих за огородом Жемины среди бледных чешуйчатых стрел петрова креста.

— Это не петров крест, — отметила Баронесса в крайней задумчивости, — это подъельник. Но щуки в подъельниках тоже не водятся.

Консультация с владелицей огорода полностью прояснила ситуацию. Все поклонницы Стасиса охотно общались с Жеминой, и она знала, что его последняя сердечная привязанность обещала оставить сегодня на долгую память бутылочку водки. Стасис с Бароном мечтали раздавить пузырек в баньке, предназначенной для свиданий с туристками, в обстановке узкого междусобойчика, когда все разойдутся по своим кроваткам.

Подарок был царским — раздобыть водку сейчас было практически невозможно, поскольку в период покосов и на общем фоне антиалкогольных постановлений местные власти просто не пускали ее в продажу, почему я и привозила спирт из Москвы.

Девочка Пупсик, решившая простирнуть бельишко, не обнаружила своего тазика и пожаловалась Жемине. От взгляда хозяйки не ускользнули детали приятельской суеты, и она, зная суровый характер Пупсика, с удовольствием подсказала, где именно следует искать. Пупсик, увидев щук, закричала, что кто-то занял ее маленький и хорошенький тазик, на что Жемина, всячески одобрявшая антиалкогольные постановления, ласково посоветовала выплеснуть все ненужное в кусты. Девочка так и сделала, и мы, подходя к кусту, действительно видели во дворе чистоплотного Пупсика, усердно трудившегося над своим розовеньким пластмассовым тазиком.

К обеду была подана отварная щука с молодым картофелем, политая растопленным сливочным маслом с мелко нарезанными крутыми яйцами и зеленью петрушки. Барон, разглагольствующий об особенностях японской скульптуры, ел с большим аппетитом, пока Андрей не полюбопытствовал, а откуда, собственно, сегодня на столе рыба. Барон совершенно оторопел, а потом взревел, как бык, и помчался к кусту.

Ухмыляющаяся Жемина именно там и открыла ему правду, и это была страшная правда. Он вернулся полностью деморализованным поведением юной Гретхен, убоявшись, однако, высказать этой белокурой фурии какие-либо претензии.

— Таким и ребеночка утопить — раз плюнуть! — ворчал он.

После обеда небо заволокло тучами, Шурик отправился побродить в одиночестве по лесным тропинкам, а мы выехали за продуктами в райцентр вчетвером, не считая Суслика с Тараканом, которым смертельно захотелось мороженого. С музеями в райцентре было негусто, и это гордое имя было присвоено дачниками центральному универмагу, любимому месту Баронессы. Пока Баронесса осматривала последние экспонаты, а Андрей делал детям козу и демонстрировал автомобильные внутренности, мы с Бароном томились в очередях.

Переходя в очередную торговую точку, мы вдруг услышали отчаянный вопль Суслика, узнавшего под каким-то всадником в сомнительной амазонке украденный велосипед Барона. Барон кинул сумку оземь и, перемахнув через лужу кефира, помчался прямо на похитителя. Деться тому было просто некуда, он спрыгнул с велосипеда, путаясь в бордовом женском плаще, и враги сцепились.

Подоспели сразу двое — Андрей и скучавший на углу милиционер, но Баронуже успел нокаутировать своего старшего противника, и тот валялся с расквашенным носом. Их тут же тепленькими и слепили, но Барона с Андреем отпустили довольно быстро, благодаря обнаруженному заявлению о краже велосипеда с любовным описанием всех спиц, сиденьица, наклеечек и зелененького цвета руля.

— Сегодняшнему дню в занятности не откажешь, — думала я, глядя, как Барон в радостном экстазе выписывал круги позади автомобиля. И основания для такого вывода были, потому что похитителем велосипеда оказался тот самый бомж, что толкнул меня недели две назад под колеса грузовика.

Когда мы миновали поворот на песчаный карьер, я припомнила, что именно на этом же месте в день приезда я видела на велосипеде пропавшего Ремигиуса, и все велосипеды сплелись в моем сознании с трупом в карьере, но гораздо больше всей этой чертовщины меня сейчас занимала задумчивость Андрея Константиновича, посетившая его после нашего короткого утреннего разговора.

По приезду Барон зачем-то схватил свой коричневый махровый свитер и умчался за дом Вацека Марцинкевича, где была детская площадка. Судя по счастливым визгам, там произошло окончательное примирение с Сусликом, и они развлекались, как могли. Тайну коричневого пушистого свитера я узнала, однако, несколько позже.

Вечером дождило, и наша застекленная беседка как нельзя лучше подходила для посиделок в непогоду, и на этот раз свободных мест там не было.

— Какие новости в рок-клубе? — осведомилась я у Шурика.

— Гребень приобрел вторую пару брюк, — ответствовал Шурик с плохо скрытым ехидством, — а теперь все обсуждают, у кого это они позаимствовали музыку и слова «Города».

— А каковы версии?

— Музыка старинная, и, предполагают, аглицкая, а текст приписывают Звездинскому.

Да, Бэ-Гэ, ухитряясь играть короля даже без свиты, не давал покоя коллегам, но в 1993 году я купила полный сборник песен «Аквариума», и авторами текста значились А. Волохонский и А. Хвостенко.

Относительно автора музыки я так ничего и не узнала — не слишком хотелось, меня устраивала любая версия, даже доаглицкая, времен Иоанна Богослова.

Несколько позднее у нашей беседки появилась усталая Ирена и, пожаловавшись на своего квартиранта, стучавшего по ночам мебелью, попросила унять папашу — она не высыпается, и Витас все время нервничает.

Наиболее гуманным представлялось рассеивание пыла королевы пакавенского спорта. Обсудили кандидатуру Барона, как лица, кровно заинтересованного и умеющего при случае шаркать ножкой, но Барон, используя очевидные отличия Надежды от вожделенного белокурого стандарта, мгновенно вычеркнул себя из списка кандидатов.

Проплывающая мимо беседки с пустым бидоном из-под молока Жемина сказала, что есть выход, устраивающий всех. Сосуществуя с многочисленными дачниками в деревянном доме уже много лет, она имела в этих вопросах значительный опыт. Кроме того, она вполне искренне сочувствовала Ирене, понимая, что двое малых детей, кухня, огород и скотина во дворе требовали хорошего здоровья и крепкого сна. Ирена поблагодарила и удалилась, а мы остались гадать и развлекаться самыми фантастическими предположениями, причем Стасис, в отместку за кражу щук, молчал, как рыба.

Сидели допоздна, пока не стало ясно, что пора и расходиться. Тепло, а вернее сказать, слегка теплее положенного, попрощавшись с Шуриком — тот отбывал ночным дилижансом, я обратила, наконец, свой взор на Андрея Константиновича. На покой в мансарду мы обычно подымались вместе, и выглядели при этом вполне дружной парой — на всякий случай и не желая посвящать общество в сложности своей личной жизни.

— Я узнаю секрет, — сказал Андрей мне перед дверью, как бы между прочим, — он пригодится нам в дождливые дни.

Вероятно, по его сценарию на моем лице должна была появиться смесь радостного изумления и робкой радости, но именно это выражение лица я уже безуспешно примеряла вчера утром, а сегодня у меня была другая роль, и его фраза соответствовала именно ей. Вот, если бы он сказал мне: «Когда б вы знали, как ужасно томиться жаждою любви, пылать — и разумом всечасно смирять волнение в крови…», то пришлось бы изобретать что-нибудь этакое: «То знайте: колкость вашей брани, холодный, строгий разговор, когда б в моей лишь было власти, я предпочла б обидной страсти…»

— Я нахожу, что вы излишне впечатлительны, Андрей Константинович. Пейзанская непосредственность, да и только!

— Зато тебе явно впечатлений не хватает. Добавить? — предложил он зло и коротко, и я оказалась распятой на деревянной стене.

— Подход недорогого районного психоаналитика! Так что там еще в ваших предписаниях?

Мы смотрели друг другу в глаза, пока он не отпустил меня, и сказал уже совсем другим тоном:

— Может быть, ты все-таки найдешь для меня какие-нибудь другие слова?

Сидя в темной комнате, я нашла эти слова и долго вслушивалась в тишину. Но чудес не происходило, а слова складывались и складывались, но они уже не были моими, потому что задолго до меня их сложила смуглая девушка в маленьком домике у палестинских виноградников.

— На ложе моем ночью искала я того, которого любит душа моя, искала его и не нашла его…

Возлюбленный мой протянул руку свою сквозь скважину, и внутри все взволновалось от него. Я встала, чтобы отпереть возлюбленному, и с рук моих капала мирра, и с перстов моих мирра капала на ручки замка. Отперла я возлюбленному моему, а возлюбленный мой повернулся и ушел…