Другая сторона бесконечности - Н. Д. Аврех Страница 28

(не проекцией, а именно лично!!!) в пыльном, жарком, душном мире Тхеллы! В мире с ужасной давящей гравитацией и омерзительным переизбытком кислорода! Появляться там было делом помощников, людо- и биотехников. Уже много столетий никто из Высших лично не появлялся на Тхелле, максимум, пребывая в комфортабельных базах на океаническом дне за спасительным полем пространственных искривлений. Казалось бы, что может быть проще, чем поговорить с психологом вместо того, чтоб совершать такие безумства, как появление самолично в горячем аду Тхеллы! В самом деле, разрыв отношений с любимым мужчиной – вещь обыденная, всем понятная. Это бывает у многих, и пара сеансов коректировки сознания в сочетании с лёгкой успокоительной терапией решила бы вопрос.

Но всё дело в том, что было кое-что другое, то, о чём Бэаэт поначалу не хотела признаться даже себе. И уж тем более не хотела, чтоб об этом узнал психолог, который вряд ли сможет это понять. Дело в том, что чем больше Бэаэт размышляла о нестандартной девушке Лилит, тем сильней и неудержимей ей хотелось понять и узнать эту варварскую, дикую, примитивную жизнь на Тхелле.

Конечно, она профессионально изучала эту жизнь, знала её устройство, историю, все виды социальных, товарно-денежных и семейных отношений. Но это была холодная голая теория. Да, говорящие приматы в своём цеплянии за жизнь трудятся, проявляют различные эмоции, являя собой маленькие детали огромного механизма – социума. Да, повинуясь инстинкту размножения, они создают семьи, производят новые детали для механизма-социума. Да, повинуясь инстинкту экспансии, они уже не только воюют друг с другом и изобретают новые способы убийств, но и совершенствуют свою, пусть примитивную, но технологию. И даже чуть-чуть могут оторваться от поверхности планеты. Это всё понятно. Те из приматов, которым посчастливилось взобраться на верхушку власти, цепляются за эту верхушку, поскольку на ней они получают признание соплеменников и больше благ – и это понятно. Вроде бы всё до мелочей ясно в этом круговороте, и нет ничего нового. Но всё это было и остаётся лишь голой теорией. Распроклятое письмо на стене бокса каким-то образом проложило странную очень крепкую связь между Высшей благороднейшей Бэаэт-Ла и обитательницей дикого несовершенного мира Тхеллы.

Об этом мире можно долго и с апломбом рассуждать на симпозиумах учёных-социологов. Но Бэаэт-Ла не хочет заниматься болтовнёй, она хочет быть профессионалом, хочет увидеть эту жизнь в действии, своими глазами.

Кроме того Бэаэт полагала, что уже сам по себе такой дикий экстрим, как появление лично в одном из крупных людишников, поможет от подступившей депрессии. Во всяком случае, она не могла больше терпеть душевный разлад, боль утраты любимого человека, и навязчивые мысли о девчонке Лилит. И потому была готова на самый безумный поступок.

Сев в свой маленький спортивный дисколёт, она тронула сознанием навигатор. Задала искусственному интеллекту транспортного средства точку прибытия. Дисколёт окутался шаром изменённого пространства и покинул шлюзовой отсек базы. Бэаэт-Ла мрачно наблюдала, как в экранах наружного обзора светлеет: дисколёт поднимался к поверхности океана. Уносились прочь косяки рыб, разлетались во все стороны скаты манты. Вдали в толще воды мелькнуло удаляющееся тело кита, или крупной акулы. Наконец транспортное средство огненным шаром вырвалось из-под воды, молниеносно ушло в небо. Там, описав дугу, взяло курс туда, где на большой город опускался осенний дождливый вечер.

Глава 25

Подлетая к людишнику, Бэаэт-Ла перевела дисколёт в режим ручного пилотажа, не утруждая себя включением режима невидимости ни для визуального наблюдения, ни и для радаров ПВО. Единственное, что она сделала – настроила искуственный интелект дисколёта на поиск чипа помощника с номером 2117. Помощник отыскался в одном из самых высоких зданий.

Бэаэт приземлилась на крыше высотного отеля, лучшего в городе. Здесь в то время остановилась пророчица и верховная жрица с ближайшими адептами. Интеллект дисколёта неоднократно сигналил Бэаэт, что за полётом наблюдает не одна пара глаз, но ей было всё равно. Душевная боль, боль окончательной потери Киюса-У разрывала её. Фраза "оставь меня в покое" всё время висела перед внутренним взором, без конца повторялась в сознании, тысячекратно умножаясь. Будто весь мир холодно и презрительно твердил: "оставь меня в покое". Периодически в сознании эту фразу сменяло письмо, нацарапанное чем-то на стене и перевод этого письма. Как назло, Бэаэт запомнила в нём каждое слово. И каждое слово протягивало незримую, но очень прочную нить между ними: между Высшей благороднейшей Бэаэт из старинного рода Ла и простой лабораторной особью.

Бэаэт сильно беспокоило исчезновение Лилит. Куда, вообще, может подеваться лабораторная особь с экспериментальной площадки?! До сих пор Бэаэт ни разу не слышала о подобных казусах. Правда, этот Людопарк, говорят, огромен по площади, и границы его теряются в неведомых современникам, тысячелетиями не посещаемых недрах Ксафа.

Что, вообще, происходит в Людопарке? Не случилось ли с Лилит что-то плохое в этом лабиринте туннелей? Почему Высочайшей Бэаэт-Ла страшно за неё? Ответов ни на один из этих вопросов не было.

Странное место – крыша небоскрёба. Здесь непрерывно вспыхивал и гас красный огонь высотного маяка. Вращая лопастями за решётчатыми крышками, гудели огромные металлические коробки. От них шло переплетение разнокалиберных труб и проводов со множеством всяческих приспособлений. Что-то гудело в бетонных будках за металлическими дверями с изображёнными на них молниями и какими-то надписями.

Бэаэт-Ла вышла из дисколёта и переступила границу защитных пространственных искривлений. Первым ощущением пребывания непосредственно в атмосфере Тхеллы оказалась невыносимая тяжесть прижимающая к земле. Бэаэт еле смогла удержаться на ногах. Первые минуты было настолько тяжело дышать в удушающем воздухе, что у неё мелькнула мысль лететь обратно. Дико разболелась голова. Лёгкие, казалось, рвутся в клочки от хлынувшего в них избыточного потока кислорода. Зато физическая боль приглушила душевную, и это уже было неплохо. Дрожащими руками Бэаэт достала из дисколёта корректор медицинских параметров тела. Прибор тревожно ахнул и взялся за работу. Через пару минут стало лучше. Бэаэт вытащила из дисколёта сумку, сложила в неё корректор, запасной лептонный переводчик, переговорник с функцией нахождения заданных объектов и изящный дамский излучатель.

Внизу, за бордюром крыши перемигивался бесчисленными огнями необъятный людишник. Изучая социологию, Бэаэт-Ла, конечно, многократно видела голографические изображения людишников во всевозможных ракурсах. Но в реальном времени и пространстве эта картина ощущалась иначе. На лекциях по древнейшей истории говорили, что очень давно, за безвозвратной далью ушедшего времени, такие людишники были и на Ктуме, древней погибшей прародине её вида. Бэаэт посмотрела в небо. В вышине так же перемигивались бесчисленные огоньки. Мироздание будто отражалось само в себе.

Внезапно над крышей