Дарен Кинг - Boxy An Star Страница 29

— Да точно так же, как если ты белый. Что за болезненный интерес к цвету кожи? Мы здесь вообще не о том говорим. Да, Коробок?

Коробок качает головой.

— Да, — говорю. — Вы говорили про театр.

Папа Коробка улыбается и говорит:

— Правильно. — Он улыбается и говорит. — А вот скажи мне, Ствол, если бы мы не говорили о театре, о чем бы мы говорили, по-твоему?

— О том, как это бывает, когда ты черный.

Папа Коробка качает головой. Трет рукой шею. Она, наверное, болит, потому что он часто качает головой. Он смотрит на Коробка и говорит:

— Он, кажется, не понимает. Ствол, ты должен понять, что для нас это вообще никакая не тема для разговора.

— Для меня тоже, — говорю. — Если кто-то вдруг черный, я отношусь к этому очень даже нормально. Да, Звездочка?

Звездочка быстро кивает.

— Мы любим черных, — говорю.

Звездочка не говорит ничего. Просто кивает.

Папа Коробка говорит:

— Нам не нужно, чтобы нас любили только из-за цвета кожи.

Я говорю:

— Мы любим вас, потому что вы черные, и вовсе не потому.

Звездочка кивает. Ее оранжевая шляпка ходит вверх- вниз.

— Правда, Звездочка? — говорю. — Это круто, если черный. Так же круто, как если ты гомосек. Нет, правда.

Папа Коробка говорит:

— Кто?

— Гомосек, — говорю. — Ну, гей.

Далек кусает губу. Ему смешно. Но он пытается не рассмеяться.

Папа Коробка кладет вилку на стол. Похоже, ему надоело. Есть свеклу. Которая в форме малиновых динозавров.

— Да, Коробок, если у вас все такие... там у вас в театральной школе... тогда ты, наверное, прав, и тебе надо оттуда уйти.

Коробок улыбается и говорит:

— Да, у нас все такие.

— Может, нам стоит подумать о том, чтобы ты перевелся в другую школу.

— Да школы все одинаковые.

— Ты не прав, Коробок. Одни школы лучше, другие — хуже.

— Наша школа — одна из лучших. И теперь ты понимаешь, почему я не могу там учиться. Чем скорее я оттуда уйду...

Папа Коробка хмурится. Он кладет руки на стол. У него очень большие руки. Большие и черные. Сразу видно, что, если они за что схватятся, эти руки, они уже этого не упустят. Папа Коробка говорит:

— Ты уверен, что эти двое учатся с тобой в Пиккадилли?

Я улыбаюсь.

Звездочка сидит, запустив руку под юбку.

— Только если они не какие-нибудь самозванцы. — Коробок смеется и говорит: — Папа, как ты не понимаешь, сейчас все самое лучшее рождается из андеграунда. Времена изменились. Сейчас все по-другому. Не так, как было, когда ты учился.

Звездочка поднимает руку. Рука вся в крови.

Папа Коробка поднимается из-за стола.

— О господи...

— Звездочка.

Звездочка смотрит на меня и говорит:

— У меня месячные, так что ты лучше заткнись.

Папа Коробка говорит:

— Может, закончим уже со свекольным салатом и приступим к горячему?

— Звездочка. — Я качаю голову. — Как не стыдно?!

Звездочка говорит:

— Что естественно, то не стыдно.

Папа Коробка говорит:

— Наверное, ей надо в ванную. Да, Коробок? — Он садится на место. Опускает ноги в бассейн, и из бассейна летят брызги. Ноги большие, и брызг очень много.

Коробок говорит:

— Звездочка, тебе, наверное, надо в ванную?

Звездочка говорит:

— Да, я туда и иду.

— Завтра же позвоню в Пиккадилли, прямо с утра. — Папа Коробка смотрит на Коробка и говорит: — Ты, кажется, говорил, что она немая.

Коробок качает головой.

— Я говорил, что ей нельзя разговаривать. Нельзя напрягать голосовые связки.

Звездочка поднимается из-за стола. Идет по зеленой траве под сияющим солнцем, которое светит вовсю. На ходу задирает платье, спускает трусики.

Я говорю ей:

— Звездочка, веди себя прилично. Здесь тебе не автобусная остановка.

Коробок смотрит на меня и говорит:

— Ствол, ты бы сходил вместе с ней. Чтобы убедиться, что с ней все в порядке.

— Я тут вообще ни при чем.

Далек говорит:

— А что с ней не так?

Папа Коробка смотрит на своего второго сына, который даже не черный.

— Далек. Иди поиграй. И Ствола тоже возьми, поиграйте с ним вместе.

Далек улыбается и говорит:

— Ага, мы пойдем поиграем. — Он встает и берет свою сумку, которая в виде космического корабля. — И ты тоже потом приходи, Коробок.

Коробок бьет себя пальцем по кончику носа и говорит:

— Ствол, не забудь, что я тебе говорил.

Я поднимаюсь из-за стола. Держа руки в карманах своего синего смокинга. В воде в бассейне — кровь. Не то чтобы много, но есть. Мы в саду.

А вся штука в том...

Нет. Я лучше не буду ничего говорить. Это не тема для разговоров.

Хотя ладно, скажу. Вся штука в том, что, если ты черный, на самом деле ты никакой не черный. Ты коричневый, как шоколадка. И в этом нет ничего плохого.

Далек вытирает ноги серебряным полотенцем, оно все такое блестящее, потому что все в блестках, и блестки липнут к ногам Далека, и хотя ноги сухие, они кажутся мокрыми из-за блесток. Мы с Далеком сидим в гостиной. Он дает мне полотенце. Я вытираю ноги. К ногам липнут блестки. У меня все ноги в серебряных блестках. Далек держит свою сумку, которая в виде космического корабля. Держит ее двумя руками, прижимая к себе. Как будто собрался с ней целоваться. Мы с Далеком сидим на полу, на прозрачном ковре. Далек открывает сумку и высыпает на ковер игрушки. Мы с Далеком сидим на прозрачном ковре вместе с рассыпанными игрушками. Далек говорит:

— Убойные Мурашки.

— Что? — говорю.

— Русский отряд космических амеб. — Далек говорит: — Ты что, не знаешь?

— Э...

— Ствол, это мультик такой. — Далек говорит: — Неужели не знаешь?

— Знаю, конечно. Это мультик такой. По телику.

— Ты что, не смотрел?

Я пожимаю плечами.

— Обязательно посмотри. Замечательный мульт. Его все смотрят. — Далек говорит: — И ты обязательно посмотри.

— Посмотрю.

Далек показывает мне игрушки. Это фигурки героев. Очень хорошие, правда? Далек мне их показывает. Говорит, кого как зовут. И немножко рассказывает о каждом. Я знаю, как их зовут. Про них есть книжка. Далек показывает мне книжку. Там написано: «В мире загнивающей органической материи, где все формы жизни погибли, выживет только Русский отряд космических амеб™». Они питаются бактериями и боятся только инцистирования. Русский отряд космических амеб ™. Так написано в книжке. И еще там написано, что надо собрать всю серию фигурок. Их там миллион, в этой серии. И у Далека все они есть.

Далек показывает мне игрушки. Вот Протей Слава. Он самый лучший. У него восемь рук, и в каждой руке — по космическому пистолету. Они все очень хорошие, пистолеты. Но один — самый лучший. Который стреляет лазерными лучами. Лазерный луч бьет прямо через окно, прямо в лысую голову папы Коробка, который сидит там, в саду. За окном. Папа этого не замечает. Такой глупый папа. Сидит, ест горячее и даже не знает, что ему в голову бьет лазерный луч.

А это Дискоидальный Голодный. Далек говорит, что он самый лучший. Он совсем голый, ну, без одежды. У него на животе открывается дверца, и там внутри — что-то липкое и противное. Оно вываливается наружу и пачкает руки. Далек раздвигает его двумя пальцами, ну, это липкое и противное, и там внутри лежит шарик из пластика. Далек объясняет, что это — пищеварительная вакуоль. Далек говорит, что ее кладут внутрь, прямо в живот этого Дискоидального, который голодный, и эта липкая штука, которая внутри, постепенно ее переваривает. А через неделю, когда вакуоль переваривается уже вся, ты идешь и покупаешь новую. Круто.

А это Тубзик Сортир. Он умеет ходить по-большому. Какашки — это по-настоящему круто. Их в наборе четыре штуки. Они сделаны из твердой аммиачной смеси и бывают квадратными, треугольными и цилиндрическими. Это такие кристаллы. Фигурка Тубзика Сортира покрыта резиновой кожей, которая липнет к рукам. Можно сделать, чтобы он покакал. Вот как это делается. Берешь кристаллическую какашку, прикладываешь ее к липкой резиновой коже и давишь пальцем. Она проникает под кожу, и ее больше не видно. Потому что она внутри. А потом, через час или сколько там нужно времени, какашка выталкивается через дырочку в попе, и получается, как будто он какает, Тубзик Сортир. Обычно какашка теряется. Она потому что совсем-совсем маленькая, и ее очень легко потерять. А потом мама делает уборку, и пылесосит квартиру, и какашку затягивает в пылесос. А ты идешь и покупаешь новый набор.

А это Барышня Катя. Единственная девушка в отряде, в которую влюблены все парни. Она тоже покрыта резиновой кожей, которая называется плазменной оболочкой. Если за нее потянуть, она легко сходит. Сама фигурка — из пластика, и если стянуть с нее кожу, то получаются уже две Барышни Кати. Одна — из пластика, и вторая — резиновая. Эта вторая, она называется дочкой-амебой. Далек мне все объясняет. Сначала Барышня Катя как бы одна, а потом их становится две. Одна отделяется от другой. Они так размножаются — амебы.