Илья Соколов - Тьма, смотри на меня (сборник) Страница 3

Абсолютно голая… Идеальная безупречность женского разума.

Где Кристина? Спрашиваю я ласково.

Ответ: Кристина спит.

Мира прильнула грудью к стене. Повернув слегка голову, игриво облизнула свои сладкие губы. С неприкрытым интересом смотрит на меня.

Я проявляюсь сквозь эфир в её глазах. Пытаюсь понять её чувства. Невидимо пронзаю взглядом. Делаю вид, будто жадно трогаю её мысли.

Макс глядит на её задницу. Отворачивается и весело улыбается.

Что можно сделать с трупом? Спрашивает Макс у нас обоих (а может, и у трупа тоже).

Можно вести учёт ему подобных, отвечает Мира, немного подумав. Тогда пусть этот будет под номером 3216… Труп можно оживить; можно снимать в массовке фильма про зомби; использовать вместо манекена; им можно пугать живых, таская за собой на тележке по супермаркетам и ресторанам; можно применять как рвотное; в конце концов труп можно просто похоронить или использовать в какой-нибудь книге как героя главы…

Я молча дотягиваюсь до магнитофона. В слове «SONY» на его чёрном корпусе замазана буква Y. Я включаю радио. Кручу колесо поиска станций. На 66,6 MW натыкаюсь на жуткие (лезвием по железным венам) звуки.

Мира садится на корточки, сложив пальцы рук в «замок». Магически красива в лунном свете. Она безучастно глядит в потолок. Я выключаю радио.

Тёмная тишина окутала нас. Всё по-прежнему…

Я бы не хотел попасть в Ад, если там всё время такое крутят, смеётся Макс.

Он говорит: я знаю весёленькую историю: на одной с нами планете жили люди, которые верили в то, что они пришельцы из другого мира. Они якобы могли поддерживать связь со своим «родным» миром при помощи снов. Оттуда они черпали важные идеи и нужную информацию о будущем. Эти особенные люди были вполне довольны своей жизнью, хотя и пребывали всё время в психушке…

Очень мило, произносит Мира. Макс улыбается ещё веселей.

Мира обнажённо проходит мимо нас к подоконнику. Там стоит старый монохромный телик. Она его, конечно же, включает (Однажды Макс попытался заговорить телевизор, чтобы тот не показывал ему рекламу. Когда у него ничего не вышло, Макс просто перерезал шнур).

В свете этих событий кинескоп начал показывать какой-то вакуум.

Хоть Мира и переключала на следующий·следующий·и следующий канал — пустая темнота теней в экране ед1нственный сигнал.

— Вы обо мне забыли, — говорит вдруг труп скрипучим голосом. — Вы убиваете меня тем, что не даёте снова умереть…

Мертвец замолк. А мы о нём действительно совсем забыли.

Мира настойчиво подошла к балконной двери.

Макс уже понял. Он хватает труп за руки, а я — за ноги. Этот мертвец, оказывается, довольно лёгкий. Мы проворно тащим его на балкон.

Он спокойный, не сопротивляется. Покойник перекидывается через перила.

Его руки свисают вверх, к земле…

Мы хватаем труп за ноги. Я — за левую. Макс — за правую.

И выбрасываем его с высоты 5-ого этажа.

Кокон мумии фараона. Бабочка, лети!

…Гулкий удар внизу возвещает благополучное приземление нашего ночного гостя. Теперь он точно «оживёт» отсюда. Жаль, что Вета этого не видела.

Вету застрелили из игрушечного ружья сегодня в парке.

Круглой пластиковой пулькой.

Обычный чёрный шарик в голове… Вета.

После этого она почти сразу и проснулась. Её здесь больше нет…

Теперь яR чувствую гораздо больше смерти в нашей реальности.

Вету сюда уже не вернуть. Макс же по этому поводу сказал: это всего лишь Игра. Что тут поделаешь… В сценарии этого не было…

Мы уходим с балкона. Макс и Мира сели на диванчик. Я тоже — между ними.

Темнота всегда здесь. Рядом с нами, вокруг, внутри нас. А мы видим то, что на свету всегда останется невидимым. Мельчайшие частицы тьмы.

Они переливаются, мерцают, натыкаются друг на друга.

Атомная хаотичность графических комбинаций.

Формирование общей картинки. Не засвеченная плёнка. Загадочная ночь.

Для нас как будто бы не остаётся будущего.

Глаза обманывают. Я вижу это.

Память обманчива. Я это помню.

Я медленно поднимаюсь, сообщаю, что у меня дела и я должен идти.

Знаю я твои дела, говорит Мира слегка насмешливо. Ты носишь имя, будто жив, но ты мёртв…(откуда же она вычитала эту фразу?) Лучше проводи меня до набережной и назад, требует она вкрадчивым голосом.

Я ей говорю: я не могу… Мне надо воскрешать Брежнева…

Макс, смеясь, уходит в соседнюю комнату.

Там на кровати спит Кристина. Она застенчиво одета.

Макс тихонько ложится рядом с ней, нежной рукой обнимает за талию, целует в щёчку. Кристина улыбается в красивом сне…

Мира уже надела трусики. Теперь она натягивает блузку. Передумав, снимает её и бросает на пол. Я слежу за тем, как Мира одевает красную футболку, а дальше — бежевую мини-юбку. На ногах — босоножки…

Всегда хотел, чтоб девушки при мне красиво, эротично раздевались, а получается пока наоборот.

Потом Мира буквально вытаскивает меня на площадку перед входной дверью. Мы не стали её закрывать.

Вызванный лифт раздвоил свои двери, заботливо приглашая нас прокатиться. На полпути к 1-му этажу он благополучно застрял.

Свет внутри кабины погас. Темнота добралась и сюда.

Неловкое молчанье нарушила она:

— Вот отлично! Ты, случаем, не этого хотел?

Секс-нотки голоса красотки.

Мира прижалась ко мне. Её губы мягко коснулись моей щеки, прилепились к моим (точный выстрел, подробно видимый через прицел), плавно скользнули вниз, к шее (вампирки сладостный укус)…

Я обнимал Миру, сжимаясь вокруг неё всё сильнее.

Плоть к плоти. К праху прах.

Но кто-то ещё был рядом, во тьме. Я присмотрелся сквозь странный испуг… Конечно же, она!

Моя щека упиралась в Мирину щёку. А возле нас, прислонившись к панели с кнопками, спокойненько стояла Вета. Смешливый взгляд весёлых глаз. Видение «загробно» изучало нас.

Страх стукнул по сердцу. Я крепко сомкнул веки.

И с закрытыми глазами можно видеть, утверждает Макс.

Видеть можно даже с открытыми глазами…

Вслепую я целую Миру. Не хочу, не могу её видеть…

Но вот мои глаза открыты. Вета подмигнула мне и растворилась во тьме.

Мира почему-то печально улыбается. Я гляжу на неё.

Шёпотом она говорит: жаль, что Вета не видела это.

Один|Боль|Ноль… Прямое попадание в Нирвану, закрытое пространство памяти, которая затаилась за каждым могильным камнем.

Мозговой вихрь натягивает твои паруса, ты дремлешь, но живёшь как на скалах, но не прикован за похищенное пламя, а свободен своим скучным одиночеством.

Вокруг тебя пустыня.

Настоящее сияющее море песка. Ступаешь сквозь память, идёшь и идёшь, и вдруг понимаешь, что ходишь по кругу, вдоль душного тела столба.

Закрытое пространство.

Ступаешь тоскливо — внутри за пределами мира.

Ни света, ни тьмы. Лишь вязкий песок. Он набился в кроссовки, зарылся в карманы, стал почти твоим продолженьем.

Скоро тебя заместит.

Не к тебе тянутся пальцы кошмара, не тебя преследуют забытые сны.

За тобой не следят дыры глаз бесконечной тоски. Ты умер.

И ты веселишься в Нирване…

Жизнь зародилась в аду. Тёплый климат благоприятно повлиял.

Первобытный адский огонь и сейчас помогает нам выжить.

Но так как (как так) ж и 3 нь за(у)родилась в воде, можно буквально из ничего сделать очень смелый вывод: человечество изначально настроено против существования (и своего, и общего).

Люди природой о6речены пере(жи(же)вать се6я и на се6я похожих.

Планета абсолютного уничтожения, на которой ра́вно рухнули все Вавилонские башни.

Здесь явно все что-то скрывают.

Я сплю тебя наяву — Явь слепо смотрит во тьму…

Даже не пробуй читать меня, ты даже не пытайся…

Синий винил нашей вены — игла замерла на последнем кругу.

Это Ад, в котором ЯR тебя 0пять забываю.

Человек течёт…

Если спился — его отпели. Пространство зарыто и крышка закрыта.

В начале человек — ребёнок, а уже потом — будущий труп.

Для таких вот, как ТЫ в прошлом станет существовать детский _ад:

пришивание себя к другому малышу (круг детей для прогулки во дворе обязателен); стоп-час (голову вверх, глаза в одну точку — кружишься на месте, пока тебя не вырвет); обед в столовой за круглыми столиками не состоится, если один из малышей (хотя бы и ты) не «пожелает всем приятного аппетита» (то есть — наложит в штаны в присутствии всех); из игр выделяется так называемый «робот» (одного из детей младшей группы обступают кольцом и начинают кидать в него пластиком {не всегда острым}, используя максимальное количество попыток, во время которых «избранный» должен сохранять кибернетическое бесчувствие, но если от боли он всё-таки закричит — обиженный таким к себе отношением, демон-воспитатель накажет его)…