Записки заскучавшего сумасшедшего - Уэйн Хаксли Страница 3

больше одного шанса – фатальная ошибка. Концепция Рая предполагает ожидание счастья – сладкая иллюзия, что обмотает тебя своими щупальцами, проберется в мозг и заставит выполнять алгоритмизированные социумом действия. Ад – защита от свободы, очень удобный сдерживающий страхом фактор. Реинкарнация и ей подобное – удивительный микс из других высших миров, но с тем же назначением. Так есть ли смысл сейчас заботиться о том, что доподлинно не известно, но отравляет единственно существующее Настоящее?

Ницше писал: «мысль о самоубийстве является большим утешением. Она помогла пережить не одну тяжкую ночь». Допустимость для себя добровольного окончания бытия дарует полную свободу действий, ведь тебе теперь никогда не поздно сбросить карты. Не смей тешиться этой мыслью, грязный онанист! Превратишься в улитку, что пожирает соль саможаления. Или, хуже того, упустишь шанс выиграть состояние, ведь мог собрать Каре.

Я выбрал именно такую смерть, потому что так будет правильно. Знаешь, мечта требует жертв, и я положил на ее алтарь все: жизнь, время, человечность, а теперь еще и собственный апофеоз.

Записки о счастье

Если сможешь, то ответь -

Что по ту сторону сна видишь ты?

И сбылись ли, и сбылись ли

Странные эти мечты?

«Король и Шут»

Объясни мне что такое счастье, милый. Я слишком ограничен и глуп, чтобы понять это. Совершенно не знаю, о чем писать, совсем ни строчки в голове, а чернила почти высохли и иссякли, поэтому позволь признаться: я – пустышка. Очень красочная, проработанная бутафория, фарфоровая кукла. Не может писать о других тот, кто сам есть неопределенность, даже о себе и написать-то нечего.

Хотя, вспомнил, позволь, расскажу. Мои юношеские годы были раскрашены блевотно темно-серым: то жрать, то курить нечего, а то и еще какая ебала произойдет, вряд ли тебе сильно моя биография интересна. Так вот, в этой серости я помню один проблеск света: когда спать ложился в промерзлую постель, проваливался в грезы о путешествии на Восток.

Покупаю в кассе билет в один конец Москва – Владивосток, собираю свои немногочисленные пожитки, сажусь в поезд, а там первые лучи солнца подсвечивают пылинки через шторки-половинки, улыбаюсь. А дальше 7 дней «чух-чух», книги, мысли, сигарета на полустанках, да чай черный и сладкий из граненых стаканов. Все такое самобытное, родное, ласковое, русское. А ежели попутчик попадется, сыграем в «козла» или «дурака», а может, даже, в шахматы. Я, вероятнее всего, выиграю, но не так это и важно, ведь куда интереснее беседа, что скрасит долгую дорогу. По прибытию мы разойдемся и более никогда не повстречаемся: он пойдет жить жизнь, а я отправлюсь на побережье Тихого океана, зайду в воду по колено, улыбнусь, может, пару слезинок пророню от счастья и сольюсь отныне и навеки с бесконечностью бытия в алом закате.

Выключая во всей квартире свет

Заварив черный отчаянно чай

Думая о пустоте прожитых лет

Решившись сбежать невзначай

Исчезая из привычного мира

Забрав все, что люблю – ничего

Мечтая о роли лишь пассажира

На следующем на Восток борту.

Эпилог

Душа моя рядом стояла и пела

Но люди, не веря, смотрели на тело

«ДДТ»

Утром к Человеку приехал его единственный Друг, прошел в никогда не запертую для него дверь и увидел то, о чем мечтал все время их знакомства. Человек счастливо улыбался, в уголках его глаз застыло по слезинке. На старых обоях не значилось ни строчки.