Беспросветная духовность. Старик и кладбище. - Анъе Фо Страница 3

— Ну, что в путь-дорогу, Виктор Петрович?

Молчаливый какой. Серьезный. Одним словом, настоящий мужик. Ну, и отлично, тогда без лишних разговоров за дело. Ныряю в багажник, подмышки вытаскиваю своего нового знакомого и взваливаю его на плечо. Сложенное пополам тело хрипит. Ничего, бывает. Не переживаю я и по поводу всяких физиологических жидкостей. Все вскрыто, откачано, вымыто и зашито — прям как новенький. Аккуратно усаживаю героя сегодняшней ночи в кабину, рядом с собой, чтобы не помять и не испачкать костюмчик. Пристегиваю ремень безопасности. Забираюсь в кабину сам. Ключ в зажигании. Перед пуском двигателя пробегаюсь по пунктам списка: все ли учел. Глубокий вдох. Ключ на старт. Фары зажигать не буду, да они, скорее всего и не работают, зачем менять лампочки в машине, которая ездит по кладбищу только днем.

Еду медленно, чтобы не трясло по кое-как уложенному кладбищенскому асфальту. Легкий ветерок с запахом хвои и трав залетает в салон через открытые настежь окна. На радостях сообщаю Витьку:

— Я тебя присмотрел для одной особы зарытой метрами двадцатью севернее могилки твоей мамаши. Думаю, вам понравится коротать вечность вместе.

В кабине возникает какое-то неприлично тягостное напряжение, сопровождаемое захлебывающимся рокотом убитого полтора литрового двигателя.

— Что? Ты это серьезно? Нафига тебе твоя, вечно строящая из себя престарелую принцессу женушка с лязгающими механическими челюстями. Сам же, чтобы ее не видеть, все выходные проводишь на рыбалке. Да, и летом на даче поскорее бежишь на местный пруд, хотя там отродясь рыбы не было, только тина, утиный помет да лягушки. А мамаша твоя, Мария Ивановна, еще почище ее грымза. Но ты не переживай, она скучать точно не будет: я ей неделю назад подружку подселил — такая же сплетница.

Тяжелый человек попался — несговорчивый. Я их, своих подопечных, стараюсь понять, конечно. Жил-был себе, а тут бах и в могилу, да еще и чужую. Но это же все условности мира живых: земля-то, она общая. Да и не бросаю я их: навещаю периодически. Слежу, не просел ли грунт, а вместе с ним и плитка или памятник?

— Чего? Ты о чем вообще? — прям никак не успокоится, — Да ты шутник, оказывается.

Отвлекаюсь от нашей беседы: тут на перекрестке надо повернуть направо.

— Ну, какое поймают? Ты, где живешь-то? Точнее жил. Кроме телика вообще ничем не интересовался, что ли? Да, твои родственнички, конечно, поднимут шум. В этом я не сомневаюсь. А толку-то? Да ты знаешь, милый дружок, сколько людей выходит вынести мусор и не возвращаются? Скольких, из них находят, по-твоему?

Машину подбрасывает вверх. В кузове громыхнули железки и мешки. Это я заболтался, просмотрел огромную промоину в асфальте. Ничего ли не выпало? Надо пойти проверить. Открываю дверцу, выбираюсь на воздух. В кузове по-прежнему тот же набор предметов, только верхний мешок немного съехал вбок. Возвращаюсь.

Больше не стану отвлекаться на пустую болтовню. Какой-то токсичный мужчина попался. Другие, конечно когда проходит шок, предпочитают поговорить о бренности бытия, вещах которые не успели сделать, о загробном существовании, в конце концов. А этот заладил: «Тебя найдут! Тебе конец! Современные методы розыска преступников». Раскудахтался как курица. Сериалов пересмотрел что ли? Бросаю косой взгляд на Витька, но говорю про себя: «Никому-то ты не нужен, кроме родственников. Да и те скоро успокоятся. Побегают по инстанциям, напишут несколько жалоб — получат столько же отписок с заверениями, что проводятся следственные действия. И смирятся. У нас такое государство: умеет успокаивать». А вообще нечего бочку катить на страну здесь полно возможностей для профессионального роста не только для меня, тут и чиновники, и врачи, и даже работники органов внутренних дел, конечно, при правильном подходе к своей деятельности, могут достичь успеха. Неважно, какие у тебя средства производства: струна от рояля, перьевая ручка, скальпель или наручники с дубинкой, главное подходить к делу с душой и уметь хорошо притворяться перед людьми и начальством.