Хилари Рафаэль - Я люблю Будду Страница 30

— раз, два, три!

дверь слегка “оттопырилась” по периметру, но было понятно, что пройдет еще много времени, прежде чем эти ребята увидят подобранную с большим вкусом внутреннюю обстановку Запретного города (нет, я хотела сказать — Древней столицы… потому что сперва ее называли “запретным городом”, но через пару дней ХИЁКО официально сменила название, объяснив это так: ‹конечно, "запретный город" — название интригующее, но настоящий запретный город — это пекин, столица китая, как вам, безусловно, известно, а китайцы, они хоть и наши соседи, но духовно бедны и убоги".›

дверь тем временем стойко сопротивлялась натиску, пусть даже и в кинематографическом стиле или даже — в мультяшном. так что у Кассандры была возможность сунуть в карман своих джинсов 27-го размера пачку банкнот итиман толщиной с общую тетрадь и вежливо попросить зеркальные темные очки у неогейши с волосами цвета бургундского, которая почему-то звала себя “блонди” [должно быть, в связи с фильмом кроненберга “видеодром”, 1983-го года].

— спасибо, подруга! — выдохнула Кассандра, возбужденная новизной ситуации, не говоря уже о кустарном кристалле, который она слизала с *зеркальца невесты синто с изображением котенка* за несколько минут до прихода полиции.

— бог знает, где я окажусь на рассвете, да! ладно, где наша не пропадала?! Я ЛЮБЛЮ БУДДУ! — в соответствии с древней поговоркой об отсутствующей кошке и расшалившихся мышках, некоторые из самых робкий неогейш вдруг почувствовали потребность высказаться.

— может, открыть им дверь? зачем портить собственность организации? — сказала блонди. от напряжения ее провинциальный акцент стал еще более явственным.

— ага, — согласилась кортни. — эти придурки, они все равно не поймут, где касси, а где колючка.

— а кто это, колючка?! я такую не знаю! — закричала одна истеричная блондиночка, чьего имени я даже не знала, такая… в облегающей белой футболке с надписью на груди: БОДХИСАТТВА. блонди, с раздражением:

— одно из имен Предводительницы, бля, в брошюрах же все написано, я не должна объяснять элементарные вещи.

касси подпрыгивала, как резиновый мячик, чуть ли не от восторга.

— да, впустим этих дрочил! я — ХИЁКО, вождь свободного мира, спаситель свиней-потребителей, на хуй!

— в общем, я открываю дверь, есть возражения? — кортни вся дрожала от возбуждения.

касси уже орала во весь голос:

— кто противится мне, тот противится Добру! кто противится мне, тот противится сексу, наркотикам, рок-н-роллу и восьмеричному пути!

кортни обвела взглядом лица присутствующих, подошла к двери и открыла замок, полицейские ворвались внутрь, словно шампанское из опрокинутого бокала, потом, пытаясь сохранить остатки того, что можно было бы принять за достоинство, но только с очень большой натяжкой, они сдержанно поклонились, согнув корпус едва ли на тридцать градусов, главный спросил:

— кто здесь ХИЁКО-сан?

— атаси дэс ё! — Кассандра выступила вперед, тихая, как записная кокетка, когда она говорит, как нормальная женщина.

четверо полицейских посовещались между собой в полголоса, с подозрением поглядывая на касси. самый молодой из четверки повернулся к ней и спросил:

— кстати, а ваша регистрационная карточка иностранца у вас с собой?

касси слегка успокоилась, но только с виду, она умела играть на публику, несмотря ни на что. этой премудрости она научилась во время своего шестимесячного пребывания в одном кошмарном гареме в Кувейте, похоже, она вошла в роль, и даже отчасти переняла стиль ХИЁКО.

— к сожалению, нет… — она пожала плечами и оглядела свой наряд. — кажется, я забыла ее в рукаве церемониального кимоно.

блонди поморщилась, но главный только спросил, очень серьезно:

— тогда как мы узнаем, что вы — ХИЁКО? остальные трое одобрительно закивали.

касси рассмеялась смехом праведницы, уверенной в своей праведности.

— посмотрите на меня! у меня золотые волосы, так? и меня как будто нарисовали в цифровой графике? на мне — тридцать шесть знаков будды, если я не ХИЁКО, то кто же еще?

— вы арестованы, надеюсь, вы не станете возражать против этих облегченных нейлоновых наручников?

в неземном сиянии Древней столицы двенадцать свидетельниц наблюдали за тем, как касси, наподобие христианской великомученицы, добровольно сдается на милость властей, все пребывали в некотором потрясении от этого вторжения грубой реальности в их идеальный мир, той самой реальности, о которой ХИЁКО рассказывала с такой горечью, столько раз.

Глава 80

ХИЁКО воткнулась осколком стекла в психику дипломата ламберто — а именно в зону желаний, — и угнездилась там крепко, и никакие доводы рассудка, никакие ее капризы, а подчас и откровенная грубость не смогли бы его убедить, что этот ангел со многими именами и ампутированными крыльями (шрамы, как он себе представлял, были убраны лазером) на самом деле — та еще стерва, в этом смысле он совершенно не отличался от остальных ее страстных поклонников (людей, совершенно несхожих; если бы их собрать вместе, это собрание напоминало бы день открытых дверей в ООН).

— тиффани-сама, итальянское посольство — на первой линии.

среди наиболее известных починов Верховной жрицы по информации было введение пятиканальной телефонной системы, состоявшей из пяти совершенно одинаковых сотовых телефонов цвета синий металлик. разумеется, это было не очень удобно, (когда бренди уехала на три дня, чтобы провести лечебный сеанс лимфо-ароматерапического массажа — пропускать его было никак нельзя, — Кассандра, замещавшая ее на посту жрицы по информации, попробовала возразить.

— наша телекоммуникационная система организована совершенно неправильно, ХИЁКО. они все одинакового цвета, да? и как их тогда различать?! они должны быть как радуга, великолепная радуга, да? синий, малиновый, желтый, оранжевый, красный — ну, типа того, раз, два, три, четыре, пять, может, добавить еще и шестой, зеленый, вот я о чем. видишь? ‹не вижу, но слышу.›

— спасибо, гуру. ‹но это большая ошибка — сомневаться в мудрости Верховной жрицы, любой выбор бренди — это решение, принятое после продолжительных медитаций о нашей доктрине.›

лицо Кассандры уже изменилось с выразительной формы № 26 (горячность, пылкая, но слабовыраженная) на форму № 14 (безмолвное размышление).

— да… все правильно. ‹пять мобильных — это ИКИ. а ради ИКИ можно пожертвовать мелкими бытовыми удобствами.›

— да… все правильно. ‹выбирая синее свечение, бренди наверняка держала в голове Пять принципов медитации.›

— да? и каковы эти принципы, ХИЁКО?

‹подожди пару дней, я как раз собиралась разъяснить этот предмет в своей следующей публикации, на той неделей

облегчение касси выразилось в форме № 11: сияющая улыбка.

— спасибо, гуру! ‹не за что›

а потом бренди вернулась, вся такая сияющая и свежая — и особенно это касается кожи на щеках, — и полная решимости наверстать упущенное время.

— тиффани-сама, итальянское посольство — на первой линии. ‹я сейчас занята, бренди, узнай, что им нужно.›

ХИЁКО вновь обратилась к своему крошечному (но ни в коем случае не “миленькому”) палм-топу. (вполне вероятно, что безупречные тексты, написанные ХИЁКО от руки в Тетради из кожи ящерицы, обязаны своим совершенством тому, что сперва Предводительница набирала их на компьютере, а потом — уже позже, иногда даже неделю спустя — переписывала их в Тетрадь уже в отредактированном виде.) сейчас она работала над памфлетом, который получит название ([НЕИЗБЕЖНОСТЬ] ВЕЧНОГО. ПОДЛИННОГО) БОЛЬШОГО ШАГА (КАК НАМЕРЕННОГО ДЕЙСТВИЯ ОРГАНИЗАЦИИ НЕОГЕЙШ) КАК ПРОЯВЛЕНИЯ УЧЕНИЯ [СВЕТА] ХИЁКО, будет впоследствии переименован в “ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ ЛОТОС* и отпечатан многотысячным тиражом на листовках, которые сбросят с вертолета (военного вертолета того же типа, который советские войска использовали для операций в афганистане, и который позднее был принят на вооружение в королевской армии Камбоджи; собственно, там неогейши и приобрели свой вертолет, но не напрямую, а через третьих лиц, в обмен на секретную информацию, которую ХИЁКО вытянула из мыслей некоего высокопоставленного лица [см. запись № 035462 единой телефонной справочной США/ноябрь 1996 года] над местом проведения фестиваля “ФУДЗИ-ЯМА-ДИД-ЖЕЙ-САМА”, семидесятидвух часового марафона басовых барабанов у подножия горы фудзи. когда ХИЁКО набирала текст на компьютере, ее безупречно размеренные движения напоминали движения барабанщика в театре но. она продолжала: ЗА ПОСЛЕДНИЕ НЕСКОЛЬКО ЛЕТ КРИЗИС, ОХВАТИВШИЙ ВСЕ ЧЕЛОВЕЧЕСТВО, ЕЩЕ БОЛЕЕ УСУГУБИЛСЯ, И УВЕЛИЧЕНИЕ ПРОИЗВОДСТВА ХОРОШЕЙ КАРМЫ СДЕЛАЛОСЬ ДАЖЕ НЕ ОСТРОЙ, А ЖИЗНЕННОЙ НЕОБХОДИМОСТЬЮ.

тем временем неистребимый гавайский акцент бренди буквально пронзал тишину, доводя Предводительницу до бешенства.