Чак Паланик - Бойцовский клуб (перевод А.Егоренкова) Страница 31

«Не стану я пихать эти таблетки через задницу».

— Тогда прими только две.

«Куда мы собираемся?»

— В боулинг. Там открыто круглосуточно, и там тебе уснуть не дадут.

«Куда бы мы ни пошли», — говорю я, — «Повсюду ребята считают меня Тайлером Дерденом».

— Это потому водитель автобуса не взял с нас денег за поездку?

«Ага. И поэтому те два парня в автобусе уступили нам места».

— Так что ты предлагаешь?

«По-моему, просто спрятаться недостаточно. Надо сделать что-нибудь, чтобы избавиться от Тайлера».

— Однажды я встречалась с парнем, которому нравилось носить мои вещи, — говорит Марла. — Ну, знаешь, платья. Шляпы с вуалью. Мы можем переодеть тебя и потом где-нибудь спрятать.

«Я не переодеваюсь в женское, и я не стану пихать таблетки через задницу».

— Потом было еще хуже, — продолжает Марла. — Один раз я встречалась с парнем, который заставлял меня изображать картину лесбиянок со своей надувной куклой.

Могу себе представить, как стану одной из историй Марлы.

«Однажды я встречалась с парнем, у которого было раздвоение личности».

— Я встречалась еще с одним другим парнем, который использовал всякие системы увеличения размеров пениса.

Я спрашиваю — «Который час?»

— Четыре часа ночи.

Через три часа мне надо быть на работе.

— Пей свои таблетки, — говорит Марла. — Поскольку ты будешь Тайлером Дерденом и все остальное, нам, наверное, дадут поиграть в кегли бесплатно. Эй, а прежде чем мы отделаемся от Тайлера — может, сходим по магазинам? Возьмем красивую машину. Немного одежды. Немного компактов. Хоть понемногу всяких бесплатных вещей.

«Марла».

— Ладно, забудь.

Глава 26.

Эта старая поговорка, про то, что мы всегда причиняем боль тем, кого любим, — так вот, знаете, у этой палки два конца.

У нее действительно два конца.

Этим утром я прихожу на работу, — а между зданием и стоянкой полицейское заграждение, полиция стоит у главного входа и берет показания с моих коллег. Со всех, кто проходит мимо.

Я даже не вышел из автобуса.

Я — Холодный Пот Джека.

Из автобуса мне видно, что окна во всю стену третьего этажа в моем офисе выбиты взрывом, и внутри пожарник в грязном желтом комбинезоне колотит по обгоревшей панели подвесного потолка. Тлеющий стол высовывается из окна, — его подталкивают двое пожарных, — потом наклоняется, быстро пролетает три этажа до тротуара, и приземляется скорее с толчком, чем со звуком.

Разваливается и продолжает дымиться.

Я — Пустота в Желудке Джека.

Это мой стол.

Я знаю, что мой босс мертв.

Три способа изготовить напалм. Я знаю, что Тайлер собирался убить моего босса. В тот момент, когда я учуял запах бензина на своих ладонях, когда я сказал, что хочу уйти с работы, — я дал ему разрешение. Будь как дома.

Убей моего босса.

О, Тайлер.

Я знаю, что взорвался компьютер.

Я знаю это, поскольку это известно Тайлеру.

Мне нет до этого дела, но можно при помощи ювелирной дрели просверлить дырочку сверху компьютерного монитора. Все обезьяны-космонавты знают это. Я печатал записки Тайлера. Это новая модификация бомбы-лампочки, когда в стекле сверлишь отверстие и наполняешь лампочку бензином. Замазываешь дырочку воском или силиконом, потом вкручиваешь лампочку в патрон, — и пусть кто-нибудь войдет и попробует щелкнуть выключателем.

Трубка монитора вмещает гораздо больше бензина, чем лампочка.

Это катодно-лучевая трубка, КЛТ, — либо нужно сначала снять с нее пластмассовый кожух монитора, — это достаточно просто, — либо можно работать через вентиляционные щели на верхней его части.

Первым делом нужно отключить монитор от электросети и компьютера.

Это так же точно сработает и с телевизором.

Помните — если проскочит искра, — даже от статического разряда на ковре, — вы мертвы. С воплями погибаете в огне, сгорев заживо.

В катодно-лучевой трубке может сохраняться до 300 вольт остаточного напряжения, поэтому сначала разрядите основной блок питания при помощи тяжелой отвертки. Если кто-то умер на этой стадии — значит, он пользовался неизолированной отверткой.

Внутри катодно-лучевой трубки вакуум, поэтому, когда ее просверлишь, трубка наберет воздух, — как будто вздохнет с легким присвистом.

Расширяешь дырочку сверлом побольше, потом еще побольше, пока можно будет продеть в нее резиновую трубочку. Потом закачиваешь в трубку взрывчатку на свой вкус. Хорош напалм домашнего производства. Бензин, смесь бензина с замороженным апельсиновым соком, или кошачьим калом.

Хорошая праздничная хлопушка получается из смеси марганцовокислого калия и сахарной пудры. Тут идея в том, чтобы смешать один ингредиент, который сгорает очень быстро, с другим, который выделит достаточно кислорода для этого процесса горения. Тогда процесс настолько ускоряется, что становится взрывом.

Пероксид бария с цинковой пылью.

Аммиачная селитра с алюминиевой пудрой.

Новейшая кухня анархии.

Нитрат бария под серным соусом, приправленный активированным углем. Эта простейшая пороховая смесь — к вашему столу.

Приятного аппетита.

Набиваешь этим монитор компьютера до краев, и, когда кто-нибудь включит питание, — пять-шесть фунтов такого пороха взорвутся ему в лицо.

Беда в том, что мне вроде бы нравился мой босс.

Если ты мужчина, христианин и живешь в Америке, — твой отец для тебя прототип Господа Бога. И иногда находишь себе отца в своей карьере.

Правда, Тайлеру не нравился мой босс.

Полиция будет разыскивать меня. Я был последним, кто покинул здание вечером в последнюю пятницу. Я проснулся за столом, на столешнице собралось пятно от моего дыхания, и Тайлер позвонил по телефону, сказав мне:

— Выходи. У нас машина.

«У нас Кадиллак».

Мои руки все еще были в бензине.

Механик бойцовского клуба спросил — что бы я хотел сделать, прежде чем умру?

Я хотел уйти с работы. Я дал Тайлеру разрешение. Будь как дома. Убей моего босса.

От своего взорванного офиса я добрался на автобусе до гравия разворотной площадки на конечной остановке линии.

Здесь поток городских построек истощается, уступая место стоянкам и вспаханным полям. Водитель достает завтрак в пакете и термос, смотрит на меня в зеркало заднего обзора.

Я пытаюсь сообразить, куда мне направиться, чтобы меня не искала полиция. С места в хвосте автобуса мне видно около двадцати человек, сидящих между мной и водителем. Я насчитал двадцать затылков.

Двадцать бритых затылков.

Водитель оборачивается на сиденье и обращается ко мне, сидящему позади:

— Мистер Дерден, сэр, я просто восхищен вашим поступком.

Я вижу его первый раз в жизни.

— Вы же простите мне это, — продолжает водитель. — В комитете сказали, что это ваша собственная идея, сэр.

Бритые затылки оборачиваются один за другим. Потом поочередно поднимаются с мест. У одного тряпка в руке, и чувствуется запах эфира. У того, что ближе всех, — охотничий нож. Тот, с ножом — это механик бойцовского клуба.

— Вы смелый человек, — говорит водитель автобуса. — Надо же — назначить домашним заданием самого себя.

Механик обрывает водителя:

— Заткнись.

И добавляет:

— Тот, кто на стреме — не должен болтать.

Ясно, что у одной из обезьян-космонавтов есть резиновая ленточка, чтобы обернуть тебе яйца. Они столпились у начала салона.

Механик говорит:

— Вы же знаете расклад, мистер Дерден. Вы сами говорили. Вы сказали — если кто-то когда-нибудь попытается закрыть клуб, — даже вы сами, — схватить его и отрезать ему яйца.

Шары.

Хозяйство.

Орехи.

Huevos.

Представьте, как лучшая часть вашего тела лежит, замороженная, в пакетике в Мыловаренной Компании на Пэйпер-Стрит.

— Вы же знаете, драться с нами бессмысленно, — говорит механик.

Водитель автобуса жует бутерброд, поглядывая на нас в зеркало заднего обзора.

Вдали завывает полицейская сирена, приближаясь к нам. Далеко в поле грохочет трактор. Птицы. Заднее окно автобуса полуоткрыто. Облака. Бурьян растет по краю разворотной площадки из гравия. Пчелы или мухи гудят над сорняками.

— Да, и еще такая вот мелочь, — говорит механик бойцовского клуба. — На этот раз это не просто угроза, мистер Дерден. На этот раз нам придется отрезать их.

Водитель автобуса говорит:

— Полиция.

Звук сирены стихает где-то перед автобусом.

Так от кого же отбиваться?

Полицейская машина подтягивается к автобусу, сквозь ветровое стекло падают блики красного и синего света, и кто-то снаружи кричит:

— Стоять, вы!

И я спасен.

Как бы.

Я могу рассказать полиции о Тайлере. Я расскажу им все о бойцовском клубе, и, может, попаду в тюрьму, — и тогда разобраться с Проектом Разгром будет уже их задачей, а мне не придется пялиться на нож, опустив взгляд.

Полицейские поднимаются по сходням автобуса, первый из них спрашивает: