Частные случаи - Гаянэ Павловна Абаджан Страница 32

защитник. И они ради ребёнка… И ещё тот наш попутчик, он же почти типа её кавалером стал, ему неудобно дико за свою мужественность, и он далеко не так пьян, как она. Что ему с тех полбутылки вина? Он — почти трезвый, а со скандалом и вовсе протрезвел, как внезапно его лёгкие шуры-муры обернулись. Начал он за неё договариваться, типа присмотрит, на поруки взял. Этот мент в купе заглянул, ещё у меня спросил: "Мешает ли?" я опять сказала, что всем довольна: "Абсолютно не мешает!" Короче, поезд тронулся, делегация ушла. Мы выдохнули.

И Алёна закончила свой рассказ:

— Тогда она становится по середине купе, туманно так всех осматривает, берёт со стола стакан с остатками чая, и как со всей дури в стенку его прямо над моей головой запустит. "Клац" и осколки на меня, на голову, на одеяло высыпались, и остатками чая окропились. Я не пошевелилась, замерла и через паузу медленно спокойно начала их с себя стряхивать, попутчик наш тоже принялся их собирать… И конечно же без единого комментария, как так и надо. Потом уже как-то доехали. Или я больше не помню? Но вроде бы это как точка её представления была. Успокоилась она этим, залезла на свою верхнюю полку и вырубилась.

— Надо же! Вот на каждом шагу странные приключения, — сочувственно отозвалась Надя. — А родители твои как? — вспомнила она вдруг.

— Стареют. Я думаю, что ещё несколько лет и придётся мне всё же вернуться. Больше им помогать некому. Отец сильно кашляет, шахта даром не проходит. А твоя мать как?

Тут у Нади по лицу пошла тень…

Лучше бы Алёна не вспоминала о Софии Ивановне, Надя от вопроса просто посерела. А может и ждала его. Оказалось, что Надина мама после смерти мужа и трагедии с сыном быстро спилась. Пить она начала давно, сразу после смерти мужа. Потом пила за компанию с сыном, хоть Надя и говорила ей, что тому просто ну, совсем нельзя. Но если бы все слушали и внимали здравым советам… Короче — спилась мать, Это — факт.

Надя, которая сильно в глубине души комплексовала, что своих доходов не имеет, хоть муж ей и слова не сказал, ведь она не просто так дома сидит, а занимается девочками… В общем, может и из-за девочек, и из-за мужа сильно попёрла Надя на мать. А может и про брата вспоминала, что та не уберегла его, наоборот- собутыльничала пока он не доканался…

Рассказ Нади о последнем времени с матерью был ужасен:

— Как было остановить её? Она уже стала приличной алкоголичкой ещё до болезни брата. А потом её было не остановить. Куда её можно было бы отправить лечиться? Она больной и не признавала себя! Даже бравировала: "Ах, я опять "в сиську". Если был семейный праздник, то могла прямо за столом со стула упасть, и из под стола кричать, чтоб без неё не продолжали.

— Любое застолье обязательно превращала в кошмар, — продолжала Надя. — Она тут же начинала петь. Основной номер — матерные частушки. Ты же сама помнишь, как она их всегда любила. Пока наорётся — не знаешь куда деться. И дети всё это слышат. Или в танцы она пускалась, тоже не без приключений и жестов, скажем, странных. Музыку выключишь, она всё равно танцует, руками машет, всё сметает.

Надя даже попробовала перед Алёной изобразить этот танец. Потом неровным голосом продолжила:

— Это она у нас по праздникам пила приличные напитки, а сама с братом — в конце уже всё подряд, бражку, настойки аптечные… Пару раз у них флаконы из под одеколона видела, наверное когда совсем без денег оставались. Я сначала сильно переживала, плакала, бегала проверять как они там. Особенно зимой страшно было, чтоб не на полу, а то почки простудят, или вообще чтоб до дома доходили. Боялась, что отравятся, рвотой задохнутся, ослепнут…А потом — устала, поняла что пользы не будет, только нервы себе сорву.

Надя поболтала остатки вина в своём бокале, вздохнула и продолжила:

— Когда брата не стало, то она вообще по городу гулять начала, по подружкам старым. Они мне поперву звонили, просили: "Софию Ивановну заберите, а то с ней плохо стало". Когда-то в лифте заснула кода из гостей ехала, так в нём и провалялась, пока я не приехала забрать. Её уже по окрестности все знали: "Приди, забери мать".

Алёна в какой-то момент решилась спросить:

— А домой к себе под контроль забирали?

— Я пару раз забирала её к себе, пожить с нами, — именно эта часть рассказа Наде далась с особым трудом. — Она тут кроить пробовала, с ножницами наперевес вещи портила, толком попасть никуда не могла — в глазах же всё уже двоилось. Целится и матом орёт. Нервная когда трезвая, психозная. Даже буйная, настроение всё время плохое, на меня уставится и начинается: все вокруг — враги, все виноваты что её сын погиб. Я — особенно, сестра и не уберегла. И обидчивая, всё что скажешь, то сразу оскорбляется, и к сердцу принимает. Получалось, что я её всё время обидеть хочу. Всё выворачивала, чтоб я была виновата. Она — ты же знаешь, ростом не меньше меня, а куда как массивнее. Попробуй её урезонить, ведь могла и в драку полезть, кроме того что ругательствами осыпала. Однажды подошла сзади и душить начала, приговаривая "Вот тебе за брата".

Алёна понимающе кивала, а Надя грустно продолжила:

— Я заметила, что и сама стала дико раздражительной, на всех отрываться. И поняла, что вот сейчас моя жизнь под откос и скатится.

И Алёна услышала окончание этой истории:

— Не могла я позволить детям такую обстановку дома, она просто стала опасна. Короче, когда она последний раз пришла пьяная, я её выгнала и сказала, чтоб ноги её больше в моём доме не было!

— И ты совсем ничего про неё не знаешь?

— Не знаю. В квартире её какие-то амбалы теперь живут, типа за долги отняли. Куда-то ушла.

— И примерно где она может сейчас обитать не знаешь?

— Даже понятия не имею, — ответила Надя. — Может куда на заработки подалась, — сделала она слабое предположение.

— На заработки? — с сомнением повторила Алёна.

— Ну, ты понимаешь, не могла же я её дома у себя держать! Что девочки бы видели? А Стасик? Да, он бы от меня ушёл. Он покой любит, тишину. Фильм там вечером посмотреть, после работы всегда такой уставший. А тут она — песни поёт матерные, зовёт к столу, а потом