Чарльз Буковски - Возмездие обреченных Страница 37

Иезавель — супруга израильского царя Ахава (правил в 874–853 гг. до н. э.). По ее настоянию главным богом Израиля стал древнеханаанский Ваал. Это решение вызвало ярое противодействие последователей традиционного для иудеев культа Яхве. Лидерами недовольных стали пророк Илия и его преемник Елисей.

После смерти Ахава престол занял его сын Порам, однако вся реальная власть сосредоточилась в руках вдовствующий царицы Иезавели. В этой обстановке Елисей с одним из своих учеников тайно помазал на царство военачальника Ииуя и повелел ему захватить власть. В ходе государственного переворота 841 г. до н. э. Иорам был убит. Погибла и Иезавель: слуги Ииуя выбросили ее из окна дворца.

Чарльз Буковски

из книги

«ЖАРКОЕ К СЕМИДЕСЯТИЛЕТИЮ»

Чарльз Буковски родился 16 августа 1920 года в Германии, в Андернахе — небольшой деревушке на берегу Рейна. В 1922 г. его родители переехали в США, и после недолгих скитаний по стране окончательно осели в Лос-Анджелесе. Глава семейства торговал молоком и, следуя традициям прусской дисциплины, избивал своего сына за малейшую провинность.

Из-за покрытого фурункулами лица и неказистой внешности Буковски начал сторониться сверстников и приучился скрывать свои истинные чувства под грубой самодовольной маской.

В 1939 г. он был зачислен в городской колледж Лос-Анджелеса на факультет журналистики и английского языка, где, исключительно из желания подразнить преподавателей, объявил себя нацистом.

Начавшаяся Вторая Мировая война не вызвала у него прилива патриотических чувств. Буковски сумел благополучно избежать армии и в течение нескольких последующих лет скитался по стране, перепробовав множество профессий и побывав почти во всех крупных городах США.

Все это время он много пил и писал. Нехватка денег заставила его заложить в ломбард печатную машинку и размножать свои произведения от руки — печатными буквами. В 1944 г. один из рассказов был опубликован журналом Уилла Барнетта «История», второй взял Кэресс Кросби в свой «Портфолио». Разумеется на жизнь этого не хватало и тогда, по собственному признанию, Бук сказал себе: «Черт с ними. Лучше я сконцентрируюсь на пьянстве».

В 1946 г. он пускается в загул, который продолжался целых 9 лет. Употребление дешевого алкоголя и плохой пищи, вкупе с беспокойной ночной жизнью, в конце концов привели его в Центральную больницу Лос-Анджелеса с кровоточащей язвой желудка.

Нахождение на грани жизни и смерти заставило Буковски изменить образ жизни. Выйдя из больницы, он устроился работать почтовым клерком. Бук вновь начал писать, но теперь преимущественно стихи, и некоторое время даже был женат на весьма состоятельной даме из Техаса, которая опубликовала его произведения в своем журнале «Арлекин».

В 1960 году калифорнийское общество любителей поэзии «Эврика» издало первую поэтическую книгу Буковски «Цветок, кулак и похотливый вопль» — тиражом 200 экземпляров. Три года спустя издательство «Лоуджон Пресс» (в Новом Орлеане) выпустило вторую книгу его стихов «Это держит мое сердце».

К середине 60–х Буковски публиковался в таком количестве небольших поэтических журналов, что завоевал репутацию одного из королей американского андеграунда. В 1969 г. издатель Джон Мартин предложил ему по 100 долларов в месяц, при условии, что он бросит работу на почте и будет только писать. Бук принял это предложение и, уволившись с почты, всего за 20 ночей написал свой первый роман «Почтовое отделение», который пользовался огромным успехом и, самое главное, принес автору некоторую финансовую независимость.

В 1979 году писатель приобрел собственный дом в Сан-Педро и регулярно начал радовать поклонников новыми книгами. Хотя полная библиография произведений Буковски пока еще не составлена, известно, что к 1986 году на его счету было более 1000 стихотворений, 32 книги стихов, 5 сборников рассказов, один сценарий и 4 романа («Хлеб с ветчиной», «Фактотум», «Почтовое отделение» и «Женщины»), которые складываются в своеобразную «Сагу о Чинаски» — бабнике, пьянице и дебошире, т. е. «alter ego» самого Буковски. По его сценарию режиссер Б. Шредер снял картину «Пьянь» (с М. Рурком и Ф. Данауэй в главных ролях), а итальянец Марко Феррери на основе рассказов Буковски создал «Историю обыкновенного безумия» (с Бен Газзарой и О. Мути).

Не был Бук обделен и вниманием журналистов. Еще в начале 70–х Тэйлор Хзкфорд снял о нем документальный фильм. Вскоре Бук написал рассказ, где изобразил себя тонким художником, осажденным голливудскими жуликами. Хэкфорд попытался выразить ему свое возмущение: «Этого не было. Я все помню. Фильм — свидетель». На что Бук ответил: «Не имеет значения, что было. Как я напишу, так и будет. И знаешь, как? Я всегда буду героем…»

Скончался Чарльз Буковски 9 марта 1994 г. Одной из последних его книг стал сборник «Жаркое к семидесятилетию» (1990), рассказы из которого мы и предлагаем читателю.

Сын сатаны

Мне было одиннадцать, двум моим приятелям, Хэзу и Моргану, по двенадцать, и было лето, в школу не надо, мы расположились на лужайке перед гаражом моего отца и курили.

— Вот блядь, — вырвалось у меня.

Я сидел под деревом. Морган и Хэз привалились к гаражу.

— Ты чего? — поинтересовался Морган.

— Мы должны проучить этого козла, — пояснил я. — Он позорит весь район!

— Кто? — спросил Хэз.

— Симпсон.

— Ага, — закивал Хэз, — вся рожа в веснушках. Он меня тоже бесит.

— Да не из-за этого, — сказал я.

— А что такое? — спросил Морган.

— Этот мудила растрезвонил по району, что пер девку под моим домом. Это пиздеж!

— Ясный хуй, — согласился Хэз.

— Да у него и хуй-то не стоит, — сказал Морган.

— Зато язык хорошо подвешен, — сказал я.

— Не выношу трепачей, — сказал Хэз, выпустив кольцо дыма.

— Особенно противно, когда про еблю тебе впаривает какой-нибудь веснушчатый мудак, — сказал Морган.

— Так, может, нам проучить его? — предложил я.

— А почему нет? — удивился Хэз.

— Пошли прямо сейчас, — подскочил Морган.

Мы направились к дому Симпсона. Он упражнялся с мячом возле своего гаража.

— Эй, посмотрите-ка, — закричал я, — кто там играет сам с собой!

Симпсон подпрыгнул, поймал мяч и повернулся к нам:

— Привет, мужики!

Мы окружили его.

— Ебал телку под его домом недавно? — начал Морган.

— Нет!

— Ну и как, кончил? — подхватил Хэз.

— Да это не я.

— Ты и не можешь никого выебать, кроме себя самого, — сказал я.

— Я должен идти, — забубнил Симпсон. — Мать велела мне вымыть посуду.

— Твоя мать драит тарелки своей мохнаткой, — сказал Морган.

Мы расхохотались и сжали кольцо вокруг Симпсона. Я ударил его правой в живот — резко и неожиданно. Он сложился пополам, обхватив брюхо руками. Простояв так с полминуты, Симпсон выпрямился.

— Отец должен прийти домой с минуты на минуту, — проговорил он.

— Да? Так он тоже дрючит девчонок под домами? — спросил я.

— Нет.

Опять мы расхохотались.

Симпсон молчал.

— Посмотрите на него! — закричал Морган. — Как только он выебет очередную девчонку под чьим-нибудь домом, у него на роже появляется веснушка!

Симпсон продолжал отмалчиваться, только вид его становился все запуганней.

— У меня есть сестренка, — заговорил Хэз, надвигаясь на Симпсона. — Может, ты и ее захочешь поиметь в каком-нибудь подвале?

— Я никогда не сделаю этого, Хэз, обещаю тебе!

— Да?

— Клянусь!

— Ну, это тебе, чтобы не забывал, — сказал Хэз и с правой врезал Симпсону под дых.

Симпсон снова загнулся. Хэз загреб пригоршню песка и высыпал ему за ворот рубашки. Когда Симпсон выпрямился, глаза его наполнились слезами. Слизняк.

— Отпустите меня, ребята, пожалуйста!

— Куда отпустить? — спросил я. — Спешишь забраться мамаше под юбку, пока она будет драить тарелки своей мочалкой?

— Ты никого никогда не ебал, — сказал Морган. — У тебя и хуя-то нет! А ссышь ты ухом!

— Если я увижу, что ты смотришь на мою сестру, — подхватил Хэз, — я тебя так отмудохаю, что ты станешь похожим на одну большую веснушку!

— Пожалуйста, отпустите!

Мне захотелось его отпустить. Может, он действительно никого не ебал. Возможно, он просто дал волю своей фантазии. Но я был малолетним лидером и не имел права на сострадание.

— Ты пойдешь с нами, Симпсон.

— Нет!

— Засунь в жопу свое «нет»! Ты идешь с нами! Шагом марш!

Я зашел сзади и влепил ему поджопник, со всей силой. Он взвыл.

— Заткнись! — заорал я. — Заткнись или будет хуже! Шагай вперед!