Брет Эллис - Гламорама Страница 4

Внезапно Бо вновь орет нам сверху:

— Хлое встретится с тобой в девять тридцать в «Doppelganger»!

— А чем ей «Flowers» не подходят? То есть я хотел сказать, в одиннадцать тридцать в «Metro CC»? — ору я ему в ответ. — Чем ей не подходит десять часов в «Cafe Tabac»?

Следует затянувшаяся пауза.

— Теперь она говорит — в девять тридцать в «Bowery Bar». Это ее последнее слово, Виктор.

Повисает молчание.

— Похоже, ты хочешь заставить меня совершить что-то ужасное, Виктор! — После некоторой паузы Джей Ди продолжает: — Скажи мне, эта фотография — если она будет опубликована — может крупно испортить отношения этого парня с одной юной моделью по имени Хлое Бирнс и вспыльчивым владельцем одного ночного клуба… ну, скажем, чисто гипотетически этого клуба, которого зовут Дамьен Натчес Росс?

— Проблема вовсе не в этом, — подтянув Джей Ди, который удивленно хлопает глазами, к себе поближе, говорю я. — Кончай строить догадки. — Шумно вздохнув и набрав побольше воздуха, я продолжаю: — Проблема заключается в том, что фотография существует. И что один дебильный редактор колонки светских сплетен собирается пустить ее в дело. Так вот, в сравнении с этим инфаркт принцессы Каддлз, о котором мы только что говорили, — это сущий пустяк. — Я оборачиваюсь и наконец бросаю всем через плечо: — Нам нужно сходить вниз, посмотреть, как там фокусник. Извините.

— Но как же быть с Мэттью Бродериком? — вопрошает Пейтон. — И как быть с салатами?

— Может, взять две порции! — кричу я на ходу, волоча Джей Ди вниз по длинному крутому лестничному пролету, ведущему в подвал. Вокруг становится очень темно, и мы начинаем двигаться осторожнее.

Джей Ди лепечет:

— Ты знаешь, что я во всем помогаю тебе, Виктор. Ты знаешь, что я вернул выражению «не продохнуть от звезд» его буквальный смысл. Ты знаешь, что я сумел упаковать эту вечеринку знаменитостями под самую завязку. Ты знаешь, что я готов для тебя в лепешку разбиться, но вот этого я делать не буду, потому что…

— Джей Ди, завтра у меня фотосессия, показ, интервью на MTV с программой «House of Style», обед с моим отцом и репетиция группы — необязательно именно в этой последовательности. А еще мне надо успеть забрать мой гребаный смокинг. У меня весь день расписан. А вечером мне еще открывать вот этот чертов притон. У — меня — просто — нет — времени!

— Виктор, как всегда я постараюсь сделать для тебя все, что смогу. — Джей Ди нерешительно мнется на лестнице. — Теперь что касается фокусника…

— Плюнь на него. Почему бы нам просто не нанять клоунов на ходулях и не впихнуть внутрь пару-другую слонов?

— Он показывает карточные фокусы. Он работал на дне рождения Брэда Питта в Лос-Анджелесе в клубе «Jones».

— Не врет? — спрашиваю я с подозрением. — Ну и кто же там был?

— Эд Лимато. Майк Овиц. Джулия Ормонд. Мадонна. Модели. Куча адвокатов и светских тусовщиков.

По мере того как мы приближаемся к концу лестницы, становится прохладно.

— Я хочу сказать, — продолжает Джей Ди, — что было в общем-то круто.

— Но теперь круто — это отстой, — объясняю я, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь под ногами.

Здесь так прохладно, что изо рта идет пар, а перила лестницы холодны как лед.

— Что ты сказал, Виктор?

— Отстой — это круто. Уловил?

— То есть круто… это больше не круто?— спрашивает Джей Ди. — Я правильно тебя понял?

Я пристально смотрю на него, пока мы преодолеваем следующий пролет.

— Нет, ты не понял. Круто — это отстой. Отстой — это круто. Просто как дважды два, верно?

Джей Ди дважды моргает, трясясь от холода, и мы продолжаем наш спуск во тьму.

— Видишь ли, отстой — это круто, Джей Ди.

— Виктор, у меня сегодня нервы не в порядке, — отзывается он. — Может, не стоит грузить меня сегодня?

— Да тебе даже задумываться над этим не надо. Отстой — это круто. Круто — это отстой.

— Погоди, ладно. Круто — это отстой? Ну что, я усвоил хоть что-нибудь?

В самом низу так холодно, что свечи гаснут, когда мы проходим мимо, а телевизионные мониторы не показывают ничего, кроме войны микробов. Возле бара, расположенного у самого конца лестницы, стоит фокусник, похожий на Антонио Бандераса, внезапно помолодевшего, коротко подстригшегося и превратившегося в немца, и, сгорбившись, праздно тасует колоду карт, время от времени затягиваясь маленьким косячком и отхлебывая из стакана с диетической кока-колой. На нем рваные джинсы, короткая футболка — в общем, одет он преувеличенно небрежно, в явной попытке закосить под простого парня. Перед ним на стойке выстроились в ряд пустые фужеры для шампанского, отражающие те немногие лучи света, которые удостоили своим посещением подвал.

— Верно. Отстой — это круто.

— Но что же тогда на самом деле круто? — спрашивает Джей Ди, выдыхая клубы пара.

— Как что? Отстой, Джей Ди.

— То есть… круто больше не круто?

— В этом-то все и д-д-дело.

Здесь так холодно, что мои бицепсы сразу покрываются гусиной кожей.

— Но тогда что такое отстой? Отстой — это всегда круто? Или существуют какие-нибудь тонкости?

— Если ты ждешь, что тебе кто-нибудь ответит на этот вопрос, то ты не на том свете родился, — буркаю я.

Фокусник приветствует нас жестом, отдаленно напоминающим «знак мира».

— Ты работал на вечеринке у Брэда Питта? — спрашиваю я.

Фокусник тут же подвергает исчезновению колоду карт, табурет, на котором он сидит, и большую бутылку «Absolut Currant», после чего восклицает «Абракадабра!».

— Ты работал на вечеринке у Брэда Питта? — вздыхаю я.

Джей Ди толкает меня локтем под бок и показывает куда-то вверх. Я смотрю и вижу жирную красную свастику, нарисованную на купольном потолке прямо над нами.

— А вот это, пожалуй, действительно лишнее.

32

Зигзагом сквозь заторы машин к банку Chemical мимо нового магазина Gap — пятница, но город выглядит как-то по-понедельничному: слегка нереально — над ним висит небо, позаимствованное где-то из октября 1973 года или около того. На часах 17:30, Манхэттен изо всех сил пытается оправдать свою репутацию Бойкого Места: отбойные молотки, автомобильные гудки, полицейские сирены, звон разбитого стекла, мусороуборочные машины, свистки, рокочущая партия баса из новой песни Айс Кьюба, — весь этот звуковой мусор волочится хвостом за мной, когда я подкатываю на своем мопеде «веспа» к банку и становлюсь в очередь к банкомату, состоящую в основном из лиц восточноазиатской национальности, которые бросают на меня косые взгляды, а одна пара даже начинает, сблизив головы, перешептываться.

— Чего это ты тут с мопедом? — спрашивает наконец какой-то хмырь.

— А ты чего это тут в штанах? Слушай, у мопеда нет карточки, ему не нужен кэш, так что отвянь. Господи Боже!

Такое ощущение, что работает только один из десяти банкоматов, так что от нечего делать мне приходится рассматривать свое отражение в стальных зеркальных панелях, которыми облицованы стены над банкоматами — широкие скулы, кожа цвета слоновой кости, волосы черные, как вороново крыло, слегка раскосые глаза, идеальной формы нос, очень пухлые губы, резко очерченная линия подбородка, джинсы, рваные на коленях, футболка, надетая под рубашку с длинным воротником, красная куртка, вельветовый пиджак, я слегка горблюсь под весом пары Rollerblades, висящих у меня за плечом, и внезапно вспоминаю, что забыл, где я обещал встретиться с Хлое сегодня вечером, и тут начинает звонить пейджер. Это Бо. Я одним рывком открываю крышку Panasonic EB70 и перезваниваю ему в клуб.

— Надеюсь, с Бонго не случился припадок?

— Все дело в неподтвержденных приглашениях, Виктор. Припадок случился с Дамьеном. Он только что звонил в бешенстве…

— Ты сказал ему, где я?

— Как я мог ему это сказать, если я не знаю, где ты находишься? — Пауза. — Где ты? Дамьен звонил из вертолета. Если точнее — он из него выходил.

— Я сам тоже не знаю, где я нахожусь, Бо. Нравится тебе такой ответ?

Очередь движется ужасно медленно.

— Он хотя бы в городе?

— Да нет, я же говорю тебе, что он был в вертолете. Я го-во-рю те-бе: в вер-то-ле-те!

— Я понял, но где находился при этом вер-то-лет?

— Дамьен считает, что мы на пороге полного провала. Более сорока гостей не подтвердили приглашения, поэтому порядок рассадки за столами, который мы подготовили, может оказаться бессмысленным.

— Бо, все зависит от того, как понимать слово «бессмысленный».

Долгое молчание.

— Только не говори мне, что у этого слова море значений, Виктор. Вот например, как выглядит ситуация с буквой О: Татум О'Нил, Крис О'Доннелл, Шинед О'Коннор и Конан О'Брайен — все они сказали «да», но нет ничего от Тодда Олдема — я слышал, что его достали поклонники, и он слегка не в себе, — и ни слова от Карре Отис или Орибе…