Андрей Бехтерев - Смерть 2 Страница 4

Я проснулся, но сон продолжался. Передо мной был кто-то, какой-то молодой человек в темной рубахе. "Пошли" – сказал он мне. Я засеменил за ним. Вокзал исчез. Мы прошли по подземным лабиринтам, несколько раз повернули, пока не вышли на открытый воздух. Мы оказались на холме. Было не то что бы сумрачно, а просто мрачно. "Смотри, вот они трубы" – сказал молодой человек и остановился у обрыва. Перед нами внизу лежало багровое поле, а у самого горизонта стояло 5 труб, похожих на бочонки. Это была самая обыкновенная ТЭЦ. Я остановился у самого края обрыва, и меня затрясло, сам не знаю от чего. Мой провожатый тем временем подошел ко мне сзади, схватил меня за плечи, прижал к себе, сделал шаг вперед и мы вместе свалились с обрыва. Меня тянуло на дно, но молодой человек не давал мне упасть. Правда, мое спасение ему давалось с большим трудом. Мы то падали, то снова судорожно поднимались. Тут я догадался, что держит меня не человек, что за спиной у меня мои крылья. Крылья впивались в плечи и явно не справлялись со своим предназначением. Я для них был тяжеловат. Мои крылья стали оборванными. От них несло перегаром. Надо было приземляться, но я не мог. Не мог, не приземлится, ни улететь. Я снова проснулся, уже по-настоящему. Я ехал в поезде. Возвращался в Москву.

– Ну и как вам мой сон? Он вас удовлетворил?

Эдик нейтрально покачал головой и пожал плечами. Федор попытался посмотреть, что делает Ира за его спиной, но не смог ее увидеть. Она, конечно же, была рядом. Он чувствовал ее.

– Причем здесь удовлетворение, – сказал, наконец, Эдик. – Мы не извращенцы.

– Но время идет, – усмехнулся Федор. – Вы, наверное, хотите узнать еще что-нибудь?

– Конечно, – засмеялся Эдик. – Мы и так узнаем тебя с предельной скоростью. Аж, датчики клинит.

– А почему вас интересуют именно сны?

– Обычная практика, – ответил Эдик. – Когда градусник суют тебе подмышку, это не значит, что твоя подмышка веселее твоего паха. Это просто отличное место для замеров. Так и сны. Просто отличное место. Понимаешь?

Федор кивнул.

– Вам, небось, приходится толпы людей перемалывать, что бы добраться до нужной точки? – спросил Федор. Эдик улыбнулся и плавно кивнул.

– Расскажи еще что-нибудь, – продолжил Эдик. – Что-нибудь из того ты считаешь важным, из чего сейчас состоит твое неудовлетворение?

– А с чего вы взяли, что я не удовлетворен? – спросил Федор.

– Потому что человек всегда чем-то не удовлетворен. Человек – это воплощенная неудовлетворенность. Неудовлетворение – тот краеугольный камень, на котором человек сооружает свое халабуду. Подумай, пожалуйста. Можно первое, что придет в голову. Ирка, уйди уже, – обратился к жене Эдик. – Ты его отвлекаешь.

Ира тотчас вышла из-за спины Федора и села рядом с мужем. Федор почувствовал облегчение.

– Давайте я лучше еще расскажу про сны, – перевел разговор Федор. – У меня есть несколько тем, которые мне постоянно сняться. Я расскажу про них, только не говорите мне, что это означает. А то ведь знаете, наука – вещь сложная, скажешь, что у тебя грудь кудрявая, а тебе докажут, что ты – зоофил. Это, я к примеру. Вы же не будете меня насиловать вашими глубокомысленными выводами?

Эдик и Ира засмеялись.

– Не переживай, – сказал Эдик. – Мы не делаем выводы.

– Но насиловать любим, – многозначительно улыбнувшись, добавила Ира.

Федор почесал затылок.

– Чудно, как-то все это, – сказал он. – Для вас, небось, это будни, а для меня очень даже праздник. Но я расскажу, пока помню. Только это, во-первых – не смешно, во-вторых – не интересно, а в третьих – неправда, – Федор сделал паузу и сосредоточился.

– Может тогда и не стоит рассказывать – перебила его сосредоточивание Ира.

– Не рассказывать? – уточнил Федор. Ему не ответили. Федор растерянно взял бутылку, всем разлил и выпил свою рюмку.

– Короче, пошли спать, – сказал Эдик, неожиданно прерывая разговор. Он взял со стола текилу с соком и поставил ее перед Федором. – Это можешь забрать в спальню, если есть желание. А завтра утром мы еще поболтаем. Нет возражений?

– Нет, – ответил Федор.

– Ира, – сказал Эдик жене. Девушка посмотрела на мужа, – проводи гостя спать.

Ира состряпала на лице недовольную мину, но возражать не стала. Она подошла к Федору.

– Идем спать? – спросила она. Федор с готовностью встал, не забыв прихватить со стола бутылку текилы.

– Это наша детская, – сказала Ира, когда они пришли. Федор вошел в небольшую квадратную комнату. Почти все место в ней занимала кровать с витиеватыми металлическими прутьями вместо спинок.

– Детская? – переспросил Федор.– Здесь живут ваши дети?

– Нет, – без эмоций ответила Ира. – Эта комната детская не от того, что в ней дети, а от того, что она смешная. Это комната для гостей.

Федор не нашел тем для продолжения разговора.

– Спокойной ночи, – сказала Ира, закрыла дверь и оставила Федора в комнате одного. Федор осмотрелся. Все стены были зеркальными. Федор уже видел подобный интерьер в каком-то журнале. Федор сел на скользкие атласные простыни, которыми была застелена кровать. На гостя тотчас уставилось несколько десятков отражений. На зеркальной стене была бумажка-напоминалка. Федор поднялся и прочитал надпись, сделанную от руки – «Угадай, какое из отражений твое». Это наверняка написал Эдик. "Каких только недоразумений не бывает на свете" – пробормотал Федор и стал раздеваться. За окном уже было темно.

В ту ночь Федору приснился сон. Ему приснилась Ира, жена Эдика. Они с ней лежали на траве, на берегу широкой реки. С той стороны реки был город. Ира лежала на куртке Федора. Федор лежал рядом. Он гладил ее длинные волосы, руку, целовал шею. Они о чем-то разговаривали, разговаривали долго, сквозь весь сон. "А это моя дочка" – вдруг сказала Ира, и Федор тут же увидел маленькую красивую девочку, сидевшую рядом. Девочке было лет 5. Она была похожа на маму.

Федор проснулся. Было темно. Осознав, что это всего лишь сон Федор попытался зажечь свет, но так и не нашел выключатель. Федор разглядел в полумраке силуэт бутылки и стакана. Медленно, но верно, на ощупь он поймал бутылку и опрокинул в почти невидимый стакан с десяток "бульков". Потом поднес стакан ко рту и несколькими глотками проглотил содержимое. Тут Федору стало по-настоящему плохо. Он опять стал искать источник света и опять не нашел. Желание поздороваться ртом с внутренностями прошло. Федор упал на подушку, стал думать принять или не принять еще. За этими мыслями он и уснул… Федора разбудил шепот в самое ухо. Федор открыл глаза. Вокруг никого не было. Шепот был из сна. Уже светало. 6-7 часов утра. Было тихо. Федор нашел на тумбочке непонятно откуда взявшуюся ручку и написал на чем-то бумажном, то, что ему прошептали на ухо. После чего Федор перевернулся на другой бок и опять уснул. Когда Федор в очередной раз проснулся, было уже светло и шумно. Рядом с кроватью на стуле сидел Эдик.

– Доброе утро, – сказал он, увидев, что Федор открыл глаза. – Это ты писал?

Эдик показал на красный листочек. Федор утвердительно кивнул головой. Это был его почерк.

– Не озвучишь ли написанное, а то я могу перепутать буквы – сказал Эдик и сунул в руку Федору бумажку, на которой было накарябано несколько строчек. Федор уткнулся в свои каракули.

– «26 июня 1830 года перестали писать эссе» – прочитал вслух Федор. – Это мне кто-то во сне шепнул – добавил он в объяснение.

Эдик улыбнулся.

– Понятно. Скорей всего это то, что нужно, – сказал Эдик. – Не возражаешь, если я пришью листочек к делу?

– Не возражаю.

Эдик, подмигнув Федору, вышел из комнаты, захватив с собой бумажку. Федор вернулся в горизонтальное положение, но ему уже не спалось. Он вспомнил, что ему приснилась Ира. Рассказывать про этот сон явно не стоило. За стеной зажужжала дрель. Соседи стали что-то сверлить. Надо было вставать. Федор поднялся и уткнулся в свое отражение. На Федора смотрело нечто заплывшее и совершенно не очаровательное. Федор отвернулся и стал одеваться. Голова побаливала. Ни бутылки с текилой, ни коробки с соком на тумбочке уже не было. Это было крайне некстати. Федор глубокомысленно сматерившись, вышел в коридор. В коридоре было сумрачно. Только откуда-то издалека мурлыкала музыка. Федор полетел на нее, как оса на липкие губы пляжного алкаша. Федор прошел по коридору, вышел на кухню. На кухне хлопотала Ира. Негромко играло радио. Что-то кипело в кастрюлях, шипело на сковородках.

– Доброе утро, – сказал Федор, остановившись в дверях.

Ира спокойно обернулась.

– Доброе. Садись, – сказала она, кивнув на стул. Федор послушно сел.

– Ты еще не опаздываешь? – спросила Ира. Федор отрицательно покачал головой.

– Тогда, скоро завтрак.

Через полчаса Федор, Ира и Эдик дружно кушали омлет с мясом. Федору в качестве почетного гостя был поставлен утренний графинчик с водкой, рюмка, бутылка Pepsi и тарелка соленых огурцов. Это было очень гуманно. Федор перевел взгляд с хозяина на хозяйку. Они запивали омлет чем-то молочным и явно не собирались потреблять с утра алкоголь. Федор решительно переборол глупый стыд, налил себе грамм 70 водки, выпил и звонко хрустнул огурцом. Эдик, тем временем, ловко орудуя ножом и вилкой, спорол свой омлет, поднялся из-за стола, сказал Ире: "Спасибо", вежливо кивнул Федору, и удалился в свою комнату. Федор посмотрел на Иру. Ира посмотрела на Федора. Федор налил себе еще 70 грамм и так же лихо выпил. Жить стало веселее.