Поцскриптам - Паша Киста Страница 4

Я сижу на бетоне возле заброшенной школы и вдыхаю дым от сожжённой поники. Со мной мои близкие люди. Мы находимся в деревне, где проводили время в детстве. Раньше мы строили шалаши, играли во всякие игры, а теперь мы бухаем и курим траву. Село умирает под поглощающими деревьями и кустами, а мы убиваемся другой растительностью.

Интересно, накроет ли Шурочку в этот раз? Обычно эффект от травы тщательно избегает её сознание, в отличие от остальных. Ксюха начинает угарать и нести всякую интересную хуйню. Самое то, для такого состояния. Влад очень эмоционально выпадает, от этого тоже хочется взрываться. Паша играет со словами, коверкая их. Мы смеёмся, но я начинаю оглядываться по сторонам. Это происходит невольно. По развитию эффектов растет и паранойя. Мне кажется, мы слишком мало смеёмся.

Шла речь про то, что мы все родственники, а я решила сказать Паше и Ксюше, что они же никто (в плане родства). Паша стал выпадать, говоря, что я называю их с Ксюшей никем по жизни. А вдруг это не шутка? Вдруг они внатуре подумают, что я так считаю? Я начала зачем-то оправдываться, но их смех заполнял пространство. Я говорю, что они не понимают меня, а они говорят, что понимают. Что происходит? Мне задают какой-то вопрос, а я спрашиваю: «Куда?». Снова смех. Видимо, это не уместный вопрос. А что я ответила? Я ничего не понимаю. По-моему музыка играет слишком громко. АХАХАХАХААХАХАХАХАХХАХ КСЮША СКАЗАЛА, ЧТО БОИТСЯ, ЧТО ЖАБА ЕЙ ЗАЛЕЗЕТ В ЖОПУ. АХАХАХААХАХХА. Мне кажется, мы слишком мало смеёмся! Эта бутылка пива бесконечная. Нам нужно её допить, чтобы кинуть в часть ступеньки, которую загораживают ветки кустов, потому что там прячется эта жаба. Ксюха постоянно светит в это место в надежде распознать эту тварь.

Там кто-то идёт! Или нет… Нет, глухо. А что происходит? Я как будто вся ватная. Музыка играет громко, но колонка подсвечивается крайне пиздато. Меня дико мажет от этого. Хочется спать.

Я всегда испытываю тревогу, когда куда-либо еду, но у меня абсолютно не бывает паники. Когда останавливается поезд метро в туннеле, я начинаю думать, что сейчас может произойти несчастный случай. Или же когда едешь в лифте и слышишь, как скрипят механизмы, поднимающие его. Приходят мысли о том, что ты щас размажешься о дно подвала. Ещё когда едешь с кем-то в машине, и водитель выезжает на встречку для обгона. Это всё – сейчас будет авария. Повторюсь, никакой паники, я думаю об этом так, как будто это уже происходит. Как будто это миллисекунды до происшествия. «Неужели я умру вот так? С одной стороны – это как-то неинтересно, а с другой – наконец-то!» – рассуждаю я, представляя, как другой поезд вмазывается в тот, в котором я нахожусь, и кромсает в мясо пассажиров, включая меня. Особенно меня.

Иногда мне нравятся мысли о смерти в независящих от меня обстоятельствах. Смерть – это облегчение. Это как поссать после пива. А я уже достаточно выпил, поэтому и бросил бухать. В противном случае можно обоссаться. Жидкость в моём организме выходит через движение и самовыражение. Это помогает облегчиться, но сегодня я лежу на диване и думаю о том, что как было бы замечательно, если бы сейчас обрушился мой дом на моё бренное тело, которое впоследствии потеряется в разрушенных бетонных плитах.

Очень сладкая штука есть в жизни, которую мы недооцениваем.

Каждому человеку свойственно хоть изредка проснуться посреди ночи для того, чтобы сходить поссать.

Как правило, клапан наполняется нормально в такие моменты, что ты аж просыпаешься. Мозг же не долбаеб типа: «Эээ, да бля, братан, ты же спишь – один хуй, можешь ссать в свою простынь, поебать ваще». Нихуя.

Наступают самые неприятные минуты, ты машинально встаёшь и чувствуя лёгкий холод на коже, направляешься в тихой темноте по квартире до толчка. Включаешь раздражающий свет, делаешь свои дела, слышишь, как моча ебашит струёй в унитаз. Звук воды при любом раскладе успокаивает. Но потом ты чувствуешь облегчение. Темнота снова наполняет твоё поле зрения, как будто солнце село в степи. Ты также по инерции возвращаешься к себе в постель: нежную, мягкую, душевную, пропитанную, теплом твоего тела, запах которого ты не чувствуешь, и запахом ночного пердежа, которые ты чувствуешь, но это же свой, так что всё норм.

И вот ты заворачиваешься в этот кокон из одеяла, словно куски курицы в лаваш шаверму, и нежишься в теплом чесночно-сливочном соусе и овощах (как и ты)))). Закрываешь глаза и моментально проваливаешься в непонятную пелену из снов.

В жизни очень много таких приятных мелочей, которые мы не замечаем. Я вот заметил одну из. И написал. Вспомните и вы чо-нить.

Я брожу в душном помещении, где витает запах пота от многочисленных тел. Мои глаза нейтрально воспринимают окружение, и ищут строго свободное место. Обнажённые люди располагаются на кроватях, они совокупляются друг с другом в разных позах. На многих кроватях групповухи, состоящие из нескольких мужчин и женщин, они стонут от удовольствия, а я разочаровано вздыхаю.

Я вижу, как мужчины ублажают женщин своими твёрдыми членами, как из женских вульф течёт смазка, и как женские груди скачут туда-сюда. Всё по порнушному. На одной постели я заметил рыжеватую спящую девушку с вьющимися средней длины волосами. Она была в трусах, но без лифчика и лежала на животе так, что я не мог оценить её сиськи. «Может мне к ней подлечь? Да ну, я стесняюсь» – подумал я, посмотрев на её тревожный сон.

Обойдя всё помещение я так и не нашел себе место, а я ведь искал всего лишь свободную кровать, чтобы спокойно поспать.

На этом моменте я испуганно проснулся. Мне это приснилось. Но потом я лёг спать дальше.

Я очень хорошо запомнил этот сон, потому что он мне напомнил мои ощущения, когда я недавно искал свободный столик в Макдональдсе на «Охотке», где было битком народу и свободных мест попросту не существовало.

Вслед за снегом я вышел на улицу в преддверии Нового Года за подарками своим близким. Проходя мимо Сбербанка, я увидел Кирилла. Он устало поднимался по ступенькам, держа в каждой руке по пакету с продуктами. Рядом шла его жена уже слегка потерявшая свои прежние стройные формы.

На мне была модная шапка бини, прикрывавшая мою лысину и спасавшая от зимнего ветра. Кирилл тоже лысел, но он был без какого-либо головного убора. Выглядел он лет на 30, конечно, так.

А кто он такой вообще? Я с