Нефоры - Гектор Шульц Страница 40

– Ну да. Колумб сказал, что Олег сначала мимо прошел, а когда его окликнули, морду скривил. Но вроде поздоровался подошел.

– Ну точно вмазанный. Вот и ныкается. Знает, что мы отпиздим, – фыркнул Кир. – Ну и хуй с ним, правда. Появится, вот и предъявим. Чо, будем играть? А то девчата наши заскучали.

– О, избавь нахуй от своих пиздостраданий на гитаре, – взмолилась Ирка, и мы хором заржали.

Олег объявился в конце марта, когда мы сидели в гараже и резались в настолку. Он ввалился внутрь мокрый, как дворовый кот, и заляпал грязью пол. Но на это никто не обратил внимания, потому что Балалай сбрил под ноль свои длинные волосы и полностью поменял стиль одежды.

– Глянь, кого нахуй принесло, – присвистнул Кир, бросая карты на стол и вставая с дивана. – Ну здравствуй, братка.

– Здорово, – широко улыбнулся Олег, после чего подошел к холодильнику и, открыв его, вытащил бутылку пива. Опустошив её за несколько глотков, он смачно рыгнул и плюхнулся на свободный табурет. И все это в звенящей тишине, наполненной лишь нашим охуевшим дыханием. – Чо, как жизнь?

– Это ты нам, блядь, скажи, – нахмурился я. – Пропал с концами, а теперь заявляется сюда, как ни в чем ни бывало, одетый, как скин.

– Ты чо, реально к фашикам переметнулся? – спросил Кир, разглядывая прикид Олега. Тот юлить не стал и коротко кивнул. – Очередные заебы, брат? Быстро переобулся, чо сказать.

– Не, ты чо буровишь, – рассмеялся Олег. Он был одет как Макс, Шаман и любой из их шайки. Светлые джинсы, берцы, бомбер «Lonsdale» и нашивка шамановой бригады на правом плече. – Все по серьезке. Я в лагере их был. Пацаны там так все четко заделали.

– Погодь, не трои, – перебила его Ирка. – Ты со скинами теперь? И нахуя?

– Ну, мне Михины слова в голову запали, – честно признался Олег, заставив меня смутиться, потому что все разом посмотрели в мою сторону. – Мы тогда потрещали после махача с Чингизом, и он сказал, что если я еще раз вмажусь, то все. Я после вписки у Димыча на Новый год в центре с Шаманом пересекся. Он мне листовку их дал и на пиво пригласил. Ну а я чо? Мне философия всякая интересна, вот и пошел. Пацаны там меня выслушали, попиздели конечно, когда узнали, что я торчал, а потом ничо, расслабились. У меня тогда ломка была, вообще пиздец. Крышу рвало. Макс, ну Дьяков кент, рассказал, что у них лагерь свой спортивный есть. В области, значит. Пригласили к себе на месяц. Мол, спортом займешься, от дряни своей очистишься.

– И ты согласился, – хмыкнул я. Олег кивнул.

– Ага. А хули я терял? Тут соблазны повсюду. То Черепаху встречу, и он к себе зазывает, то в подъезде на шприц нарвусь. А там лес, свежий воздух и ебаная муштра с утра до вечера. Не до хмурого, знаешь ли.

– Ну и? Дальше чо? – спросил Кир, не сводя с Олега внимательного взгляда. – Проникся, смотрю?

– Ага. Пацаны, оказывается, правильно думают, – жарко воскликнул Олег, напомнив мне Макса. – Это не речные скины, которые беспределят и всех пиздят. Шаман, наоборот, за здоровый образ жизни. Нарков хуярят, притоны их, спортом занимаются, корни свои уважают, за белого человека вступаются…

– Да тебе, блядь, мозги промыли, – возмутился я. – Ты ж сам орал, что всю эту пиздобратию в рот ебал, нонконоформист хуев.

– Глупый был, – улыбнулся Олег. – А они спасли меня, считай. Я чист, и меня совсем не тянет. Даже от травы воротит. Нормальные там пацаны, короче. Зря о них плохо думаете.

– Ну хуй знает, Олеж, – ответил Кир, почесывая нос. – Резко ты как-то свалил. Хоть бы предупредил что ли.

– Вы бы отговаривать начали, – вздохнул он. – А так, сам решил, сам сделал. Вы мои принципы знаете. Как знаете и то, что мне остопиздели эти охуевшие чурки на улицах. Вроде Чингиза и ему подобных. Ладно арбузы свои продают, но когда гашик или хмурого толкают, это уже край. Шаман меня поддержал, и за это я им благодарен. Взрослеть пора, пацаны. Не все ж в гараже жопой диван протирать. Надо мир менять.

– Опять двадцать пять, – буркнул я. – Мне Макс то же самое говорил, Олеж. Вас, блядь, одинаково промывают. Что тебя, что его. А вы и рады. Мир менять? Мир меняется не вами, а теми, кто стоит за Шаманом и ему подобными.

– Да иди ты нахуй! – вызверился Олег, вскочив со стула. – Хули ты понимаешь?

– Ты, блядь, дохуя понимаешь, – зло бросил я, тоже вставая с дивана. Кир хмыкнул и встал между нами.

– Закончили, – коротко сказал он. – Подеритесь, блядь, еще.

– Уебан, – сплюнул я на пол и вернулся к Ляльке, которая настороженно наблюдала за перепалкой. – Ты о свободе все мозги проебал и мне, и Киру, и любому в нашей компашке. А теперь променял свою свободу на чужое мировоззрение. Тебе Шаман скажет, мол иди и отпизди чурку на рынке, и ты пойдешь. Арийское братство… Хуйня все это на постном масле. Для таких наивных долбоебов, как ты, и годится. Тут ты был сам по себе, а теперь на поводке у Шамана бегать…

Я не договорил, потому что Балалай, подскочив, врезал мне кулаком по скуле, заставив Ляльку взвизгнуть от страха. Кир, не успевший ему помешать, лишь воздух задел пальцами, когда попытался перехватить Олега.

Я напряг ноги и отпихнул Балалая от себя, после чего вскочил с дивана и, схватив табуретку, уебал Олега по спине. Тот лишь крякнул и, вывернувшись, засадил мне кулаком под дых, выбивая воздух из легких.

– Хорош! – рявкнул Кир, отпихивая Олега. Тот было быканул, но Кир помахал перед его носом монтировкой и процедил: – Успокойся, блядь!

– Совсем ебанулся? – нахмурилась Ирка, подходя к нему. – Хуль ты на своих кидаешься?

– Нехуй пиздеть, – ответил ей Олег, смотря на меня ненавидящим взглядом. – За языком следи.

– Съебись уже, – отмахнулся я, вытирая рукавом косухи кровь на губе. – Или пошли раз на раз, коли такой идейный.

– Думал, поймете, – с горечью произнес Балалай, отряхивая бомбер. – Я ж ради вас…

– Ради нас что? – меланхолично спросила Лаки. – С хмурым завязал? Ты это должен был ради себя сделать, Олег. И не лысые за тебя впряглись тогда перед Чингизом. А тот, кому ты по лицу съездил. Вспомнил? Им похуй на тебя было, а нам нет.

– Да ну нахуй, – зло бросил Олег, враз переменившись в лице. Лаки покачала головой и отвернулась. – Такие все пиздатые сидите. Кир тоже вмазывался, и чо?

– Кир слез и остался все тем же Киром. Ебанутым, конечно, – ответил я, – но своим.