Дмитрий Горчев - План спасения Страница 5

Затем Православный решает, что пора уже кончать с этим пьянством, блядством и пожиранием безответных скотов, и на некоторое время задумывается о безрадостной своей участи. Достигнув в результате этого дней через сорок особого Православного просветления, Православный осматривается вокруг, понимает, что стал наконец окончательно чист, и по этому поводу вполне уместно как следует нажраться и кого-нибудь хорошенько выебать. Выпив стакан, Православный выходит на улицу и узнаёт такую новость, что Христос как раз воскресе. Это событие для Настоящего Православного всегда неожиданно, потому что живёт он в своём особом времени, в котором и зима-то неизвестно, наступит ли, поэтому он от радости всех до единого целует и выпивает ещё очень много водки. Вот так и живёт.

Очень Важные Персоны

Все Очень Важные Персоны живут внутри специальных Зон, куда простым людям вроде нас можно зайти только по недоразумению какому-нибудь.

Там, в этих Зонах, в общем-то неплохо — охрана и милиция все приветливые, регистрацию не спрашивают, никогда не скажут «куда лезешь», а скажут «Вам лучше пройти сюда», смотрят преданно и даже, похоже, ждут на чай.

Зато стоит только перейти линию этой Зоны обратно, как та же самая милиция валит тебя на пол, роется в сумке, отбирает всё пиво и грозит кандалами.

А вот представьте тех людей, которые всегда находятся внутри этих Зон. Они ведь даже если бы и захотели, всё равно не могут оттуда выйти, потому что всегда носят их вокруг себя. Сядут в машину — эту зону образуют мотоциклисты, приедут домой — снайперы.

И вот посмотрят Очень Важные Персоны вокруг — все улыбаются. Пойдут в другое место — там тоже все милые и добрые. Вот они и думают, что везде так. А рассказать им, как оно на самом деле обстоит, — некому. Потому что помощники их, которые вроде бы по должности обязаны всё знать, — ведь они тоже в метро не ездят. Посмотрят эти помощники иногда телевизор или прочитают в газете что-нибудь неприятное и возмущаются — врут ведь! Ведь не так оно всё! Не то чтобы эти помощники мерзавцы, нет, они, наоборот, за Справедливость. Звонят они сердитые в редакцию и там какого-нибудь журналиста тут же под жопу — чтоб не пиздел больше.

Вот Ельцин был молодец. Однажды, как раз перед тем как он стал Президентом, сел он в троллейбус (автомобиль москвич у него тогда как раз сломался) и поехал в поликлинику получать бюллетень по ОРЗ, ну, или, может быть, пройти, как все люди, флюорографию. Неизвестно, что он там увидел, но как только он прогнал Горбачёва, тут же махнул рукой Гайдару и Чубайсу: «Продавайте всё нахуй!» И запил горькую.

Ну, тех-то два раза просить не надо — всё продали до последнего гвоздя.

Вообще он был неплохой, Ельцин, весёлый хотя бы. Пел, плясал, с моста падал. И люди при нём служили тоже весёлые — один рыжий, другой говорил смешно, третий в кинофильмах с голыми бабами снимался — ну чисто двор покойной императрицы Анны Иоанновны. И щёки у всех — во!, морды румяные, лоснятся. Пусть и наворовали, так оно хотя бы им впрок пошло.

А нынешние что? У кого из них можно запомнить хотя бы лицо и фамилию, не говоря уже про должность? Крысиные усики, рыбные глаза, жабьи рты, а то и вообще ничего — пусто. Один только премьер-министр похож на состарившегося пупса, да и тот если неосторожно пошевелится, так оно всё сразу потрескается и осыплется. Какие-то всё потусторонние тени — то ли ещё не воплотившиеся, то ли уже развоплощающиеся. А скорее всего они такие и есть — вечно между той стороной и этой.

Царь Горох когда-то воевал с Грибным Царём, так вот именно так должен был выглядеть отдельный Бледнопо-ганочный Полк.

Даже и Юрий Михайлович Лужков, которому, казалось бы всё нипочём, и тот ссутулился, осунулся, куплетов больше не поёт и монологов под Жванецкого не читает — не время. Проснётся только иногда ночью и мечтает: вот бы построить что-нибудь этакое Грандиозное и никому не нужное, чтобы все вокруг охуели и с восхищением говорили:«Да ты, Юр Михалыч, совсем ебанулся!»

Но нет, вздыхает Юрий Михайлович и снова лезет под одеяло — пустое всё, пустое.

Не надо пиздеть

Не надо пиздеть, больше уже нельзя пиздеть.

Это раньше было можно, когда люди в основном помалкивали и копали свою брюкву, угрюмо поглядывая на окружающее пространство из-под низких своих лбов.

А сейчас все стали очень сильно умные, и у каждого из головы постоянно лезут мысли, которые они все до единой обязаны немедленно нам рассказать.

Для пиздежа придумали множество приспособлений: одни побольше, другие поменьше. Одни можно носить с собой, другие с места не сдвинешь. Люди идут по улице, сидят на диване, едут в автомобиле и всё время пиз-дят, пиздят и пиздят.

Нажмёшь любую кнопку, повернёшь любой выключатель — оттуда немедленно раздаётся пиздёж: «я так думаю…», «с моей точки зрения…», «в создавшейся ситуации…».

Но этого всё равно маловато, надо ещё, давай-давай — придумали интернет. А в интернете пиздят уже вообще все — полным-полны набиты болталки, чаты, форумы и вообще неизвестно что. Аськи кукарекают, почта звякает: хотите хуй побольше, сиськи потолще, семь тысяч тонн вагонки и тридцать миллионов долларов совершенно бесплатно? Не хотите? Не может быть! А почему не хотите? Нет, мы хотим это знать! Не может нормальный человек этого не хотеть. А тогда хотите, мы вам расскажем, как правильно печь лаваш, сосать хуй, рожать детей, ездить автостопом и расписывать кухонные доски?

Но ведь нельзя же раздувать этот шарик вечно. То, что вселенная бесконечна, — это нас не касается, вселенная нашего пиздежа не слушает — он оседает в нижних слоях нашей с вами атмосферы. И в этой атмосфере уже не следует выёбываться и размахивать руками. Раньше один только поэт Тютчев не знал, как слово наше отзовётся, а сейчас этого уже вообще никто не знает.

Вот один человек где-то снял фантастический фильм про то, как столкнулись два самолёта, другой написал про то же статейку, третий рассказал что-то кому-то, и пожалуйста вам — действительно столкнулись. И ещё два просто так ёбнулись.

Вот на одном острове человек собрал вокруг себя других людей и говорит им: «Назовите мне, кто из вас тут лишний?» А совсем в другом месте шатается ледник, и кто тут лишний — это не тебе, брат, решать, упокой Господь твою душу.

Так что — не пиздеть. Ходить медленно, дышать редко. Переходить улицу на зелёный свет и чистить зубы по утрам.

Но главное — не пиздеть.

Всех, кстати, касается — и меня тоже.

Предназначение

Когда человек уже совсем готов к выходу в этот мир, к нему приходит Господь Бог с огромной меховой шапкой в руках. «Тяни», — говорит Господь Бог, и человек вытягивает из шапки бумажку со своим Предназначением. И вот выходит он в мир, разжимает кулак — а нет бумажки, там осталась. И прочитать не успел.

Некоторое время человек ещё надеется, что бумажка с Предназначением как-то выпадет из его матушки, и поэтому ползает за ней везде по пятам. Но нет — ничего такого не выпадает. Надо, значит, человеку самому думать головой своей круглой с ушами, для того и сделан он человеком, а не хуйнёй шестиногой. Хуйне-то шестиногой что? — в ней Предназначение зашито насмерть, как программа стирки цветного белья в автоматической стиральной машине. А человеку приходится всё самому, всё самому.

Вот и мается он, бедолага. Хорошо, если Предназначение у него простое: родить сына, посадить дерево и всё такое. Или, допустим, заболеть во младенчестве коклюшем и помереть. А если ему предписано зарубить топором старуху на Сенной площади для того, чтобы другой человек написал про это роман? А если не предписано, а он взял и зарубил?

На самом же деле узнать своё Предназначение не очень сложно: если человек делает что-то просто так, не за деньги, и вообще никому это нахуй не нужно, то это означает, что вот это самое и есть его настоящее Предназначение. Другое дело, что есть такие люди, которые за просто так вообще ничего делать не станут — им, конечно, сложнее.

От других занятий выполнение Предназначения отличается тем, что награда за его исполнение никакая на Земле не положена, потом будет вознаграждение, после Смерти или вообще не будет, не главное это. Но чтобы исполнять Предназначение, человеку же надо что-то есть, жить как-то. Вот и занимается он разной скучной хуйнёй, за которую вознаграждение, наоборот, причитается прямо сейчас или, в крайнем случае, в понедельник. Но и это у человека получается плохо, потому что вот занимается человек скучной хуйнёй, занимается и вдруг чувствует, что пора исполнять Предназначение. В этом случае он обязан немедленно всё бросить, послать всех нахуй, отключить телефон и исполнять. Потому что это вообще единственная причина, почему он здесь находится, нет больше никаких других и не будет.

А люди барабанят в дверь, разрывают телефон, кричат, стучат на него по столу кулаком и не дают ему денег. Потому что сами-то они Предназначение своё исполняют плохо, кое-как — семья у них, дети, дела, тёща злая, работа, времени мало. И если они видят человека, который исполняет Предназначение исправно, их тут же душит Жаба. Потому что они хорошо знают, что бывает с человеком, который не выполнил Предназначение. Ну или догадываются.