Джон Маверик - Graffitibook Страница 5

Что у них действительно было похоже, так это руки. Когда Пауль и Паула складывали ладони вместе, видно становилось, что кисти рук обоих повторяют друг друга вплоть до малейших изгибов. Тонкие, «музыкальные» пальцы, средний и безымянный одинаковой длины, что вообще-то встречается редко. Разве что у Пауля рука слегка крупнее и ногти острижены коротко, по-мужски.

Это сходство, незаметное для посторонних глаз, почти интимное, казалось обоим символом какой-то особенной внутренней близости.

– Может, поднимемся на Берлинер-Променаду, посидим в кафе? – предложил Пауль. – Хочешь мороженого?

Пауль и Паула медленно шли вдоль реки. Он – полуприкрыв веки от солнечного света: мелкие серебряные волны блестели нестерпимо ярко, так ярко, что на глаза то и дело набегали слезы. Она – оживленно озираясь по сторонам.

– Смотри, лебеди с гадкими утятами, – на песчаном мелководье под присмотром двух больших белых птиц возились пушистые комки. – Да ну, давай лучше погуляем.

– Я не могу долго находиться на солнце! – взмолился Пауль. – Это гуси, на Сааре нет лебедей. Была одна семья, но их позапрошлой весной убили подростки… Забили камнями до смерти.

– Зачем?! – девушка передернула плечами, не то с отвращением, не то возмущенно.

Пауль вздохнул.

– Не знаю… Вернее, знаю, это психически неуравновешенные дети, часто из неблагополучных семей. Из Бурбаха многие… там вообще асоциальный район.

– Ну, тебе виднее…

Они поднялись с набережной на Берлинер-Променаду. Теперь Саар лежал внизу – серая шелковая лента, расстеленная на зеленом плюше газонов. Разноцветные фигурки людей суетились на берегу.

В маленьком полутемном кафе было прохладно, работал кондиционер. Пауль тяжело опустился на стул и обоими локтями оперся о столик. Есть не хотелось.

– Пожалуй, возьму себе молочный коктейль.

– Скучный ты. А я Schwarzwalder с ромом… Ну что, Пауль, – сказала Паула через десять минут, окуная ложечку в бокал с мороженым. – У меня с пятнадцатого августа отпуск. Куда поедем? Предлагаю в Испанию, Коста де ла Луз или юг Франции. Там правда, дорого, ну да ничего. Можем поехать на машине, если во Францию – сэкономим на авиабилетах.

При мысли о том, что придется восемь часов провести за рулем, Пауля бросило в жар. А потом тут же окатило холодным потом.

– Я не знаю… – промямлил он, избегая смотреть девушке в лицо. – Не знаю, отпустят ли меня… в смысле, на работе…

– Да ну эту твою работу! – бодро воскликнула Паула. – Не смеши. Вы же там ничего не делаете, в этой конторе вашей.

– Ведомство по охране окружающей среды, – подсказал Пауль, слегка уязвленный.

– Вот и я говорю. Бюрократы могут взять отпуск в любое время, все равно от них толку никакого. Так что, давай… Пятнадцатого августа, это будет суббота, можем выехать с утра. Я закажу гостиницу… наверное, нам не надо самую шикарную? Но обязательно с полным пансионом…

– Погоди, – Пауль страдальчески сдвинул брови. – Я, правда, не знаю, смогу ли взять отпуск. А про наше ведомство зря так говоришь. Очень даже есть от нас толк. Если не станет ведомства, то кто будет заботиться? А заботиться об окружающей среде обязательно надо.

– Да какая забота? Вы шесть лет добивались закрытия шахты в Кампхаузене, а теперь уже полгода добиваетесь ее открытия…

– Неправда, открытия добивается другое ведомство.

– Послушай, – сказала Паула серьезно. – Я не собираюсь торчать весь отпуск в Саарбрюккене. Я работаю шесть дней в неделю, чертовски устала и хочу отдохнуть. Если ты не хочешь – поеду без тебя, а ты сиди тут и пиши свои сказки для русских форумов или что ты там собираешься делать…

Пауль вспыхнул:

– Да, для русских. Я люблю русский язык и Россию. И я горжусь тем, что мои родители…

– Ну, хватит.

Она раздраженно отодвинула от себя бокал, бросила ложечку на блюдце и закурила.

Пауль не любил ссориться. К тому же оставаться одному почему-то было страшно. И отпускать Паулу – тоже. Все-таки поехать? Испания, Франция… тридцать пять градусов в тени… усеянный голыми телами пляж… пыльные мостовые, запах гниющих водорослей и горячий воздух, полный тяжелых морских испарений…

– Я постараюсь, Паула… Не могу ничего обещать…

– Ладно, я все поняла.

В молчании они доели мороженое, расплатились и вышли из кафе. Разговор не клеился, хорошо, хоть жара стала понемногу спадать и ветер посвежел. Наверное, ночью будет дождь.

– Я сегодня без машины. Можешь отвезти меня домой? – попросила Паула.

– Конечно, – согласился он поспешно.

Обиделась? Ну и пусть. Нечего на него давить. Он тоже имеет право распоряжаться своим временем. Пустыми отговорками Пауль пытался задавить в себе чувство тревоги.

Он проводил девушку до подъезда, привычно поцеловал в губы – с тем же успехом мог чмокнуть в щечку, такой братский получился поцелуй, целомудренный – но она вдруг отстранилась. Заглянула в глаза, пытливо, нежно, почти, как раньше.

– Пауль, скажи мне, что случилось? Я вижу, с тобой что-то не так.

Он выдавил из себя улыбку.

– Ничего.

«Может, зря не сказал ей правду? – подумал. – Она бы поняла. А может быть, и нет. Два месяца назад точно поняла бы, а теперь – кто знает…»

Дома Пауль забрался с ногами на диван, ноут положил на колени. Включил. Настроился хорошенько отдохнуть после утомительной прогулки, а потом немного поработать над романом.

В поисках вдохновения открыл знакомую страницу в Живом Журнале, взглянул… и от неожиданности чуть не уронил ноут. Неизвестный пользователь добавил новую фотографию.

На фоне грязной кирпичной стены, опустив голову и обессиленно привалившись спиной к чему-то невидимому, стоял он сам, Пауль, с мертвой птицей в руках. На этот раз он разглядел подпись в углу картинки. Тонкие, как лапки паука, буквы складывались в короткое слово – Трефф.

Что есть Трефф?

Глава 3

Трефф шла рядом с Эн-Би по темным улицам московской окраины. Она давно перестала понимать где находится. Все-таки Москва – слишком уж большой город.

Трефф молчала. Сердце еще билось после недавних событий – учащенно и испуганно, в ногах поселилась противная слабость.

Эн-Би, назвавшийся Никитой, тоже ничего не говорил. Но почему-то его молчание не смущало Трефф. Она была уверена, что это как будто затишье перед бурей и он просто выжидает. Ее собственное ожидание ворочалось внутри, не давая покоя.

Она скосила глаза и посмотрела на Никиту. Ее спутник был и похож и не похож на того Эн-Би, которого она себе представляла.

Молодой – или просто молодо выглядящий? Сколько ему может быть? От сорока до пятидесяти… Нет, скорее сорок, хотя не знай Трефф этого, решила бы, что он ее ровесник. Смуглый, с дредами и рюкзаком за спиной.

Обычный парень. Красивый.

– Вот, смотри! – голос Эн-Би заставил вздрогнуть и вынырнуть из задумчивости.

Никита показал ей на стену. И Трефф поняла, что ее ожидание закончилось.

– Мир состоит из ярлыков.

Струя краски ударила в стену, оставляя жирную черную линию. Трефф завороженно следила за рукой Никиты, выводящей неизменные NFB. Знакомые до мелочей буквы, характерно легкие, летящие. Свободные.

– Мы с тобой вне закона, брат. Мы кричим о нашей правде, и нас слышат многие. Слишком многие. Все, кто выходит на улицы городов и городишек, бедные, богатые, мужчины, женщины, белые, черные, гомосексуалисты, подростки, старики… Все! Именно потому мы опасны. Потому что мы – вне ярлыков. Вне ярлыков – вне общепринятого порядка. Значит, вне закона. Согласен?

Трефф кивнула. Никита провел последнюю черту и убрал баллончик в рюкзак.

– Моя задача – бороться с ярлыками, – сказал он, поднимаясь. – Моя подпись – «нет границ». И все думают, что я борюсь с государственными границами. Это так. Я против них, я за объединенную, интернациональную Землю. Но это – лишь внешний слой, это лишь для тех, кто не понимает большего. Я иду дальше. Я хочу сломать границы в человеческом сознании, понимаешь? Нет стереотипов. Нет ярлыков. Нет предела… таланта, возможностей, мысли! Твоей мысли, парень, в том числе.

Трефф отошла и смотрела на стену, и ей казалось, что голова кружится, словно она стоит над пропастью. Так отчасти и было: в рисунке ей виделась бездна, безграничное число слоев, смыслов, постичь которые несложно – надо только освободить сознание, перебраться за парапет искусственных ограничений и прыгнуть туда, вниз.

На стене был нарисован мозг. Удивительно подробно, ярко, объемно. Над извилинами возвышались заборы, границы, через которые пытались лезть, над которыми пытались пролетать, плыть вдоль них на лодках, копать, сверлить… Целый огромный мир схематичных человечков умещался на розовой желеобразной горе. Снизу, словно подставка, весь этот мир поддерживал позвоночный столб, сужающийся книзу. Закон перспективы, вид сверху. Верхние позвонки были прорисованы ярко и четко, нижние слипались в желто-бежевый конус.