Уильям Берроуз - Города красной ночи Страница 6

– Да, сказал.

– Чем он отличается от штаммов, полученных доктором Штайнплацем?

– Мне казалось, что я достаточно прояснил этот вопрос: формой радиации, сопровождающейся красным свечением, неизвестного на сегодняшний день происхождения.

– Значит, вы не осведомлены о природе этой удивительной радиации и не можете воспроизвести ее в лабораторных условиях?

– Совершенно верно.

– Не приходило ли вам в голову, что она может быть идентична райховскому СОРу, то есть Смертельной оргонной радиации, получаемой путем помещения радиоактивного материала в органический контейнер, обитый железом?

– Полная чушь! Райх был шарлатаном! Сумасшедшим!

– Возможно… но столь простой и недорогой эксперимент… мы могли бы начать с вируса банального герпеса.

– Не вижу в этом никакой пользы… – Пирсон обвел взглядом стол. На него смотрели каменные лица. Он кое-что от них скрывал, и они это знали.

Доктор Пирсон посмотрел на часы.

– Боюсь, на этом мне придется прерваться. Мне надо спешить на самолет.

Питерсон поднял руку.

– Я не совсем закончил, доктор… Уверен, что для такой важной персоны, как вы, могут ненадолго задержать вылет… Итак, штаммы вирусов, полученные доктором Штайнплацем, хоть были и более контагиозны и более вирулентны, чем материнские штаммы, но все же вполне узнаваемы. К примеру, я говорю, к примеру, выведенное добрым доктором, бешенство, передающееся воздушно-капельным путем, можно все так же клинически диагностировать как бешенство. Даже если из вирусов сделать коктейль, воздействие отдельных ингредиентов можно будет без особого труда различить. Вы согласны, доктор Пирсон?

– Теоретически, да. Однако в отсутствие широкомасштабных опытов мы не можем сказать, не произойдет ли при этом дальнейшая мутация, которая затруднит идентификацию вирусов.

– Еще раз повторюсь. Суть моего вопроса заключается в том, что доктор Штайнплац начинал свои эксперименты с конкретными, известными вирусами… Доктор Пирсон, вы утверждаете, что вирус Б-23 появился в результате воздействия неизвестного вида радиации. Не хотите ли вы сказать, что этот вирус появился из воздуха? Скажем так: какой вирус, или какие вирусы, известные или неизвестные, мутировали в результате воздействия этой радиации?

– Рискуя повториться, я снова скажу, что ни эта радиация, ни этот вирус или вирусы в настоящее время не известны, – насмешливо ответил Пирсон.

– Симптомы вирусной инфекции это, в сущности, попытки организма справиться с вирусом. По симптомам вирусы и определяются, и даже абсолютно неизвестный вирус может многое рассказать о себе через симптомы. С другой стороны, если вирус не вызывает симптомов, мы не можем утверждать наверняка, что он существует вообще… и является ли он вирусом.

– И что же?

– Возможно, вирус, о котором идет речь, является латентным или существует в доброкачественном симбиозе с носителем.

– Такое, конечно, тоже возможно, – согласился Пирсон.

– Теперь рассмотрим симптомы заражения вирусом Б-23: лихорадка, сыпь, характерный запах, сексуальное бешенство, одержимость сексом и смертью… Действительно ли всё это так уж странно и неестественно?

– Я вас не совсем понимаю.

– Сейчас поясню подробнее. Мы знаем, что сжигающая человека страсть может вызывать физические симптомы… лихорадку… потерю аппетита… даже аллергические реакции… и немногие состояния более всепоглощающи и потенциально саморазрушительны, чем любовь. Не являются ли симптомы вируса Б-23 просто-напросто симптомами того, что мы предпочитаем называть «любовью»? Ева, говорят, была сделана из ребра Адама… таким образом, и вирус гепатита был некогда здоровой клеткой печени. Прошу меня извинить, дамы, ничего личного… но мы все – в каком-то смысле вирусы. Все человеческое сознание, как мужское, так и женское, в основе своей действует как вирус. Я предполагаю, что этот вирус, известный как «другая половина», стал злокачественным в результате воздействия радиации, которому были подвергнуты Города Красной Ночи.

– А вот в этом вы меня никогда не убедите.

– Неужели? Так вот: я предполагаю, что любые попытки сдержать распространение вируса Б-23 окажутся неэффективными, потому что мы все являемся его носителями.

– Похоже, доктор, вы слишком увлеклись собственными фантазиями? В конце концов, все прочие вирусы поставлены под контроль. Почему же этот вирус должен быть исключением?

– Потому что этот вирус свойственен человеческой природе. Сегодня, после многих тысяч лет более или менее мирного сосуществования, он снова на грани злокачественной мутации… то, что доктор Штайнплац называет эпидемией девственной почвы. Это могло случиться из-за радиации, уже высвобожденной в результате ядерных испытаний…

– Что вы хотите нам доказать, доктор! – рявкнул Пирсон.

– Одну простую вещь. Существование человечества в целом под угрозой. И еще одно, последнее соображение… как Вам известно, существует мнение, что обширный кратер в том месте, которое мы сейчас именуем Сибирью, возник в результате падения метеорита. Также высказывается предположение, что метеорит принес с собой некий неизвестный вид радиации. Другие подозревают, что это вовсе был не метеорит, а черная дыра – дыра в ткани реальности, сквозь которую жители древних городов путешествовали во времени, пока не зашли в тупик.

Спасение

На экране – гравюра цвета сепии. Внизу – золотыми буквами выведено: «Повешение капитана Строуба, Пирата-Джентльмена. Панама Сити, 13 мая 1702 года». В центре площади перед зданием суда стоит эшафот с виселицей, на нем – капитан Строуб с петлей на шее. Это стройный красивый юноша двадцати пяти лет в костюме восемнадцатого века, его белокурые волосы собраны в пучок на затылке. Он презрительно смотрит вниз на толпу. Перед виселицей выстроилась шеренга солдат.

Гравюра понемногу оживает, источая влажное тепло, запах травы, морского берега и нечистот. Грифы садятся на осыпающуюся желтую штукатурку старого здания суда. Палач-цыган – тощий, женоподобный, с сальными вьющимися волосами и блестящими глазами – стоит возле виселицы, улыбаясь криво и самодовольно. Толпа притихла, рты открыты, ждут.

По сигналу офицера вперед выходит солдат с топором и вышибает из-под платформы подпорку. Строуб падает и висит, его ступни в нескольких дюймах от известняковой мостовой, сквозь трещины в которой растут сорняки и дикий виноград. В молчании проходят пять минут. Над толпой кружат грифы. На лице Строуба – странная улыбка. Желто-зеленое облако обволакивает тело капитана.

Тишину вдребезги разбивает взрыв. На площадь проливается дождь из кусков каменной кладки. Взрывная волна раскачивает тело Строуба по длинной дуге, его ноги задевают сорняки. Солдаты убегают со сцены, оставляя охранять виселицу лишь шестерых человек. Толпа бросается вперед, выхватывая ножи, абордажные сабли и пистолеты. Солдаты разоружены. Маленький мальчик, похожий на малайца, показывая белые зубы и ярко-красные десны, швыряет нож. Нож вонзается палачу в горло над самой ключицей. Палач падает, вереща и плюясь кровью, как подбитая птица. Капитана Строуба срезают и несут в стоящую наготове повозку.

Повозка сворачивает в боковую улицу. Мальчик в повозке расслабляет удавку, вдувает воздух в легкие Строуба. Строуб открывает глаза и корчится от боли вызванной возобновлением циркуляции крови в онемевших членах. Мальчик протягивает ему бутылочку черной жидкости.

– Пей, капитан.

Через несколько минут настойка опия начинает действовать, и Строуб уже в состоянии сам вылезти из повозки. Мальчик ведет его по тропе через джунгли к рыбачьей лодке, привязанной к пирсу на окраине города. В лодке два мальчика помоложе. Лодка снимается с якоря, и плавание начинается. Капитан Строуб падает на подстилку на дне каюты. Мальчик помогает ему раздеться и укрывает его хлопковым одеялом.

Строуб лежит с закрытыми глазами. Он не спал с тех пор, как его схватили три дня назад. Опиум и движение лодки разливают приятную истому по всему телу. Перед его глазами проплывают картины…

Огромное полуразрушенное каменное здание с квадратными колоннами в зеленом подводном свете… мерцающая зеленая мгла, гуще и темнее снизу, светлеющая кверху, изжелта-зеленая… глубокие синие каналы и дома из красного кирпича… солнечный свет на воде… мальчик стоит нагишом на берегу, со смуглыми розоватыми гениталиями… красное ночное небо над городом в пустыне… пучки фиолетового света, проливающиеся дождем на каменные ступени и взрывающиеся с мускусным запахом озона… странные слова у него на языке, вкус крови и металла… белый корабль плывет по мерцающему пустому небу, запыленному звездами… поющая рыба в заглохшем саду… в его руке странный пистолет, стреляющий синими вспышками… красивые изъеденные болезнью лица в красном свете, глядящие на что-то, чего он не видит…