Дмитрий ФакOFFский - На струе Страница 6

– Тогда я вынужден позвать менеджера, – этот ублюдок начал звереть от своей беспомощности, но выйти за рамки профессиональной этики ему мешала боязнь остаться без ежемесячной премии, которая держала его, словно поводок собаку.

– Зови. А я напишу в жалобную книгу, что ко мне приставал сотрудник-извращенец, – я посмотрел на его рожу, но был разочарован, в ее выражении ничего не изменилось, корпоративная структура оставляет от человека лишь шелуху, полностью вытравливая личность. – Вот что, когда моя девушка вернется из туалета, я встану с этого стула и уйду. Кстати, ты знаешь, зачем нужны девушки? – Его глаза засветились мелочной блядской злобой, ему страшно что-то мне сделать, но если меня привяжут к стулу, он ногтями сдерет с меня кожу. – Так вот, тогда я и уйду, а пока отвали.

Я откусил от бутерброда еще один кусок и положил остаток на стол. Маринка уже возвращалась. Она выпила свой коктейль, и мы направились к выходу, оставив бедолагу стоять посреди зала. Сейчас он пойдет к братьям по корпорации жаловаться на отвратительно бескультурных клиентов.

Однако отойти от «Мака» далеко нам не удалось. Перед нами нарисовались три горячих южных парня. Классические отморозки, уже поддатые и агрессивные. Их заводила смотрел мне прямо в глаза. Одет по классической моде турецкого Armani: дешевые спортивные штаны, лакированные ботинки, кожаная куртка и некогда белая рубашка в пидерастичных рюшечках.

– Сюшяй, братн, сигарэткю дай.

– Нет у меня, – отрезал я, чувствуя, как злость во мне просто-таки уже кипит. Сначала чмошник в Маке, теперь эти…

Я почувствовал, как Марина вся напряглась и прижалась к моей руке.

Если они сейчас отстанут, все нормально. Если прицепятся к Маринке, то начнется…

Голос подал малорослый небритый ублюдок слева. Судя по прикиду, он одевается у другого кутюрье: неглаженые брюки, кроссовки и пиджак поверх свитера.

– Какой дэвюшк! Сэводня дэнь любви, ляпочка моя!

Он придвинулся к ней ближе, сейчас, блядь, распустит руки.

– Это моя девушка, не лезьте. Сегодня праздник, давайте не будем напрягаться, – я пытался, видит бог, уладить все мирно.

– Слюшай, а что, те не нравится с нами, да? – с понтом обиженно взвыл средний.

Третий пока молчал, но смотрел на всю сцену полными предвкушения хищными глазками.

– Че чиста, братн, слюшай, я те не нравлюсь, скажи, да? – хачик изобразил на роже обиду.

Второй ублюдок начал лезть к Маринке, ее сопротивление его только веселило. Драться бесполезно, отступать некуда.

– Слюшай, я спросил, не слишю, да?

Он двинулся на меня. Через секунду он меня ударит. Остальные были тоже готовы на меня кинуться. Выхода нет, помирать, так не задаром.

– Иди нах, урод!! – жестко выдаю я, сжимая кулаки и готовясь к драке.

– Ты кого на ху…, – удивленный хачик поднимает свои брови и даже отступает на шаг.

– Кого? Тебя, грязную черную образину! Одетую с помойки, тупую и немытую суку! И тебя, пидор, – я оттолкнул того, кто приставал к Маринке, – с твоими немытыми руками! Вам же ни одна нормальная баба не даст! Вы хоть когда-нибудь мылись, долбоебы? Ты че пялишься, – мне жалко было обделить третьего, – че ты вылупился, мудила? Тебя же в два смычка шваркнут, мудак! А теперь, пидоры, – я повернулся к первому, – убейте меня, у вас теперь причина есть! Но, блядь, учтите, что вас, уродов, зароют, без базара зароют!

Я замолчал и холодно уставился на них.

Наступила пауза.

– Вах… – с трудом выдавил через пару секунд один из них.

– Марина, пойдем, – я взял ее за руку и повел сквозь кучку черных ублюдков.

Мой расчет оказался верен. Они зассали…

Мне было по-настоящему страшно. Я думала, что сейчас они кинутся на Лэдди, но когда он начал на них орать, в его голосе звучала настоящая злоба, а не истерика, так что гады просто испугались. Он крепко взял меня за руку и потащил за собой через их компанию, оставив тех в остолбенении. На несколько минут он как забыл про меня, шел быстрым шагом так, что я едва поспевала. Лэдди лишь иногда бросал на меня взгляд. Его глаза светились мрачным огнем самоуверенности и силы. Я всегда думала, что такие глаза у мужчин бывают только в книгах, но сейчас, глядя на него, я чувствовала себя нежно и романтично влюбленной девочкой. Должно быть, у всех девушек есть некий идеал мужественности, но парням редко удается раскрыть эту сторону своей натуры. На фоне Лэдди все косящие под мачо парни из ночных клубов выглядели убого.

Он сжимал мою руку так крепко, что было больно, но сейчас я не хотела ничего ему говорить, даже эта боль была мне приятна. Через несколько минут он замедлил шаг. Я вся прижалась к нему, впервые ощутив, насколько крепкими и сильными могут быть мужские руки.

Лэдди повернулся и привлек меня к себе. Мы стояли в одном из безлюдных переулков, рядом была только бойлерная, несколько гаражей и около них старенькая, потрепанная машина. Он принялся целовать меня с непривычной страстью, я ласкала его горячий язык своим, мяла своими губами его губы, даже легонько укусила его за нижнюю губу. Я чувствовала, даже через одежду, как его член налился силой…

Как жаль, что мы на улице, на меня нахлынула волна желания. Я хотела его. Хотела чувствовать его сильные руки, хотела, чтобы он наполнил меня собой… хотела поглотить его…

Видимо, его одолевали те же желания, мы целовались и ласкали друг друга, прижавшись к машине. Неожиданно Лэдди отстранился от меня, посмотрел на автомобиль, а затем, мягко отодвинув меня в сторону, резким ударом разбил локтем стекло передней двери, засыпав осколками переднее сиденье. Открыл дверь и принялся опускать спинки передних кресел, накрыв затем их своей курткой. Я даже не сразу поняла, что он делает. Я не успела опомниться, как оказалась на импровизированной кровати.

Он принялся страстно и торопливо стягивать с меня джинсы. Наверное, мне следовало привести его в чувство, но я и сама ничего не соображала от страсти и принялась расстегивать ему ширинку. И сама уже была готова… Он вошел в меня резко и сильно. Волна прокатилась по телу, я откинула голову назад и застонала. Обычно мы занимаемся любовью без презерватива, но Лэдди в меня не кончает, однако сегодня мне захотелось сделать ему приятно. Я села на него сверху и стала двигать своим задом так, чтобы ему было максимально классно. Я кончила уже до этого и просто хотела порадовать Лэдди. Дыхание его участилось, тело напряглось.

– Кончаю, солнышко, – с трудом выдавил мой герой.

Он часто называет меня солнышком в такие моменты. Лэдди нравятся мои веснушки.

Не прекращая двигаться, я наклонилась к его уху.

– Кончай.

Спустя несколько секунд мы замерли в изнеможении. Он прижал меня к себе.

– Спасибо, Марина.

Мне было очень приятно и хотелось поваляться подольше.

Но делать нечего, мы торопливо оделись и быстрым шагом покинули двор, оставив распахнутой дверь освященного нашей любовью автомобиля.

Тот вечер удался как никакой другой. Наверное, я всегда буду вспоминать этот День влюбленных как самый счастливый день своей жизни.

Рыбный суп, нах…

Стэн

Я – Стэн. Стэнни. Стэнли-мать-его! Мега-крутой стос, типа. Сечете, нах? Я слушаю рэп, чуваки. Именно рэп – настоящий и неповторимый. Рэп – это… как бы вам объяснить доходчиво? Ну, это сила, это круто, врубаетесь? Я когда слушаю рэп, эту музыку улиц, я просто балдею, просто, как от дефочки! Гы-гы. Тексты, чуваки, вот оно что главное! Их идея – вот что меня вставляет, вот от чего меня прет! Ну да ладно…

А угадайте с трех раз, чем я сейчас занимаюсь, пока моя старушка, любимая мамочка копается на кухне и варит для меня мой любимый рыбный суп?

Вариант первый: я мастурбирую!

Ответ: бип-бип! Неверно, чувак!

Вариант второй: я курю травку!

Ответ: бип-бип! Ты – мудак, чувак! Я в ахуе! Как я могу курить травку, если по соседству моя любимая мамочка варит мне рыбный суп?!

Вариант третий (последний, чувак, соберись, эй, соберись, ты ведь еще в игре, чувак!): я нюхаю свои грязные трусы.

Ответ: you win! Это твой звездный час, чувак!!!

Чувак, ты прав, я в натуре сейчас как раз этим и занимаюсь. Ну, просто вот беру и тычусь мордой прямо в грязные трусы. Прикинь?

Все началось еще днем, когда я закинулся в «Двух собаках» колесом экстази, которое мне продал чертов ублюдок Бэкс. Нет, вообще-то Бэкс – нормульный крендель, но какой же он все-таки ублюдок.

Все было так, чуваки. Я проснулся себе утром часиков так в десять и пошел на кухню. Там моя мамочка готовит завтрак и спрашивает меня так мило, типа, заботливо, понимаешь?

– Сынок, ты что будешь, омлет или яичницу?

Ну, я думаю, типа, пох мне, омлет или яичница. А сам смотрю так на свою мамочку, с таким нескрываемым обожанием, неподдельным, понимаете? Настоящим и искренним, просто пай-мальчик, и отвечаю:

– Яичницу, мам.

Ну, мамочка моя, конечно же, говорит, что все для тебя, сынок, сделаю, а я отвечаю: спасибо, мам, и иду, значит, в ванную комнату.