Петр Воробьев - Набла квадрат Страница 6

«Никогда не садился на мертвую планету. Я видел фильмы и предметы в музеях, читал тексты, переведенные с языков угасших культур, слушал музыку, привезенную нашими разведчиками. Убрать, что ли, эту заслонку. Опасное дело – все равно что вскрывать труп без асептики. Фенрир говорит – подальше от мертвечины, а то за чем пойдешь – то и найдешь. Теперь вдавить ключ до упора. А я это и ищу! Никакой внизу, конечно, не завод. И если эту банку тоже разделали надвое атомной ракетой, значит, след верный, клянусь мечом Крома! Силовые щиты – в экономичный режим. У мертвецов надо взять и тайну, и сокровища, что хранятся в трюмах.

Они вступили на корабль,Который опустел,И груду золота нашли,И груду мертвых тел.[9]

Вот повезло. Силовые щиты, фиксаторы, контроль, торможение. И местная цивиилизация тоже угасла. Просто так или отчего-то? Может, мы уже летим задворками империи тьмы, натыкаясь на ее отбросы? Ключ на себя. Локатор. Облако называется. Локатор долой. Может, здесь тоже когда-то водился гафний? Ключ вперед. Но радиации нет. Присвесить хвост. Разберемся. Вот и лужа. Ключ вверх на себя. А, варена курица!»

Внешний корпус Фенрира на скорости в четверть местной звуковой коснулся воды. Волны узким клином рассекли ее гладкую тускло-голубую поверхность. Горм заложил лихой вираж, чтобы не выскочить на берег, мелькнувший скучной серо-желтой полоской и скрывшийся в облаке мелких брызг.

– А теперь я, – сказал Фенрир.

– Ну нет, – Горм перехватил ключ, позволяя воде затормозить Фенрира еще больше. – Твоя планета – следующая, как уговорились.

– Ладно, но смотри: нос окунешь – жизнь проклянешь.

Горм уже мчался вдоль берега, держа вне воды не только драгоценный Фенриров нос, но и все днище головного отсека до последнего реданного выступа.

– Стой, – всполошился Фенрир, – здесь покрытие!

В верхнем правом углу поля зрения Горма всплыл стоп-кадр с мощеной прямоугольными плитами полосой, уходившей в воду.

– Ага! – Горм развернулся и остановил двигатели.

Погружаясь все глубже, Фенрир по инерции доскользил почти до берега. С шипением и лязгом вышли из ниш в брюхе головного отсека колеса шасси, и по древней дороге Фенрир выкатился на сушу, оставив за собой короткий мокрый след. Твердый участок кончился, колеса увязли в песке, и Фенрир осел брюхом на грунт.

– Не весь еще умишко продристал, дармоед!

– Молчи, серый хвост! – Горм был ужасно горд похвалой. – Объявляю эту планету своей собственностью и именем Метрополии нарекаю ее Фенольное Умертвие.

Из шахты донесся скулеж.

– Ядрена мышь, собаки! – Горм, зацепившись ногой за порог, рухнул на пол шахты.

– Спохватился! Там не только собаки, там, как я погляжу, еще и банка с едой! Узнаю тебя в этом жесте – отправить консервы в анабиоз!

– Банка? – Горм возился у термостата, пытаясь снять крышку. Когда крышка приподнялась, на волю вырвался такой дух псины, что Фенрир прокомментировал:

– Осторожно, а то ощенишься вдруг потом.

Собаки, теплые и уже почти сухие, возились и поскуливали во сне. Горм похлопал Мидира по белому с коричневыми и черными пятнами боку и схватил лежавший рядом цилиндрический предмет с гофрированными стенками.

– Еда! – Горм медленно повернул банку клеймом вверх. – Вишни!

– Из каждой косточки можно будет вырастить дерево!

– А если они вареные?

– Не видишь клейма – свежие!

– Так то когда было… – Горм открыл лючок в крышке банки, прижав ее к груди, отнес в бытовой отсек, бережно вставил кончик водяного шланга в лючок и открыл воду. Раздался скрип, тон которого понижался по мере увеличения банки в размерах. Когда стенки расправились, Горм освободил шланг и отколупнул крышку.

Второй раз за непродолжительное время в нос ему ударил густейший запах мокрой псины.

– Я же говорил – свежие! – сказал Фенрир.

Горм взял двумя пальцами ягоду, осмотрел ее со всех сторон, подбросил, не поймал, поднял с пола, отряхнул и сунул в рот. Лицо его недовольно перекосилось.

– Что, кишки из нее полезли? – не понял Фенрир.

– Хуже – они без косточек.

– Можно попробовать выращивать культуру клеток.

– Как мне надоело слышать от тебя это словосочетание! Кстати, о птичках – собак мы, выходит, обрекаем на каннибализм?

– Отнюдь, их можно кормить культурой твоих клеток!

Горм сокрушенно почесался и принялся грызть валявшийся на койке кусок шоколада. Когда от шоколада ничего не осталось, он побрел, запинаясь о роботов, в бытовой отсек, там долго и шумно пил воду, чистил и подтачивал зубы и когти и отправлял другие естественные нужды. Восстановив, насколько возможно, душевное равновесие, он вернулся в жилой отсек и, смахнув с койки посторонние предметы, сел. В руки ему попалась по дороге книжка творений скальда Гутхорма, валявшаяся на дне аптечного ящика в бытовом отсеке. Горм хотел швырнуть книжку в угол, но, подумав, открыл и прочитал стих:

Я жду, когда безумный светСожжет мои глазаКогда тоска, сойдя на нет,Источит тормоза,

Когда последняя ступеньВзорвется позади,Когда холодную мишеньПочувствую в груди.Я вижу бледные телаЗа ледяным стеклом,Я знаю, чья летит стрела,И под каким углом.

Отныне мне дано решать,Какой закон един,Когда избавится душаОт всех своих глубин.[10]

«Всегда любил древнюю поэзию», – решил Горм, швырнул книжку в угол, снял сапоги, швырнул их в другой угол, снял левый носок, повесил рогатый обруч на скобу заглушки вентиляционной системы, вполз в койку и заснул. «Правый носок!» – сказал Фенрир. Ответа не последовало. Фенрир погасил в каюте свет и стал параллельно играть сам с собой в карты, составлять объемный глобус планеты Фенольное Умертвие и бдительно всматриваться в случившуюся снаружи ночь. Правду сказать, от всех его смотрелок, кроме инфракрасной, толку было немного, но включать локаторы Фенриру почему-то не хотелось. До рассвета оставалось еще часа два с небольшим, когда из-под днища донеслось шуршание песка. Фенрир решил затаиться. Источник звука приближался к броне. Нечто коснулось корпуса, проползло из-под кормы к редану и остановилось у заглушки разъема внешнего энергопитания. Раздался щелчок. Фенрир почувствовал, как отвертка коснулась шлица стопорного винта, и заблокировал винт изнутри. Неизвестный в локоть с третью длиной упорно пытался снять заглушку, пока его инструмент не сломался.

Вслед за премерзким хрустом Фенрир услышал нечленораздельный вопль в ультразвуковом диапазоне. Неизвестный нырнул в песок. Ему вдогонку Фенрир наконец включил активные приборы наблюдения, но карточки на память вышли не лучшего качества. Не пытаясь анализировать событие, Фенрир завис над грунтом и включил силовые щиты – так, для порядка.

Собаки, встревоженные во сне криком странной твари, скоро угомонились.

Спустя полтора часа после рассвета Горм, убив еще около получаса на завтрак и поиски правого носка, наконец выслушал рассказку Фенрира и решил, что в песке, погребающем город, стоит покопаться. Он разбудил собак, рассказал им о своей несчастной судьбе, те завыли, а Мидир сделался настолько переполнен чувствами, что напрудил лужу. Тем временем охранные роботы, спущенные через нижний люк, оттащили опоры силовых щитов от Фенрира, универсальные роботы взяли пробы песка и приготовились строить дом, а Горм выволок свой и собачьи выходные костюмы и начал облачаться. И двух часов не прошло, как вся троица была застегнута, зашнурована и подключена к энергоисточникам, в шахте раздвинулись меха шлюзовой камеры, десять ног переступили через высокий порожек, перегородка с шипением повернулась вокруг центральной оси, изолируя шлюз от внутренних помещений, и осталось только открыть левую наружную дверь, через которую Горм всегда покидал чрево Фенрира. Пока выравнивалось давление в шлюзе и снаружи и пока мощные гидроцилиндры поднимали дверь, Горм успел подраться с собакани и два раза поругаться с Фенриром. Как бы там ни было, потомок великих ярлов космоса наконец вылез на броню, постоял, вертя головой, и нелепо спрыгнул на песок. Собаки последовали его примеру и, взяв след ночного гостя, уводивший в недра планеты, принялись копать. Горм поднырнул под корпус Фенрира и вытащил поломанную отвертку. Инструмент скорее походил на консервный нож, которым сумасшедший безрукий слепоглухонемой мог бы вскрывать завязанные узлом банки с консервированной слонятиной. Внимательнее осматривая предмет, Горм увидел, что поверхность его внутренней полости в ближней к разлому части была покрыта какими-то волокнами, из которых сочилась отвратного вида и, как утверждал Мидир, адекватного запаха слизь.

– Органическая химия, – сказал Фенрир, – а то и биосинтез.

– Да, – вздохнул Горм, – стоит подарить ему новую отвертку. Отформуешь?

– Раз плюнуть. Прямо из местного грунта. Спечется на радость – это ж молотый кирпич. Гораздо прочнее, чем была эта дрянь.