Всеволод Новгородцев - Рок-посевы: DEEP PURPLE Страница 7

В прошлый раз мы остановились на пластинке Fireball — «Огненный Шар», которая в 1971 году поднялась на вершину британского списка альбомов. Оставалась она там, правда, недолго, но все равно — репутация дип-перпловцев, как артистов первой категории была надежно закреплена. Гастроли в сентябре закончились концертом в лондонском Альберт Холле. Всех родителей наших героев посадили в королевскую ложу. Об успехе выступления можно судить хотя бы потому, что после него рок группы в Альберт Холле были запрещены на вечные времена.

На октябрь и ноябрь 1971 года были запланированы гастроли в США, во время которых Deep Purple должны были выступать красной строкой. После первых же трех концертов Ян Гиллан подхватил инфекционную желтуху, гастроли пришлось отменить и только через 2 месяца, слегка оправившись, Гиллан встретился с друзьями в швейцарском городе Монтро, куда они приехали записывать их следующую пластинку — Machine Head. Первоначально запись планировалось проводить на передвижной студии Rolling Stones Mobile. Студию намеревались поставить около концертного зала «Казино», провести от нее провода на большую сцену внутрь здания, где размещались бы музыканты с инструментами. В день приезда, в «Казино» был концерт Френка Залпы и его группы The Mothers Of Invention, все ребята пошли посмотреть. Во время концерта какой-то жизнерадостный идиот от избытка чувств пустил в потолок цветную ракету. Начался пожар, и хоть всем удалось выбраться целыми и невредимыми, здание «Казино» сгорело. Записывать пластинку было негде. На дворе стоял декабрь, туристов было мало и вскоре за сравнительно небольшую сумму удалось снять целиком пустовавшую гостиницу Grand Hotel. Самым подходящим помещением оказался длинный «Т»-образный коридор, добираться до которого из студии приходилось через задний ход, кухню и пэру открытых балконных переходов. Пожар в «Казино вдохновил ребят на песню, которая впоследствии стала одной из самых известных композиций Deep Purple. «Слова для нее,— говорит Ян Гиллан,— я набросал на бумажной салфетке, глядя из окна на озеро, над которым еще клубился дым догоравшего пожара». Название же песни приснилось Роджеру Гловеру во сне три дня спустя после пожара. Гловер проснулся посреди ночи, весь в поту, и почему-то громко сказал: 'Smoke on the water...

Несмотря на технические трудности с записями (а может быть именно благодаря им), пластинка Machine Head удалась. Многие песни с нее стали классическими, со временем она стала самой успешным альбомом группы и продалась общим тиражом в три миллиона. 1972 год был для группы очень напряженным, ребята совершили пять туров по Америке и закончили бы шестой, если бы от инфекционной желтухи не свалился еще один — Ричи Блекмор. В конце 1972 года по числу продаваемых пластинок Deep Purple стала самой популярной группой в мире, золотые диски шли со всех концов света в Лондон пачками. После перенесенной болезни Ричи Блекмор был посажен врачами на диету. Во время гастролей ее было трудно соблюдать, в конце концов он купил себе переносную плитку и на манер советских эстрадных артистов принялся готовить себе в гостиничных номерах.

В июле 1972 года Deep Purple вылетели в Рим для записи следующего альбома под названием Who Do You Think We Are? — «А Кто Мы Такие?». На этот раз дело не пошло — и не только потому, что от беспрестанных гастролей ребята были физически и нервно истощены: Ричи Блекмор все более критически был настроен по отношению к Яну Гиллану. В конце концов, 9 августа, в виду явной бессмысленности, записи прервали и группа вылетела в Японию. Записи японских концертов августа 1972 года вошли в пластинку под названием Made In Japan.

Япония встречала дип-перпловцев чуть ли не как национальных героев: цветы, подарки, плакаты и транспаранты. Самое удивительное было то, что на концерте, после музыкального вступления, 12 или 13 тысяч зрителей, как один, запели хором на иностранном для них языке песню Child In Time. После Японии вновь поехали в Америку. Именно во время этих гастролей Ян Гиллан принял решение покинуть Deep Purple. По его мнению, группа остановилась в своем музыкальном развитии, выступления превратились в какие-то эстрадные концерты и со сцены, по его словам, они уходили даже не пропотев как следует. «Дело не в поте,— сказал тогда Ян Гиллан,— дело в том, что исчезло возбуждение, пропал адреналин», Не говоря ничего товарищам по группе, Ян Гиллан написал в Лондон менеджерам Джону Колетте и Тони Эдвардсу письмо с заявлением об уходе. Уговорить его так и не удалось, но Гиллан пообещал не делать по поводу ухода никаких публичных заявлений и отработать гастроли и записи до середины следующего года. В октябре 1972 года группа поехала в Германию продолжать работу над альбомом Who Do You Think We Are?, записывались все на той же передвижной студии Rolling Stones Mobile. Обстановка к тому времени в группе была довольно кислая: шутки и дуракавалянье прекратились, из рогаток уже никто более не стрелял. Ян Гиллан и Ричи Блекмор не разговаривали и даже не смотрели друг на друга. К тому времени Ян Гиллан стал селиться отдельно, на самолетах с группой не летал, предпочитая любые виды наземного транспорта. Пластинка Made In Japan, выпущенная в декабре, была восторженно принята публикой. Именно в эти недели внешнего триумфа в лондонской штаб-квартире царила мрачная подавленность. Ян Гиллан уходил, а Ричи Блекмор и бара-банщик Иан Пейс тоже поговаривали о создании собственной группы. Оставшиеся два человека — органист Джон Лорд и басист Роджер, Гловер вряд ли смогли бы воссоздать Deep Purple. Предвидя надвигающуюся катастрофу, менеджеры встретились с Джоном Лордом и Роджером Гловером и поставили перед ними задачу — сохранить группу любой ценой. После долгих бесед Джону Лорду удалось убедить барабанщика Иана Пейса не уходить. После того, как он согласился остаться, Ричи Блекмору уходить тоже не было смысла. Он согласился остаться при одном условии: в группе должны произойти музыкальные перемены: нужен будет, в частности, не только новый певец, но и новый басист. На это требование пришлось согласиться. Таким образом, в начале 1973 года инициативная тройка приняла решение постепенно вытеснять и отстранять Роджера Гловера. Вскоре Роджер заметил, что ребята стали относится к нему со странной прохладцей, перестали прислушиваться к его предложениям, не звали с собой. Состояние его становилось все более угнетенным. Дело дошло до того, что после одного из концертов репортер снял его в своей гримуборной в таком подавленном состоянии, что фотографию поместили в журнале с подписью: «Вот до чего доводит рок-н-ролл...». Наконец, в июне 1973 года, во время гастролей в штате Флорида, Роджер Гловер подошел к менеджеру Тони Эдвардсу и потребовал объяснения. Эдварде сначала отвечал уклончиво, но Гловер настаивал, в конце концов пришлось признать, что Ричи Блекмор остается в группе только при одном условии — Роджер Гловер должен уйти. Возмущенный и оскорбленный Гловер тут же подал заявление об уходе. Последний совместный концерт отыграли в Японии, в городе Осака, 29 июня 1973 года. После него Ричи Блекмор подошел к Роджеру, пожал ему руку и сказал, что лично против него он ничего не имеет, но что его уход необходим из музыкальных соображений. Гловеру пришлось проглотить эту горькую пилюлю. Через несколько дней на нервной почве у него началось сильное расстройство желудка и по возвращении в Лондон он не выходил из дома три месяца.

Инициативная тройка Deep Purple остановила свой выбор на новом басисте в декабре 1972 года — еще тогда они заприметили высокого молодого человека с длинными волосами до лопаток. Звали его Глен Хьюз, он играл в группе Trapeze — «Трапеция». Выбор на нем остановился не только из-за владения инструментом — Глен Хьюз был еще и крепким вокалистом. Если с заменой басиста особых сложностей не было, то певца, особенно певца калибра Яна Гиллана, заменить было делом не легким. Самой подходящей кандидатурой, по мнению Ричи Блекмора, был Пол Роджерс, солист группы Free, но тот на лестное предложение ответил отказом, заявив, что подведет слишком много уважаемых им людей. В конце концов не оставалось делать ничего другого, как дать анонимное объявление в «Мелоди Мейкер». В штаб-квартире Deep Purple, на столе у Джона Колетты стали появляться почтовые бандероли с лентами. Пришло около сорока предложений, наиболее подходящих кандидатов вызывали на прослушивание. Никто из них не знал, что они идут прослушиваться к знаменитым Deep Purple. Самое смешное было то, что почти все певцы пытались подражать Яну Гиллану. На одной из лент, записанной довольно скверно, некто пел неразборчиво, пьяным голосом и только в одном месте, где он брал в лоб высокие ноты, было видно, что у парня есть недюжинный потенциал. Этот некто оказался Дэвид Кавердэйл, продавец в магазине одежды. Кавердейл пел в местной группе Fabulosa Brothers. Для него попасть в Deep Purple было бы все равно, как победителю соревнований села Кукуева быть включенным в Олимпийскую сборную страны. Дэвид Кавердейл родился 22 сентября 1951 года, его родители держали паб и 16-летним юношей он впервые выступил на сцене. Много пел в рабочих клубах, перекрывая звон пивных стаканов, обожал прогрессивный рок, в особенности любил Deep Purple. И вот, в середине августа, придя по объявлению на прослушивание в Лондоне, он увидел своих кумиров. Любопытно, что Кавердейл, ставший впоследствии этаким международным секс символом, в то время был толстым молодым человеком с нелепыми усами, прыщавым лицом, заметно косил. Прослушивание длилось 6 часов и прошло хорошо — голос Кавердейла обладал достаточной силой и динамизмом, но внешность его вызвала задумчивое недоумение. Его отправили к врачу, который дал ему таблеток для похудания, косоглазие удалось выправить, после перехода на правильное и регулярное питание очистилось лицо. Постепенно из гадкого утенка перед миллионами поклонников во всем мире появлялся невиданный ранее рок-принц.