Тибор Фишер - Классно быть Богом (Good to Be God) Страница 8

Религия не доставляет товары – она лишь обещает доставить их в самое ближайшее время. Уже совсем скоро. Буквально завтра. Ну, или в течение недели. Причем для удобства клиентов заказ разделен и будет поставляться поштучно. Лама не предлагал все и сразу. Он предлагал дозаправку: чтобы машина была на ходу, нужно вовремя заливать топливо в бак. Для того и существуют заправки. Главное, это уметь убедительно пудрить мозги. А я могу быть убедительным.

В свою защиту скажу одно: я пытался жить честно и правильно. Я всегда был порядочным человеком. Но как оказалось, порядочность и честность не приносят стабильного дохода. Если бы от них была хоть какая-то польза, я бы сейчас не сидел в чужом городе, в чужой стране, с чужой кредиткой в кармане и с обострением той самой болезни, о которой не то чтобы стыдно, но как-то не принято рассказывать посторонним.

Кстати, я тут подумал: из меня может выйти вполне неплохой проповедник. Когда тебе двадцать, это действительно как-то сомнительно – изображать из себя умудренного пастыря душ человеческих, но в моем возрасте у человека уже появляется опыт и какая-то житейская мудрость, и я вполне могу выдать добрый совет или прочувствованное наставление, как справляться с превратностями судьбы. И если вам вдруг захочется прибавить еще несколько “не” к вашему “не-небытию”, обращайтесь ко мне. Я всегда к вашим услугам.

А потом до меня вдруг доходит, что я опять мыслю мелко. В моих замыслах нет размаха. Ход моих мыслей – это ход мыслей скромного агента по сбыту. Во-первых, в этой большой игре Господа Бога я нахожусь в очевидно невыгодном положении – по сравнению с тем же ламой, у которого обширные познания в древних тибетских премудростях и большой опыт работы. Пройдет еще очень немало лет, прежде чем я смогу выйти на уровень выступлений в роскошных отелях и продавать там брошюрки и БУГ) – при условии, что мне вообще удастся пробиться на этот рынок. Тем более что выступления в роскошных отелях и продажа брошюрок и БУГ) вовсе не обязательно означают, что после вычета всех налогов у тебя будет не то что солидная, а хотя бы какая-то прибыль.

Я знаю, что мне надо сделать: то, что делает заядлый игрок, когда ему категорически не везет. Он удваивает ставку. Проигрывает и удваивает опять. Снова проигрывает и удваивает, надеясь на то, что ему все-таки улыбнется удача, и он сможет вернуть весь проигрыш и хотя бы остаться при своих. Только мне нужно не просто удвоить ставку. И даже не утроить, не учетверить. Мне надо поднять ее во сто крат. Причем трижды. Я уже представляю, как все потешаются надо мной. Дома, в Англии.

Когда тебе начинает казаться, что над тобой все смеются – это серьезный повод для беспокойства. Потому что это означает одно из двух: либо все над тобой смеются, либо ты потихонечку сходишь с ума.

Я доедаю последнее суши и решаю стать Богом.

У человека должны быть амбиции. Потакай своему честолюбию. Ставь высокие цели. Никаких полумер. Зачем становиться святым, когда можно стать Богом? Проповедников много, а Бог – один. Не уподобляйся популяризаторам слова Божьего, разъясняющим скучающей публике сложную невразумительную инструкцию. Устрой им творческий вечер с высоким начальством. Я очень даже неплохо справился, изобразив из себя продавца наручников, так почему бы не поднять ставку? Конечно, изображать Господа Бога – это будет уже посложнее, но оно и окупится… ну если дело пойдет. При сложившихся обстоятельствах – если принять во внимание мою несостоятельность как человека, – что я теряю, выступив в роли Всевышнего?

Воодушевленный своей идеей, я иду к стойке – взять кокосового мороженого для моральной поддержки. За стойкой нет никого. Стою, жду. Жду уже пару минут, огорченный отсутствием должного сервиса в моей любимой сушечной.

Слышу, как в задней комнате сотрудники заведения громко спорят друг с другом на каком-то особом наречии, представляющим собой гремучую смесь английского, испанского и корейского. Всегда забавно послушать, как люди пытаются спорить и что-то доказывать, но при этом не могут выразить свои мысли, потому что не знают языка – все равно, что наблюдать за двумя драчунами, которые обмениваются ударами, стоя в десяти шагах друг от друга и молотя кулаками воздух.

Я пытаюсь позвать кого-нибудь из персонала. Пытаюсь дважды. Никто не идет. Из задней комнаты по-прежнему доносится ругань. Я начинаю терять терпение. Вас никто не заставлял открывать суши-бар в Саут-бич, но уж если вы его открыли, так будьте любезны хотя бы обслуживать клиентов. Я всегда был к услугам своих клиентов. В любое время. Поздно ночью. Когда был в ванне. Всегда отвечал на звонки. Я всегда делал свою работу. Был неизменно приветлив и вежлив, приноравливался к клиентам, среди которых было немало людей неприятных, а то и вовсе больных на голову. Я старался, как мог. И что мы имеем в итоге? Я стою, необслуженный, в суши-баре, в чужой стране, без гроша в кармане, с обострением хронической болезни, о которой не то чтобы стыдно, но как-то не принято рассказывать посторонним.

Но теперь все будет иначе. Прежний Тиндейл уже давно бы вскипел от злости. Новый Тиндейл держит себя в руках. Новый Тиндейл сосредоточен и целеустремлен. У стойки есть телефон. Я достаю записную книжку и звоню в Англию.

Я знаю лишь одного человека, который может помочь мне в осуществлении моего плана. Но иногда так бывает, что бывает достаточно и одного.

– Да? – отвечает мне недоверчивый и настороженный голос Биззи.

Мы с Биззи дружим с первого класса. Давайте я рассказу вам о Биззи.

Сразу после выпускного, буквально на следующий день, я пошел в магазин и купил себе костюм. Потратил все свои сбережения. На приличный костюм для своей первой настоящей работы – в туристическом агентстве. Чтобы скопить на костюм, я подрабатывал на выходных в супермаркете, расставляя товары на полках. И Биззи тоже. Но в отличие от меня, Биззи только и делал, что воровал или же помогал воровать своим приятелям. Я всегда был благодарен своим работодателям за то, что они взяли меня на работу, и поэтому я никогда ничего не крал. Но речь сейчас не о том. Это я объясняю, почему Биззи тогда “зарабатывал” в три раза больше меня.

Ему тоже был нужен костюм для его первой работы. И мы пошли в магазин вместе. Пока Биззи выбирал костюм, к нему бочком подошел некий сомнительный товарищ, спросил, какой костюм нравится Биззи, и предложил ему встретиться снаружи. Биззи, у которого было в три раза больше наличности, приобрел костюм вдвое дороже моего за треть той цены, которую заплатил я.

После школы мы “потерялись”, но потом до меня дошли слухи, что Биззи открыл бильярдную. Я решил съездить туда, повидаться со старым другом. Бильярдная располагалась в самом злачном районе города, и когда я приехал, там было закрыто. Хотя должно было быть открыто, если верить табличке “часы работы”. Я попробовал постучаться. Стучался долго и громко, и мне удалось разбудить Биззи. От Биззи изрядно попахивало. В бильярдной было темно и уныло. Кроме двух колченогих облезлых столов и проржавелого пивного бочонка в помещении не было вообще ничего.

Я просил:

– У тебя что, ремонт?

– Нет, – отозвался Биззи.

Мне было искренне его жалко. Потому что, похоже, удача от него отвернулась. Шесть лет спустя до меня дошли слухи, что он отошел от бильярдного бизнеса и купил себе в Шотландии особняк на двадцать комнат и участок земли в сотню акров. Больше я его не жалел.

Однажды я приехал к нему в гости. Он вообще не покидал пределы своих владений, а когда его жена и две дочки выезжали куда-то по делам, они надевали пуленепробиваемые жилеты, и их неизменно сопровождал неразговорчивый дядька – такой квадратный “амбал” с перебитым носом. Все семейство проводило часы досуга, тренируясь в своем собственном тире.

– У моего прежнего босса была одна необычная проблема: слишком много наличности на руках, – объяснил мне Биззи, прижимая к груди винтовку, которую повсюду таскал с собой.

Он держал целую сеть бильярдных, где в бильярд не играли вообще или играли, но крайне мало, однако бизнес процветал и приносил неизменную прибыль. Счастье длилось шесть лет. У Биззи было лишь две заботы: ретивые бильярдисты, которые рвались играть, и настоятельная необходимость быстрее отмывать деньги. Счастье длилось шесть лет. А потом резко закончилось.

Я не знал, жалеть мне его или нет. И сейчас тоже не знаю. Но Биззи – единственный из моих знакомых, кто был связан с крупной международной преступностью. И мне вдруг пришло в голову, что если я знаю специалистов по осветительным приборам в Любляне, Сеуле и Буэнос-Айресе, то и у Биззи должны быть какие-то “завязки!”. Может быть, даже в Майами.

– Это я, Тиндейл.

– Я не знаю никакого Тиндейла, – отвечает Биззи.

– Нет, Биззи, знаешь.

– Я не Биззи, или кого вы там ищете, – говорит Биззи.

– Нет, Биззи. Ты – Биззи. А я – Тиндейл.