Футуризм и всёчество. 1912–1914. Том 2. Статьи и письма - Илья Михайлович Зданевич Страница 8

«гражданская скорбь», что какой там Брюсов, здесь Надсон покажется железным. Ведь одними свободными комбинациями слов общего духа из поэтического произведения не изгонишь. – Так и прут прочитанные усердным автором многие тома отечественной литературы, выползают с предательской откровенностью. Всё это ещё не плохо, не будь этого, то, быть может, он из себя не выжал даже и таких стихов – но только что же это общего имеет с современной жизнью, с поэзией будущего? – Почему они не сожгут свою библиотеку вместо того, чтобы провоцировать современную литературу? И чем они отличаются от Брюсова, разве тем, что тот гораздо раньше и гораздо больше прочёл. – Нет, это примазывание к новому искусству людей, представляющих из себя остаток пережитого, возмутительно. – Возникновение подобной поэзии очень естественно и логично, но двуликая политика самих авторов никуда не годится. Тем более что они всегда апеллируют к такому же пошляку, как и сами, доехавшему до нового стиля обывателю.

Наилучшим образчиком этой плеяды является г. Кульбин115: его бессмысленное кликушество116 проглатывается с удовольствием благосклонными, всегда благосклонными читателями и слушателями декадентской чепухи.

Гг. Маяковский и Кручёных, приставшие к группе позднее117, являются хотя бы непосредственными и одарёнными, но всё же мало общего имеющими с современными задачами поэзии.

Первый из них, на мой взгляд, более яркий, стремящийся искренне к чисто современным достижениям. Другой, проявляющий себя как инициатор. Очень жаль, что он вносит лишнюю путаницу в свою декларацию слова118 – уж очень плоха компания119, слишком очевидны заимствования из лучизма Ларионова (фразы «является скользящей», «слово как таковое»)120 и неужели он сам не понимает, что четвёртое измерение не время, не движение, и вообще, ни что этого порядка121 и совершенно особая вещь, которая может ощущаться, но не открыта пока – не говоря уже об измерениях другого порядка. – Одной нумерацией существующие измерения нельзя сделать новыми.

Тут же он разъясняет, что «Студия Импрессионизма» и «Садок судей», изданные в <1>909—<1>910 годах, появились раньше футуризма122.

В этом никто решительно не сомневается, точно так же, как и в том, что он сам и участники упомянутых сборников ничего общего с футуризмом не имеют – кроме смертной охоты стать футуристами. <1>910 год – время появления официально утверждённого и уже популярного футуризма.

Появление же стихов одного из первых футуристов поэта Palachesci123:

Фру Фру Фру

Уги Уги Уги

Игу Игу Игу

Ага Ага Ага

Поэт забавляется

Безумно

Безмерно

А а а а а

Е е е е е

Пинии

О о о о о

Ууууу

А Е И О У124

относится к <1>907-му году125. Palachesci проповедовал следующее: Глаголы только в неопределённом наклонении (infinitivus)126.

Уничтожение наречий именно времени и места127, ибо футуристы вне таковых. Союзы не нужны128, ибо слова связываются в своей последовательности. Имена прилагательные (во франц, яз.) только отглагольные (напр. rougissant – краснеющий), т. е. имеющие форму причастия, и заключающие динамизм. Прилагательные относительные, выражающие материал – деревянный, золотой и т. д., прилагательные же безотносительные и не имеющие форму причастия чужды динамической поэзии, а выражающие цвета чужды поэзии вообще129.

Числительные не употребляются130 – великий объект футуристической поэзии в бесконечности, а число есть граница.

Употребление междометий расширяется131, так как они выражают то, о чём не может сказать определённо-осмысленное слово.

Знаки препинания пережитки, ныне совершенно никому не нужные132.

Г. Бернер и его группа интуитов133, что-то невозможное по своей безнадёжности, ещё дальше отставшее от какой бы то ни было новой литературы, чем упомянутая группа борцов с общественным вкусом. Это такое безнадёжное пока и ноющее декадентство, что о нём и говорить даже не приходится.

Образовавшийся совсем недавно «Мезонин поэзии»134, кажется, во главе с г. Шершеневичем, пока себя ничем не проявил135, судя же по названию, он не собирается играть роли главного корпуса современной поэзии, если она у них и окажется таковой.

Вышедшие сборники эгофутуристов «Засахарекри»136, неофутуристов137 (непонятно название – так как участники сборника ничего общего с футуризмом вообще не имеют), «Хмель» (орган молодых)138, Сборник Союза молодёжи139 – так мало представляют интересного, что я от разбора их литературных отделов также уклоняюсь.

Что является вещью вполне выразительной и очень яркой, это сборник стихов Антона Лотова140, посвящённый Н. Гончаровой и вышедший только в количестве сорока экземпляров – уже разошедшихся. – Сборник носит название «Рекорд»141.

Вот несколько стихотворений из цикла мелодий.

Уличная мелодия:

ъ ъ ъ ъ ъ ъ ъ ъ

Оз з з з з з з о

Ха дур тан

Еси Еси

сандал гадал

Си Си

Па

Ни ц

Дальше идут ноты (я их не воспроизвожу ввиду затруднения в печати).

И затем рисунок, заканчивающий стихотворение.

Мелодия восточного города:

Хан хан да дашь

Шу шур и дес

Виларь ягда

Суксан кардекш

Мак са Мак са

Яким ден зар

Вакс бар дан як

Заза

Сю сеч базд и

Гар ё зда бе

Мен хатт зайде

Вин да чок ме

Далее идут циклы: Солдатские песни, Цветущий огонь, Хулиганы.

Из последнего интересно стихотворение, состоящее из одних согласных

Счтрп трг ждрв

Смк чпр вчнц

Хд брн рвдч

Шпрз Шркц

Хрфд

Вб зчж хнв

Спржвчнхлш

Стихи Антона Лотова, написанные в 1912 году142, как сказано в предисловии, представляют настоящий образчик современной поэзии со всеми её достоинствами и недостатками.

Г. Лотов очень увлекается Маринетти, против которого теперь энергично восстаёт.

Из числа вышедших книг «Помада»143 г. Кручёных и «Рекорд» г. Лотова являются единственными, где слово начинает быть свободным, но только в «Помаде» присущий автору нежно-сентиментальный дух и неопределённость тенденций делает слово самоценным, не даёт ей право быть серьёзно принятой – и это право бесспорно за г. Лотовым, ярко и определённо эти положения, не теоретически, а в самих произведениях выявившего и пошедшего дальше и показавшего ценность самого звука.

Г. Лотов хорошо понимает, что недостаточно создать новый язык – что ещё важнее создать новое понятие. – Дать старому понятию новое название; даже выдумать целиком новый язык – ещё не значит создать литературу этого нового