Я потрогал её - Иван Сергеевич Клим Страница 8

В городах не видно звезд. Я шел и смотрел под ноги. Курил. Ни о чем не думал, ничего не ждал. Пусть повезет кому-нибудь другому, у меня же были пиво и сигареты. Да и в удачу я не верил.

Дрожащими руками кое-как я попал ключом в замок. Блядский холод, никогда не привыкнуть. В темноте я дошел до кровати. Сел. Снял кеды, заметнул к батарее. Не расстегивая куртки, достал из сумки пиво и жадно приложился. Все в порядке.

Французы говорят, что оргазм это маленькая смерть.

Свободной рукой через джинсы я стал разминать член, подумывая умереть один. Последний день оплаченного интернета был неделю назад. Я закрыл глаза и повернул запылившийся рубильник фантазии. Вот и достиг той меры одиночества, когда некому даже написать по пьяни ночью.

В дверь постучались. Девушки разбежались.

– Открыто.

В детстве бабушка рассказала историю о том, как ее знакомая, не отвечая на телефонные звонки и не открывая дверь соседям пару недель, была навещена почти забывшими о ней родственниками. Выломав дверь, те обнаружили помимо запаха наследства, еще и запах разлагаивающегося трупа. Не знаю, чего моя бабуля добивалась, рассказывая эту историю мне, на тот момент шестилетнему и впечатлительному юнцу, но с тех пор я стараюсь не закрывать дверей изнутри. Та комната не была исключением. Не бояться воров те, у кого нечего красть.

По свету из коридора и голосу, я узнал соседку, Марту. Видимо, слышала, как я вернулся. Не высокая, но и не низкая. Не стройная, но и не толстая. Не красивая, но и не страшная. В общем, обычная, или, как однажды сказал наш общий знакомый: «ебабельная».

Зашла, села напротив, вот-вот заговорит.

– Пьешь?

Еще одна инициативная за день.

– Нет.

– Вижу. Я тоже. Часа два уже.

– Понятно.

– Кажется, ты рад меня видеть? – спросила она, разглядывая мои, ставшие перед ее приходом тесными, джинсы.

Я закинул ногу на ногу.

– А я с Никитой рассталась.

– Это нормально. Давно?

– Ты что, идиот? Я же сказала, что два часа назад.

– Точно, я и забыл. И где он теперь?

– Понятия не имею. Забрал вещи и ушел.

– Ясно. Зачем рассталась?

– Допустим, он трахнул другую. Кроме того, он никогда не умел достойно вылизать пизду.

– Бывает.

– А ты умеешь?

Для кунилингуса не нужны слова. Я подтянул свой рот к ее губам и грубо поцеловал. Кажется, она пила вермут. Я почувствовал кончик ее языка на своих деснах в области задних зубов, а потом она оттолкнула меня. Где там мое второе пиво…

– Я не буду с тобой спать, я пришла горем поделиться.

– Тогда не хлопай сильно дверью с утра, как будешь уходить.

– Свинья, – сказала она и направилась к выходу.

И закрыла дверь. Изнутри. В один день умирают только в глупых книжках и фильмах, это меня немного успокоило, волноваться было незачем.

Было слышно, как она раздевается в темноте, и вещи падают на пол. Мои вещи падали тоже.

Как же, блядь, все просто. Но как же все ненужно.

Марта подошла вплотную. Вместо поцелуя, укусила за щеку. Я укусил ее шею. Она прижалась сильнее, ближе было невозможно. Мои пальцы перебирали ее волосы, сжимали грудь, считали ребра. Обвив шею руками, она повисла на мне и закинула ноги вокруг моих ягодиц. Членом я почувствовал влажность ее вагины. Поддерживая ее за бедра одной рукой, свободной я сдернул покрывало и плавно уложил Марту на кровать.

Зубы немного прикусили ее левый сосок. Она пронзительно выдохнула и тут же сделала неполный резкий вдох, на мгновение, задержав дыхание.

Мои губы скользили все ниже к ее губам. Ненадолго задержались на животе, языком оставив влажное колечко вокруг пупка.

Я чмокнул клитор, как бы приветствуя его.

Мое дыхание обдало жаром нежную кожу ее половых губ.

Пальцами я вцепился в бедра. Так крабы цепляются клешнями за камни перед бурей.

Я смотрел снизу вверх на то, как она сжимает свою грудь; слушал, как она пытается взять ноту за нотой, одна выше другой. И всеми усилиями рук, пытался сдержать ее извивающееся тело. Пока, наконец, она не обмякла. Французы говорят, что оргазм – это маленькая смерть.

Наша общая жажда была утолена. Я сглотнул и лег рядом. Она, не открывая глаз, тяжело дышала. Я слушал, как бьется ее сердце, сначала громко и быстро, потом все спокойнее и все тише и тише. Потом она что-то говорила, кажется, но я уже ее не слышал.

седьмая глава.

С утра, когда я открыл глаза, Марта все еще спала. Дверью она хлопать все же не стала. За нее это сделал я, в надежде, что это ее разбудит. Я поставил чайник и пошел в ванную отлить и почистить зубы. «Что за хуйня?» – подумал я, глядя на свое отражение в зеркале над раковиной. Мой рот растягивался в бардовой улыбке Джокера, сыгранного Хитом Леджером в «Темном рыцаре». Я вспомнил вчерашний вечер, смыл с себя этот засохший вагинальный макияж, почистил зубы и вернулся в комнату. Марта вовсю собирала вещи, разбросанные по полу, встряхивала и одевала их в последовательности противоположной той, в которой снимала накануне.

– Блядь, у тебя что, месячные? – выругался я.

– Ну да, – не понимая, какой ответ я еще хочу от нее получить, сказала она.

Да и я, собственно, тоже не понимал, к чему ругаюсь. Просто наступил новый день.

– Ну ладно. Кофе хочешь?

– Мне некогда, я и так почти опаздываю на работу. Вечером зайду. Ты не против?

– Нет.

И она ушла до вечера. Я не помню, кем точно Марта работала, но это, определенно, было скверно. Мне хотелось трахаться, теперь же придется ждать вечеров или просыпаться с утра пораньше, что еще хуже.

Весь день я не вылезал из-под одеяла.

Марта вернулась позже, чем была должна. Я поцеловал ее и начал запускать руки под юбку.

– Подожди, – прервала она меня и отошла на полшага. – Посмотри мне в глаза и скажи, что видишь?

Словесная прелюдия, ну, пусть так.

– Красивые, вдохновляющие, глубокие. – И это была чистая правда, если разговор заходил о глазах. Я всегда восхищался необычными глазами и никогда не забывал, если встречал такие, ведь у каждого они индивидуальные. Как вагины. Правда на вагины память у меня была плохая. Я изучил досконально и навсегда запомнил лишь одну.

– Да нет же, я не совсем про глаза. Но спасибо. Посмотри внимательнее.

– Женщина, я не понимаю, что ты хочешь услышать.

– Реснички! У меня новые