Сергей Фомичёв - Все косяки мироздания Страница 9

– Вы всё же не поняли, – возразил всё тот же собеседник. – Заказчика не устраивает этот ваш стихийный креационизм или как вы его там называете?

Они беседовали между прочив в заведении Феликса и хозяин делал вид, что не прислушивается к чужому разговору, но иногда будто порывался что-то сказать, как отличник, что порывается подсказать ответ приятелю-троечнику.

На этот раз дизели явились в подобающих служителям веры одеждах, хотя говорили по-прежнему с интонацией гангстеров.

– Вероятно, мы вынуждены будем прекратить наше сотрудничество, – сказал второй из визитёров, который до сих пор молчал.

– Если только… – начал третий, намекая интонацией на некое альтернативное решение.

– Если только что? – уцепился Ухтомский.

– Если только, вы не дадите иную интерпретацию, – завершил мысль первы1й дизель. – Такую, какая в полной мере удовлетворила бы заказчика.

Боязнь оказаться без средств к существованию заставила Ухтомского резво пошевелить мозгами. Он уже вывел для себя аксиому, что основа всякого фандрайзинга, тем более научного, – обещать не то, что ожидаешь получить на выходе ты, а то, чего ожидает от тебя донор. И раз уж копросфера вызывала такую неприязнь Ватикана, следовало измыслить нечто противоположное ей. Но что? Сущность, которая сопротивляется сбоям и ошибкам, которая стоит над схваткой? Пожалуй, что так. И подобная сущность у Ухтомского в запасе имелась, хотя до сих пор он рассматривал её вовсе не в рамках проекта.

– Великий Аттрактор, – произнёс он едва дыша.

– Расскажите нам о Великом Аттракторе, – одобрительно кивнул первый дизель.

– Это мощнейшая гравитационная аномалия, монсеньоры, которая расположена в созвездии Наугольника, или Нормы по-вашему, по-латинскому. Не буду сейчас вдаваться в скучные подробности, но по моим предположениям аномалия находится в некоем резонансе с копросферой. Мало того, являет собой в определённом смысле её противоположность.

Несложной словесной эквилибристикой, Ухтомский собирался впарить папе Великий Аттрактор за искомое божество. Но парни оказались сообразительнее, чем он полагал.

– Это не вариант, – заявил немного разочарованно второй дизель. – Аномалия нас никак не устраивает. Поймите же, Ухтомский, искомая нами сущность не может оказаться ни ошибкой, ни аномалией, ни флуктуацией. Мы ищем нечто всеобъемлющее, основополагающее. Почитайте на досуге теологическую литературу, в конце-то концов.

Ухтомский поморщился. Гости ждали.

– Антикопрон, – выложил он последний козырь.

– Так! – кивнул третий дизель. – Уже теплее.

– Я исхожу из той простой логики, монсеньоры, что у каждой частицы есть антипод, – спешно пояснил Ухтомский. – А раз так, то должен он быть и у копрона.

Новый поворот в теме вроде бы удовлетворил эмиссаров Ватикана, по крайней мере, они передали Ухтомскому очередной чек. Правда тут парни попали в плен дихотомического мировоззрения, посчитав, что раз уж он антикопрон, то и пахнуть обязан ландышами. На самом деле ничего подобного из объяснений Ухтомского не следовало. То что аннигилирует с дерьмом вовсе не добродетель. Это такое же точно дерьмо, просто с обратным знаком. И оценки морально-этические тут неправомерны. Математика равнодушна к этике.

Так или иначе, Ухтомскому опять удалось провести Ватикан. И муки совести, как это случалось раньше, его теперь не терзали. Нельзя приготовить яичницу, не разбив яйцо.

***

Клейнберг готовил яичницу, разбивая яйца по старой привычке сперва в стакан, и только потом, изучив содержимое на просвет и понюхав, выливал разом на сковороду. Тухлых яиц не попадалось ему уже много лет, но привычка, как говорится, вторая натура.

– Будете? – с явной неохотой предложил он.

– Нет, – поспешно ответил Ухтомский, хотя, услышав вопрос, сразу почувствовал голод.

Впрочем голод пропал, как только кухню наполнил чад от пригоревшего масла. Сосед любил хорошо прожаренное блюдо.

Он поедал омлет медленно, тщательно пережёвывая каждый поддетый вилкой кусок и ничуть не смущаясь присутствия гостя. Затем он убрал сковороду в мойку, плеснул на неё кипятка из чайника, и, достав из шкафчика две крупные чашки, вопросительно посмотрел на гостя.

Отказаться от чая Ухтомский не смог. Старик умел выбирать и заваривать чай. Знал в этом толк.

– Кто-то скупает битый асфальт, – сообщил Ухтомский, сделав пару глотков. – Боюсь, скоро бомжи разворотят все улицы.

– Всё растащили, – вздохнул Клейнберг. – Всё прахом пошло.

– Да уж, – поддакнул Ухтомский.

– А ведь какая страна была! Боже мой! Пока из неё евреи не уехали!

– Кхм, – поперхнулся чаем Ухтомский. – Я думал, были и другие причины.

– О чём вы говорите?! – старик прервал восклицание и пристально посмотрел на гостя. – Вы что, заделались антисемитом? Как этот ваш саблезубый революционер?

– Чё не антисемит, – заступился за приятеля Ухтомский. – Просто его иногда заносит. А я… я вырос на песнях Высоцкого, книгах Стругацких и учебниках Перельмана. Как я могу быть антисемитом?

– Молодой человек, – грустно и даже укоризненно произнёс Клейнберг. – Знали бы вы, сколько теперь встречается антисемитов, выросших на Перельмане, Стругацких и Высоцком. Особенно в последнее время. Особенно в последнее…

Они помолчали, проклиная про себя неладное время.

– Асфальт принимает китаец. Зовут Хай Вэй, – вернулся к теме Ухтомский.

– Хайвэй? – усмехнулся Клейнберг. – А что? Подходящее имя для скупщика асфальта.

О китайцах он мог говорить спокойно, не дёргаясь, и даже делать некоторые обобщения. Старик вообще любил размышлять на отстранённые темы.

– У нас боятся китайцев и восхищаются Китаем, – сформулировал неожиданно он. – В то время как всё должно бы было обстоять с точностью до наоборот. Китайцы обладают трудолюбием и предприимчивостью, Китай обладает ядерным оружием и национально-освободительной армией. Почему мы боимся трудолюбия больше армии?

Удовлетворив таким образом страсть к обобщениям, Клейнберг перешёл к конкретике.

– А что если они производят из асфальта, например, нефть? – предположил он. – У них ведь нехватка нефти. Растущая экономика и всё такое. Вот они и скупают асфальт. По сути что такое асфальт? Это всё те же углеводороды, только состоящие из длинных молекул. Их нужно расщепить на молекулы поменьше только и всего.

Старик знал, о чём говорил. Именно он в своё время придумал, как с помощью нехитрого приспособления из бросового полиэтилена получать качественный этанол. Нобелевскую премию Клейнберг, конечно, не получил, но все окрестные бомжи признали его авторитетом, хотя сам старик бомжей весьма и весьма недолюбливал.

– Крекинг! – проявил познание в вопросе Ухтомский. – Но ведь это крайне невыгодно, получать нефть из асфальта!

– Бросьте! У китайцев много дешёвой рабочей силы и энтузиазма. Они любой бизнес сделают рентабельным. Собери миллион китайцев, приставь к работе и дело пойдёт.

– Но сколько бы их не собрать, они же не будут раскалывать молекулы вручную, с помощью зубила и молотка?! – Ухтомский представил, как это могло бы выглядеть, и улыбнулся.

– Кто знает, кто знает, – благодушно отмахнулся Клейнберг. – Но и недооценивать их не стоит. Они умеют работать. И умеют ждать. Как говорится, если долго плыть по течению, то проплывёшь мимо сидящего у реки китайца.

Конец ознакомительного фрагмента.