Владимир Козлов - Домой Страница 9

– Какие ценности при социализме? Ты что? Может, сразу после революции или в двадцатые, тридцатые какие‑нибудь ценности и были… Но как я себя помню, никаких ценностей… Финский гарнитур – вот была ценность. Или телевизор «Рубин». В крайнем случае, туфли «Саламандер». Но не партия, не коммунизм, не Ленин… Все это – фальшак, пустышка, то, во что никто…

Звонит телефон Сереги. Он берет его со стола, подносит к уху.

– Да, привет… Все понял, спасибо. Пока.

Он кладет телефон обратно в кучу бумаг, смотрит на меня.

– Ты голодный?

– Нет. Съел, когда шел от метро, какой‑то хотдог. Я про другое говорю…

– Ладно, я тебя понял. Думаешь, я на тебя забил? Делом твоим не занимаюсь? Занимаюсь, но пока еще без результатов. Может, будет что‑нибудь сегодня к вечеру…

– Ну хоть что‑нибудь конкретное ты мне можешь сказать? Кто за всем этим стоит? Что это такая за подстава? Или не подстава?

– Не спеши. Я же сказал – процесс пошел, запущена машина. Я уже затронул эту тему. С теми, кто реально что‑то может выяснить. По своим каналам, соответственно… Ну, и жду теперь от них ответа. Все как‑то формализовалось, я тебе скажу. Раньше можно было просто прозвониться, все пробить за пять минут. А сейчас любой, прежде чем что‑нибудь сказать, будет думать – а не повредит ли мне, если я скажу… Помнишь, как у нас в агентстве было весело, неформально? Год девяносто пятый, девяносто шестой…

– Как я это могу помнить? Я в две тысячи первом пришел…

– Да, ты прав. А тогда, в начале, нас шесть человек работало: я, Антон, Санчес, Инна – секретарша и одновременно менеджер по продажам – и бухгалтер Марья Павловна. И курьер еще – Денис его, кажется, звали… Студент, любитель тяжелой музыки, все время с цепями какими‑то и с браслетами, «хаер» до пояса… Вечером, как работа закончится, посылаем Дениса за пивом – не в магазин, а к ларьку, где пиво разливное, непастеризованное. Он приносит несколько бутылей – «полторашек». Мы врубаем музыку – «Нирвану» или «Оборону» и устраиваем танцы. До двенадцати ночи или позже. Марья Павловна, правда, участия не принимала – уходила домой. Все же, человек другого поколения. Ей уже тогда было лет сорок… Или, может, меньше… Но нам все равно казалась старухой… Ладно, все это дела давно ушедшие…

В колонках звякает «напоминалка». Серега смотрит на экран.

– Слушай, Леха, у меня сейчас должна быть встреча… Через пять минут. Давай, я, может, посажу тебя в переговорную? Посидишь, телевизор посмотришь… А за это время, может, мне что‑то сообщат…

– Нет, я лучше прогуляюсь… Сумку и рюкзак оставлю, ладно?

– Без вопросов. И подходи тогда сюда часам к восьми – к концу работы, как бы. Сходим куда‑нибудь поужинать.

«Гродно – Варшава»

Место: Польша

Дата: 02/08/1993

Время: 14:44

Музыка: Two Unlimited – «No Limit» (в переводе на польский язык)/нет

Моргала вывеска «Секс – шопа» – видно, хозяин забыл ее выключить утром, или ему было по херу. В музыкальном киоске играла польская перепевка «No Limit» – она в Варшаве звучала повсюду и меня уже основательно заебала. Мы сидели в тени под навесом платформы и тянули из банок пиво. Питон договорился с хохлами, что мы можем «работать» на Восточном три часа в день – с двух до пяти.

– Автобус, – сказал Батон. – «Гродно – Варшава». Вставайте, хули сидите? Пошлите, ебнем кого‑нибудь, а то бабок ни хуя не осталось…

– Идите вы с Малым. – Питон смял жестянку от пива и швырнул мимо мусорки. – Мы с Сушей прошлый раз подходили. Один хуй…

Красный пыльный «Икарус» подъехал к платформе. Из него начал вылазить народ. Пацан в черной кепке – бейсболке вытаскивал из багажника картонные ящики. Я закрыл глаза. От пива и жары меня клонило в сон.

– Э, ты че, на хуй, не понял? – орал Батон. – Вообще, бля, нюх потерял? У тебя ж, блядь, столько

– Короче, даешь нам полсотни баксов и делай потом, что хочешь со своим барахлом, – сказал Саня.

– Не, ребята, вы поймите… Это же не от хорошей жизни. Надо как‑то зарабатывать… У меня жена, ребенок маленький…

– Хоть, бля, целый детский сад, – сказал Батон. – Нас не ебет. Тебе, бля, русским языком говорят – пятьдесят баксов, если хочешь отсюда уйти… Ну, уйти ты, ясный пень, можешь, но «Рояль» твой и сигареты останутся. Понял?

– Подождите, ребята, не надо так… Давайте с вами поговорим…

Голос был знакомый. Я открыл глаза и посмотрел на пацана. Это был Серега Староградцев. После олимпиады по русскому я встречал его пару раз. Он все‑таки поехал поступать в Москву. Не поступил. Говорил, что будет поступать в наш пед на следующий год, чтобы откосить от армии. На втором курсе я редко ходил в институт и не знал, поступил он или нет.

Я поднялся со скамейки, подошел.

– Э, пацаны, погодите. Я его знаю…

Серега повернулся, посмотрел, заулыбался.

– Ну, не ожидал тебя здесь встретить… Вот сюрприз. Знаю, что коммерцией ты, вроде, занимался, но чтоб рэкетом…

Мы пожали руки. Я повернулся к Батону с Саней.

– Пацаны, давайте мы его отпустим. Я его еще со школы знаю – вместе были на олимпиаде…

– Заебал ты, – огрызнулся Чика со скамейки. – И так бабок нет, на нулях сидим. Время, блядь, еще такое – автобусов мало…

– Ладно, не выебывайся, – сказал Питон. – Если это Сушин друг, то хули нам его ебать?

Саня и Батон сели на скамейку. Я спросил Серегу:

– Как ты все это провез через таможню?

– Договорился с водилой автобуса. У них всегда есть, куда спрятать…

– И куда ты сейчас?

– В одно место здесь, в Варшаве. Скину – и домой. До Гродно или до Бреста – разницы большой мне нет, потом на поезд – и домой.

– А как ты повезешь все это барахло? Ты ж не дотянешь сумки до трамвая…

– На такси.

– Давай, помогу донести до стоянки.

– Спасибо.

«Я шагаю по Москве»

Место: Москва

Дата: 16/11/2006

Время: 19:04

Музыка: нет

Стемнело. Сыплет мокрый снег. По салону сотовой связи носятся прыщавые холуи в одинаковых желтых рубашках. В мажорном кафе свет погашен, горят только свечки на каждом столе. Два толстых дядьки в костюмах уткнулись в экраны ноутбуков. Горят красные стоп – сигналы машин в длинной пробке – где она кончается, не видно. Впереди сигналят. Дебильно улыбается девка на рекламе духов. Швейцар в красном лапсердаке с позолоченными полосками придерживает дверь мужику. Мужик трындит по – английски в мобильник. В ресторане две уродливые бабищи тянут из больших бокалов красное вино. К их столику спешит халдей в белой рубахе, с черной бабочкой. В «минималисткой» витрине лежит кусок изогнутой светящейся проволоки. На постере банка растянуло рты в улыбке семейство яппи. «Расплатись картой VISA – получи автомобиль». «Рождественский вклад – выиграй приз». «Новоселье без первоначального взноса». «Ищешь, у кого одолжить? Получи кредитную карту за 20 минут и трать, сколько хочешь».

Как было, блядь, хорошо, когда деньги ничего не значили в жизни. Когда начинаешь понимать, что такое деньги, детство сразу кончается. В шестом классе я сидел за партой с Выдрой. Ее все ненавидели за то, что она «шестерила» учителям. Я тоже ее ненавидел. Но иногда, когда на уроке было скучно, мы с ней болтали. И однажды она мне сказала: «В жизни самое главное – деньги. Будут деньги – будет все». Да этого никто мне ничего подобного не говорил. Дома у нас о деньгах вообще говорили мало. Мама воспитывала меня на «духовных ценностях» – на книгах, на фильмах. Мы с ней два раза в неделю ходили в кино. Иногда – три. Билет стоил пятьдесят копеек. Мама работала бухгалтером и зарабатывала, наверно, неплохо по тем временам. Я никогда не знал точной цифры – мне это было неинтересно. Почти до девятого класса мне было плевать, во что я одет и обут. Все вещи всегда покупала мне мама – в универмаге или в детском мире. Каждую неделю она мне давала рубль – двадцать на школьные обеды и столько же на булочки в буфете и прочие «карманные расходы». Даже когда в одиннадцатом классе мы с Саней начали фарцевать, деньги были не главным – хотелось просто понтонуться, выделиться, что‑то доказать…

Захожу в метро. В вестибюле – не протолкнуться. Плотная толпа волочет меня к турникетам. Сзади базарят два чувака.

– Это что еще за ебатень? Откуда столько народу?

– Гастарбайтеры, бля, кто ж еще? Из‑за них ни пройти, ни проехать… На хуй они здесь нужны?

– Как это, на хуй нужны? А улицы кто будет подметать?

– Без них справимся. Своих алкашей, бомжей выгоним – пусть работают, а то хули они – только бухают…

– Да, правильно. А гастарбайтеров всех, на хуй, за город – и стрелять.

– Нет, лучше не стрелять, а взрывать. Если стрелять, то закапывать надо, а так – мелкие куски останутся, их собаки пожрут.

– Собак тоже надо взрывать. Заебали уже – по городу бегают стаями. Как будто не Москва, столица, а какой‑нибудь Урюписнк…