Джефф Нун - Автоматическая Алиса Страница 9

«Козодой!» – позвала она, – «ну-ка иди сюда, сейчас же!»

Попугай, конечно, и ухом не повёл. Да и как он мог? Попугай был за тысячу взмахов крыльев от неё, и к тому же Алиса была к тому времени втащена в сомнительную безопасность громыхающей избушки. Оказалось, что это Селия ухватилась за её лодыжку в последний момент. «За этим попугаем!» – крикнула Алиса, указывая в проём.

За далёким попугаем и устремился Пабло, направляя шагающую, трясущуюся избушку к очерченному железными воротами выходу. Джеймс Маршалл Хентрэйлс тем временем бренчал своими кукольными пальчиками по струнам своей гитары, извлекая шквал нот из инструмента. (ШВАНЦ! ФИЗЗЛ! УИИИ! СНАЗЗБЛ! КУИТ!) Алиса прикрыла уши! «О, Боже!» – сказала она, – «что за ужасная шумовка!»

«Ведь я говорил тебе!» – проревел Пабло, перекрывая шум, в то время как Джими начал петь песню под названием «Маленькая Мисс Без-Крыши». Алиса не могла толком понять слов, но навязчивый припев «Ма-а-аленькая мисс без крыши…» позволил ей предположить, что песня была о проблемах бездомных.

Когда Джими Хентрэйлс вошёл в длинное и громкое соло, заставив избушку затрястись ещё сильнее, Алиса, крепко уцепившись за дрожащий верстак, крикнула Пабло: «К какому из искусств Вы относите своё ремесло, мистер Огден? Ведь мне кажется, ваше последнее произведение совершенно бессмысленно!»

«Я зову своё искусство накренизм» – заявил Пабло, продолжая бороться с рычагами, – «это позволяет мне не особо следить за правильностью моих созданий. И в самом деле, прежде я называл своё искусство грубизм, а потом хамизм, но эти ярлыки казались слишком грубо, хамски очевидными. А ещё до этого я занимался клеизмом, это когда все части склеиваются вместе, а незадолго до того – гадизмом, когда у меня была лишь малейшая догадка о том, что я делаю. Но потом я осознал, что я не имел и догадки, и я стал размышлять о своих творениях, и назвал это размышлизмом. Но всё это мне не подходило. Так что я назвал это ботизм, потому что все мои скульптуры были как бы в ботинках. А потом сваризм, ибо разве я не был крайне сварливым, делая их? А потом кубизм, ибо я собирал из кубиков потерянные мгновения. Но это ярлык показался мне столь ограничивающим, поскольку к тому времени я уже делал тварей из тварей! Так что я назвал своё искусство зоодизм. А потом гриппизм, ибо я не мог перестать чихать. А потом жевизм, ибо не мог перестать жевать. А потом голубизм, ибо не мог перестать красить всё голубым. Овцизм: скульптуры, изображающие овец. Едизм: скульптуры, изображающие время обеда. Я также посвятил себя уклонизму, алкоголизму, молодому пижонизму, иудаизму, похотизму, нудизму и псевдизму. Потом я бегло прошёлся по ктоизму, ибо кто я вообще был такой, чтоб делать столь незаконных тварей? И наконец, миновав много странных очередизмов в ожидании подходящего ярлыка, я и пришёл к накренизму, ибо мой разум весьма накренился, пройдя через такое разнообразие. Вот почему Исполнительные Гады так ненавидят мою работу: они не могут терпеть всё, что хоть немного набекрень.»

Тем временем Джеймс Маршалл Хентрэйлс закончил своё безумное соло и приступил ко второму куплету своей песни, аккомпанируя вкрадчивой гитарой.

«Ворота уже близко, Алиса» – закричал Пабло, перекрывая своим голосом пение.

И в самом деле, избушка подогнула свои курьи ножки, чтобы присесть на корточки в каких-то пяти метрах от выхода из непросто сада.

Джими Хентрэйлс всё ещё продолжал свою штормовую игру, когда две девочки бегом направились к воротам, а Пабло крикнул им вслед: «Берегись змей, Алиса; им не понравится, что Селия покидает сад…»

И, вообразите, сделав лишь несколько шагов по росистой траве, Алиса услышала жуткий шелестящий звук за собой; вообразите также её удивление, когда, как ей показалось, целые сотни ползущих змей появились в спешке из живых изгородей, все горя желанием вонзить свои ядовитые зубы в её лодыжки!

Глава V – Длинная лапа закона

Змеи, змеи, змеи! Повсюду вокруг Алисы слышался свиссстящий и шипящщщий звук, в то время как стоузловое сссплетение змей ссструилось, мешшшаясь, отовсюду. Было половина восьмого утра и Селия, Автоматическая Алиса, волоком тащила Настоящую Алису к выходу из сада. Солнце всходило над живыми изгородями, освещая радужные переливы шеренг Подручных Исполнительных Гадов. Алиса мельком оглянулась на внезапный скрип позади и увидела ходячую избушку Пабло Огдена, ковыляющую обратно к центру сада. А в следующий момент она уже бежала к железным воротам и по пути прыгала через множество змей. «Похоже, всё что я делаю в 1998» – сказала Алиса сама себе на бегу (и на прыгу), – «это бегаю! Бегаю, бегаю, бегаю! В 1860 так никогда не было: напротив, днем в тот год я могла позволить себе не побеспокоиться, чтоб встать с кресла. Даже для урока писания! Может быть, все в будущем всё гораздо быстрее? Так я никогда не переведу дыхание, что уж говорить о поимке попугая!»

«Быстро, Алиса, быстро!» – закричала Селия, напуганная змеями, утаскивающими её обратно в сад. – «Ворота прямо перед нами!»

Они сделали это как раз вовремя. Селия рывком открыла железные ворота своими тербо-реактивными руками (несмотря на то, что мириады змей вонзали свои зубы в её фарфоровые лодыжки) и буквально пропихнула Алису в следующую сцену. Селия с лязгом захлопнула ворота за собой (расплющив в процессе змеиную голову). «Вам очень не повезло, мистер Озмеевший Подручный!» – пропела Селия, довольно радостно.

Вот так Алиса и Селия проложили свой путь на улицы Манчестера.

Алиса никогда прежде не слышала такого адского шума, такого буйства, такой какофонической демонстрации визга и воя! И в такое раннее утро! Это было даже похлеще ужасного шума, который Джеймс Маршалл Хентрэйлс производил при помощи своей ужасной шумовки. Алиса и Селия стояли на краю широкой улицы с крайне оживлённым движением; позади них были ворота непросто сада, откуда слышалось бессильно-яростное шипение змей. По дороге перед ними проносились (со скоростью более двадцати миль в час!) тысячи ревущих металлических коней, извергающих из своих задов струи пахучих газов. На каждом коне был седок, крепко вцепившийся в седло (ни один из них не выглядел вполне по-человечески).

«О Боже!» – крикнула Алиса Селии. – «Ну и вонь! Я никогда прежде не видела так много коней.»

«Это не кони» – сказала Селия, – «это экипажи.»

«Ну, во всяком случае они чем-то смахивают на коней.»

«Эти транспортные средства – безлошадные экипажи.»

«Откуда ты знаешь, что экипажи – безлошадные?» – спросила Алиса.

«Потому что не существует никаких настоящих коней, которые тянули бы их очертя голову.»

«Я и не знала, что настоящие кони умеют чертить. А маслом рисовать они умеют?»

«Алиса! Ты ведь должна понимать, что я имею в виду!» – вскричала Селия. – «Безлошадые экипажи – это термин, которым люди будущего называют экипажи, которые не приводятся в движение лошадьми.»

«Это нечто вроде беспроигрышной лотереи?» – спросила Алиса.

«Что ещё за беспроигрышная лотерея?» – спросила Селия.

«Конечно, лотерея, которая никому не проигрывает.»

«Алиса, я уже начинаю уставать от твоей зацикленности!» – ответила Селия. – «Только совместными усилиями мы можем сбежать из этого мира будущего и таким образом проложить свой путь в прошлое. Мы с тобой не то что бы совсем близнецы. Твои чувства, моя логика – девочка и кукла. Только разделив этот путь, можем мы вернуться домой. Разве не очевидно?»

Алисе было не очень-то видно, главным образом вследствие того, что она была слишком поглощена изучением огней и криков над домами на противоположной стороне улицы. Алиса знала наверняка, что Козодоя привлекут эти цвета и шум, и (заметив небольшой просвет в шустром дорожном движении) Алиса ступила на дорогу. Ну и дела: один из столь-безлошадых экипажей чуть не сбил её. На самом деле, это транспортное средство долбануло Алису по локтю! «Уййййяяяяяяяя!» – уййййяяяяяякнула Алиса, отлетев обратно на тротуар. – «Больно же!»

«Более подходящее имя для безлошадой повозки – автоматическая лошадь» – холодно заметила Селия, потирая алисину руку своими фарфоровыми пальцами. «Но в эти ещё-грядущие дни люди слишком заняты, чтобы называть вещи полными именами, так что они называют свои транспортные средства авто-кони. Что они иногда даже ещё более укорачивают, говоря авто.»

«Может, оно и так» – ответила Алиса (сердито, ведь у неё болела рука), – «но в наши дни мы называли лошадь лошадью, а экипаж экипажем, и не было такой вещи как безлошадый экипаж, ибо экипаж не тронулся бы с места, если бы в него не была впряжена лошадь.»

«Алиса, не пора ли тебе признать, что мы теперь пойманы в будущем. Нам следует выучить все уроки, которые это будущее уже успело преподнести нам. Поверь мне, дорогая моя, то что мы видим перед собой

– это автострада.»

«Ненавижу уроки» – надулась Алиса, пытаясь унять боль в своём ушибленном локте, – «но я хотя бы знаю, что множество коней образуют стадо.» (Как же горда была Алиса, указав на это Селии!) «Я полагаю, ты ещё узнаешь, моё бледное кое-в-чём подобие» – мягко заметила Селия, – «что бывает стадо скота, стадо бизонов, или даже стадо слонов. Но не бывает стада коней. Зато бывает табун коней. Но когда кони автоматизированы, они образуют автостраду. Её то мы и наблюдаем в данный момент.»