Грэм Грин (USA) - Выигрыш Страница 9

– Садитесь, мистер Бертрам, – предложил мне хозяин отеля. Он придвинул ко мне пачку сигарет. – Курите?

У него была вежливость человека, загубившего уже на своем веку не одного мученика.

– Спасибо, – ответил я.

– Погода не такая хорошая, как можно было ждать в эту пору года.

– Но уж лучше, чем в Англии.

– Надеюсь, вам у нас нравится?

Это, на мой взгляд, была обычная вступительная фраза – чтобы только показать: лично против меня он ничего не имеет, но, знаете, неприятная обязанность… Скорее бы уж он переходил к делу.

– Очень нравится, спасибо.

– И ваша жена всем довольна?

– О, да, да!

Он выдержал паузу, и я подумал: вот сейчас он начнет…

– Кстати, мистер Бертрам, – сказал он, – вы, по-моему, тут в первый раз?

– Да.

– Мы очень высокого мнения о нашей кухне. Считаю, что вряд ли найдете лучше во всей Европе.

– Безусловно, вы правы.

– Не хочу надоедать вам, мистер Бертрам, ради Бога, простите меня великодушно, если что-нибудь не так, но мы заметили, что вам не совсем нравится наш ресторан, а мы очень заинтересованы в том, чтобы вы и ваша жена чувствовали себя счастливыми здесь, в Монте-Карло. Вас что-нибудь тут не удовлетворяет: сервис, кухня, вино?…

– О, нет. У меня нет жалоб. Абсолютно никаких жалоб.

– Не думаю, чтобы они у вас были, мистер Бертрам, я уверен в нашем сервисе. Я пришел к выводу – простите уж мне мою бестактность…

– Не волнуйтесь. Я слушаю.

– Мне известно, что наши клиенты из Англии часто испытывают определенные трудности с деньгами. Небольшая неудача за игральным столом в наши дни кого угодно может легко выбить из привычной колеи.

– Думаю, вы недалеки от истины.

– Поэтому я пришел к выводу, мистер Бертрам, что, возможно, как бы это выразиться… Вы, как это часто случается, немного… вы, простите меня… ограничены в средствах?

У меня пересохло в горле – наконец мгновение, которого я ожидал с отчаянием, наступило. Смелые и искренние слова, нужные для такого случая, сразу не нашлись.

– Ну? И что? – спросил я.

На стене висел портрет князя Монако, а на столе стоял огромный письменный прибор. В напряженной тишине я услышал громыхание поезда…

Хозяин отеля между тем продолжал:

– Поймите, администрация как казино, так и нашего отеля очень заинтересована – действительно, очень заинтересована, – поймите, у нас здесь очень специфическое положение, мистер Бертрам… Мы, кстати, – усмехнулся он, глядя на кончики своих пальцев, – не совсем обычные сотрудники отелей. Мы принимаем здесь клиентов, о которых заботимся и которых любим… ну, скажем, на протяжении тридцати лет, – медленно произносил он каждое слово. Нам доставляет удовольствие считать их своими друзьями. Вы, вероятно, знаете, здесь, в нашем княжестве, существует давняя традиция… ну, как бы это выразиться поточнее… предупредительности и деликатности, мистер Бертрам. Мы не выдаем фамилии наших гостей. Мы сохраняем уйму других, более деликатных секретов.

Больше я не мог выносить пустозвонства этого человека. Его поведение по отношению ко мне походило уже на китайскую пытку водой, когда на голову жертвы, закрепленную железным обручем, падают в одно и то же место капли воды, замучивая человека насмерть. Я прямо выпалил:

– Мы доведены до крайней степени нищеты – вот вам весь наш конфиденциальный секрет.

Хозяин отеля снова усмехнулся, глядя на свои ногти:

– Об этом я уже догадался, мистер Бертрам, и поэтому, надеюсь, вы примете небольшой заем. Как друг мистера Друтера. Мистер Друтер – наш постоянный клиент, и нам было бы очень неприятно, если бы его друг чувствовал себя неуютно в нашем отеле.

Он поднялся, поклонился и протянул мне конверт. Я чувствовал себя школьником, получившим за хорошее поведение вознаграждение из рук самого епископа. Затем он проводил меня до двери и тихо, доверительно посоветовал:

– Попробуйте нашего вина «Шато Груад Ляроз» 1934 года – не пожалеете.

В номере я распечатал конверт и пересчитал купюры.

– Он занял нам двести пятьдесят тысяч франков.

– Это просто грандиозно!

– Вот что значит быть другом Гома. Жаль, но мне начинает нравиться этот сукин сын.

– А как же мы сможем вернуть ему эти деньги?

– А это уже заботы Гома: мы ведь из-за него задержались здесь.

– Мы будем их расходовать очень осторожно и осмотрительно, правда, милый?

– Нет уж, хватит с меня этого кофе с булочками! Сегодня мы устроим праздник: отметим наконец по-настоящему нашу свадьбу!

Меня не прельщало вино «Груад Ляроз» 1934 года. Я нанял автомобиль, и мы поехали в небольшую горную деревеньку. Вдоль дороги тянулись серые скалы и желтый можжевельник, отливающий золотыми бликами в лучах заходящего солнца.

Оно медленно опускалось между холодными плечами холмов, среди которых задерживались тени. На улицах бродили мулы, и автомобиль был слишком большим, чтобы проехать до гостиницы. В сельской гостинице стоял один-единственный огромный стол, приблизительно на пятьдесят персон. Мы в одиночестве сидели за ним и наблюдали, как постепенно наступает вечерняя мгла. Нам подали местное красное вино – не очень высокого качества – и жирных поджаренных голубей, и фрукты, и сыр. В соседней комнате царило веселье, местные крестьяне потягивали самодельное вино. Вскоре мы уже чуть различали в ночных сумерках огромный горный хребет.

– Тебе тут приятно? – спросил я.

– Очень, – ответила Кэри.

Немного спустя она сказала:

– Мне так не хочется возвращаться в Монте-Карло. Давай отправим назад автомобиль, а сами останемся здесь. Сегодня мы обойдемся без зубных щеток, а завтра походим по здешним магазинам.

Последние слова она произнесла с особенной интонацией, как будто мы остановились в роскошном отеле, а шикарная улица Рю-де-ля-Пэ находилась сразу же за углом.

– Зубную щетку мы купим у Картье, – предложил я.

– А потом сходим в «Ланвин» и возьмем там две пижамы самого высокого качества, – подхватила она предложенную мной игру.

– Мыло мы найдем у Герлена.

– И еще дюжину батистовых платочков – на Рю-де-Ривали.

Наконец она исчерпала свою фантазию:

– Больше я ничего не могу придумать, а ты? Ты ходил по этим магазинам со своей Грязнулей?

Грязнуля – кличка, которую Кэри придумала для моей первой жены: она была темноволосая, полная и сексуальная, с глазами пекинского мопсика.

– Никогда, – уверил ее я.

– Мне нравится бывать там, где еще никто не наследил.

Я глянул на наручные часы. Они показывали десять. Еще полчаса езды на автомобиле.

– Пожалуй, нам пора возвращаться, – предложил я.

– Но ведь еще совсем не поздно.

– Понимаешь, сегодня я хочу по-настоящему испытать свою систему. Если я буду делать ставки двухсотфранковыми фишками, то смогу выиграть значительную сумму.

– Ты собираешься в казино?

– Конечно.

– Но это ведь похоже на воровство.

– С какой стати? Он занял нам деньги, чтобы мы наслаждались, получали удовольствие от жизни.

– Половина этих денег принадлежит мне. Ты не имеешь права рисковать моей долей.

– Дорогая, будь умницей. Мне нужны все деньги. Система требует капитала. Если я выиграю, ты получишь назад свою половину, и еще с процентами. Мы оплатим все счета и, если тебе захочется, снова приедем сюда и проведем в этой тихой горной деревушке остаток нашего свадебного путешествия.

– Ты никогда не выиграешь. Чем ты лучше остальных посетителей казино?

– В отличие от них я неплохой математик.

Бородатый старик провел нас темными улочками до автомобиля. Кэри шла молчаливая и задумчивая, даже не позволила мне взять ее под руку. Я обиделся:

– Все-таки это ведь наша праздничная ночь, милая. Отчего ты злишься?

– Разве я сказала тебе что-нибудь обидное или злое?

Как все-таки они умеют обезоруживать нас, мужчин, своим молчанием: молчание нельзя повторить, на него нельзя ответить, как это можно сделать со словом. В молчании мы ехали назад. Когда проезжали через Монако, весь город – и музеи, и казино, и собор, и дворец – был залит светом, а со скалы пускали в небо фейерверк. Это был последний вечер недели фейерверков. Я вспомнил наш первый день здесь и нашу ссору, и те три балкона.

– Мы с тобой еще никогда не бывали в зале для избранных, – сказал я. Давай сходим туда сегодня.

– Почему обязательно сегодня? – поинтересовалась она.

– "Муж должен защищать жену, жена должна слушаться своего мужа".

– Что это ты там бормочешь?

– Ты же сама подтвердила мэру, что согласна с этим. И еще с одним пунктом ты согласилась: «Супруга обязана жить со своим мужем и следовать за ним повсюду». Ну так вот: сегодня мы обязаны пойти в зал для избранных.

– А я никак не могла уловить, что это он там бормочет.

Самое плохое всегда позади, когда она снисходит и начинает спорить.

– Пойдем со мной, родная, и ты убедишься, как моя система выигрывает.

– Я увижу только то, что она проигрывает, – возразила она, произнося каждое слово намеренно четко и выразительно.