Цавт танем - Женя Зайцева Страница 9

нерв – это такое великое самодурство, когда чувствуешь себя особенным вне обстоятельств и предпосылок. Ни популярности, ни фисташек по полу, а ты даже не лидер VIP-клуба «Стальные яйца». Но держишь себя зато! Ух! Как молодой Фоменко с Голубкиной на Шаболовке – центрее некуда. Или как любимый учитель на Первое или в субботник. Ощущается, как при обоюдном сумасшествии или взаимной любви – просто в одно рыло.

Вот моя вертолётная бригада уже подоспела. Болезнь ощущаешься как минус тридцать при минус тринадцати. Это не гул в ушах, это красота все наступает. От топота копыт – пыль по полю летит. Мое самое красивое время – год назад в семинарии. Самое горькое, потому что я переживала всецело крах личности. Как мог такой жестокий октябрь смениться таким нежным ноябрем, с позёмкой и инеем, с первым посланием к Коринфянам. Ты думаешь: откуда там чебупели и пиво, если сейчас тут только тунец и оливки? Как же я люблю, когда личному кризису исполняется год. И я была в эпицентре, и даже не резалась (так думала Вика). И все прошло красиво, как в межзвёздном поле. Это только у человека внутри все не очень выглядит. А на космической кухне – все по другому.

SEP 29, 2021 AT 2:01 PM

Плодово-ягодное горе

Дима читает мои тексты и говорит: «Котёночек, ты УМЕЕШЬ быть в печали.» Имея ввиду, что горе моё – такой же в точности кэжуал, как сверхзвуковая радость. Как психологи говорят нам: «Побудь в этом. Стой, никуда не уходи.» Мое горе плавает в одном животике с метафорами. Я становлюсь сразу всеми фольклорными персонажами. И не важно: по моей генетической памяти, или нет. Дима имеет ввиду, что он так не может. «У меня там отвал бошки и все. Я не в сознании.» Мое горе – плодово-ягодное. Как горе Вуйчича или Хоккинга. Сеги Кутового, на худой конец. Оно всегда текстуально. Мое горе – космос, его горе – хаос. Ангелопулос плачет о Греции фильмами. Остальные греки плачут ликёром и водкой. Кому из них легче сочувствовать?

Значит, что я не нытик, а просто умею быть в горе! Классно!

А значит

Оставить Его внутри сродни сделать себя шахидом. Тебя рвёт на тысячи этой бомбой из горя. Раньше мне нравилось собирать Олимпийский. (Пусть как можно больше узнают о нем. Я сделаю горе песней, каким-нибудь «Грустным дэнсом», или «Медлячком, чтобы ты заплакала.» Потому что умею.) Этого было не достаточно. Горе осталось невыраженным, пока не достигло главного адресата. До Кеннеди с Гитлером было бы сложно – каждый в своей могиле. Но тебе на почту отправить письмо – почему бы и нет. Хочешь ты или нет.

Хули нет?

SEP 29, 2021 AT 1:58 PM

Там все будет бесплатно, там все будет в кайф

С каждым накинутым-опрокинутым годом жить становится легче. Я рада, что приближаюсь Возрасту. Когда свежевыжатый развод уже не отнимет радости у момента, где ты с пивом и рыбкой у Волги. Что двадцатилетнему смерть – тридцатнику как укол. Любимая Валя Ясперс писала: садишься среди ада земного персонального – выпить кофе. И в эти пятнадцать минут ничего о ничтожности собственной и о бедности не мыслишь. Навык такой. Возможно потом этот кофе и станет единственным, что ты зацепишь памятью.

Этим летом я поняла, чтó есть жизнь, о которой все говорят. Она далась на на какое-то время, согласилась заняться со мной любовью. А потом – вывернулась. Наверное, просто не хочет, чтобы я знала себя великой. На перманентной основе. Потому что я художник, а не имбецил, и жить должна, как художник. Грибы на острове Гили сказали мне то же самое: все нормально энивэй. Я видела, как жили люди без генетической памяти. Самые первые. Не было «плохо» и «хорошо»: и даже огонь не жёг. (Да у меня было отравление, но я буду сукой, если он правда их жёг!) Сейчас мы говорим об этом двумя способами: «это нормально» и «мне можно».

Мне можно быть заезженной пластинкой. (Потому что так музыка превращается в мантры).

Мне можно впадать в зависимость. (Когда-то алкоголизм был так же моден и безобиден, как Инстаграм. Помнишь пьяного батю с друзьями?)

Мне можно говорить, даже если меня не хотят (и просто, и слышать). Мне можно написать на почту.

Мне даже можно шутить, что Диана Гурцкая – слепошарая. И это она отщепенец из «9/10 женщин, которые видят разницу».

Мне можно быть в 36, как в 16, даже если сиськи обвисли.

Мне даже можно записать 15 сторис! Потому что какой-нибудь ОДИН влюблённый в меня придурок все реально посмотрит. (Вряд ли, конечно, только один.)

И не целовать покойника, и вообще не ходить на похороны. (Потому что трупный запах не Agent Provocateur)

И моя любимая часть: можно быть жалкой обиженкой!

Я говорю себе: Жека, чего (хули) ты прибедняешься? Не нужно сравнивать себя с теми, кто добился большего. Сравнивай только с теми, кто добился меньшего. Например, с Вонючим Матвеем из города Коврова. Вообще, почаще бывай там. Очень поднимает кундалини, знаешь ли! Меньше машин – больше праны.

И вообще, куплюшки- это не всегда так потрясающе, как считает твоё дурацкое Супер Эго. Секс в подъезде на самом старте – был гораздо лучше, чем на анатомическом матрасе и чистом постельном белье. Потому что Он уже Мерзкий Snоб, а ты – ты можешь не свидетельствовать против себя. Это же твой текст!

На райском Бали было настолько невыносимо (за себя отвечаю, классный же остров!), что ссылку в общагу с туркменами я вспоминаю, как милость.

Конечно, я люблю себя уничтожать. Природу не обманешь, хотя мы ее бьем палками. И вот она почти загнулась, а все равно заставляет через раз сворачивать мой серотонин не туда. Сука, живучая! Но я говорю себе: «Хули мне будет, если я верю в астрологию.» Кто в неё не верит, у того не было кризисов роста. Когда полторы тысячи рублей на карте в считанные дни превращаются в сто пятьдесят тысяч. Не в полтора миллиона, конечно. Астрология – это не Путин, не Аллах Вседержитель. Ниша намного уже.

С каждым опрокинутым годом психолог в моей голове становится частым и бесплатным. Я не перестала выбивать двери с ноги и рвать волосы на своём парне. Но мне гораздо легче восстанавливаться после этого. Согласно статистическим данным – спустя один цикл «истерика+сон» – я превращаюсь в «энергоемкое приложение». Мне легче принимать, что я заколдована на «будешь рожать в муках» и «всех денег не заработаешь». И что мои книги не издают, а книгу «того парня», который двенадцать лет сидел в гоанской тюрьме